Дмитрий Силлов - Кровь охотника
— Ты есть хочешь? — спросил я.
Лада кивнула, думая о чем-то своем.
Я же не мог думать больше ни о чем, кроме как о хорошо прожаренном куске мяса. Почему и уверенно повел свою спутницу на второй этаж. Был я в этом торговом центре не раз, и помнилось, что там вроде должны были быть рестораны. В которые раньше мне, понятное дело, путь был заказан — не то было финансовое положение.
Зрительная память не подвела. Наверху действительно обнаружилось несколько ресторанов, в один из которых нас буквально затащила улыбчивая девчонка-администратор.
В заведении помимо стандартного набора столиков и официантов имелась голова быка, торчащая прямо из стены, и несколько плазменных панелей, на которых демонстрировалась запись корриды.
Мы выбрали самый дальний столик — подальше от посторонних взглядов. На вопрос подошедшего официанта «Что будете заказывать?» мы отреагировали аналогично, заказав стейки. Правда, я затребовал сразу три порции сильно прожаренной говядины, а Лада одну, но с кровью.
Когда же официант спросил про вино, в моей голове за одно мгновение словно прокрутили обширную карту алкогольных напитков. Один из которых в свете грядущих стейков был на мой вкус явно интереснее других:
— Будьте любезны бутылку «Шато Марго», желательно девяностого года, — сказал я.
Официант удивленно шевельнул бровью.
— У вас прекрасный вкус, — сказал он. — Я пришлю сомелье.
— Не стоит, — остановил я его. — Просто постарайтесь, чтобы наш заказ был выполнен побыстрее.
— Разумеется, месье, — склонился в полупоклоне официант. После чего развернулся на каблуках и очень быстрым шагом направился в сторону кухни.
— Хм, меня он что-то мадемуазелью назвать не удосужился, — проворчала слегка уязвленная Лада.
Я же был удивлен своими познаниями не меньше ее. Если текущая в моих жилах кровь нелюдей и дальше будет подкидывать мне столь ценные сведения, от которых официанты начинают лебезить мелким бесом, то остатка на Русовой карте вряд ли хватит до конца этого дня.
— Даже боюсь представить, сколько стоит это вино, — сказал я, потирая лоб.
— Тебе лучше не знать, — слабо улыбнулась она. — Но в свете предыдущей покупки это так, копейки.
— Угу, — сказал я. — Я и так многого не знаю. Например, как можно без возни меньше чем за минуту проплатить с карты тридцать лимонов. Один барыга в клубе, помню, пытался как-то семьсот тысяч со счета перевести, так его замучили насмерть требованиями письменного объяснения экономического смысла операции и тому подобной чушью. Пока его кто-то не надоумил открыть на себя же счет в другом банке, скинуть туда бабки и отдать доступ к этому счету тому, кому он собирался их перечислить.
Лада вздохнула.
— Ты просто не понимаешь, — сказала она. — Все устроено немного по-другому, чем вы привыкли думать. То, что ты видишь, — это одна сторона монеты, маска, одетая на этот мир для того, чтобы люди чувствовали себя спокойно. Ведь вы тоже не строите скотобоен перед коровниками — иначе коровы будут нервничать, хуже набирать вес, снизятся надои. Те, кого вы называете нелюдями, являются хозяевами мира, люди же для них — корм и рабочая скотина. Вампиры с оборотнями то тайно, то явно дерутся за сферы влияния, а люди в этой борьбе — разменные монетки. Так почему, если серьезный вампир или ликан захотел купить себе хорошую машину, он обязательно должен испытывать человеческие неудобства?
— А почему люди должны их испытывать?
— Не знаю, — пожала плечами Лада. — Никогда не задумывалась. А вы задумываетесь, удобно ли корове в ее стойле?
— Значит, корм и рабочая скотина, — задумчиво произнес я. — А на ключевых постах — вампиры и оборотни. И человеку никогда не выбиться выше старшего дворника или в лучшем случае менеджера среднего звена. Иными словами, все дороги перед тобой открыты, животное. А будешь умничать — сожрут не в переносном, так в прямом смысле слова.
Лада молчала. И я продолжил:
— Тогда вопрос. Если мир принадлежит вампирам и оборотням и люди всего лишь кормовая база и дешевая рабочая сила, то какой смысл заморачиваться Маскарадом, визуальным построением «мира людей», разрешая им плодиться нещадно, строиться, что-то делать, а самим существовать скрытно? Не логичнее ли организовать мир в виде большого концентрационного лагеря, где каждая собака знает своего хозяина?
Девушка посмотрела на меня в упор.
— Только не надо сейчас заводиться и видеть во мне причину всех бед человечества, ладно? — жестко сказала она, отчего сразу вспомнилась похожая реакция Руса на подобные обвинения с моей стороны. Не иначе для некоторых нелюдей, втайне сочувствующих «хомо», это больная тема. — Если помнишь школьный курс истории, рабовладение уже имело место быть. Но люди не хотят быть рабами. Им нужна иллюзия свободы. И когда нелюдям надоели восстания рабов, мы придумали Маскарад и одновременно изменили общественный строй на более прогрессивный. Вам спокойнее, когда вы думаете, что что-то решаете в этом мире.
— И надои не падают, и вес хорошо набирается, — невесело усмехнулся я. — Все понятно. За исключением одного. Коль вы так всесильны и могущественны, почему поднялась такая возня вокруг меня? Вон Носферату даже ваш священный Маскарад нарушили, лишь бы меня заполучить живым или мертвым.
— Обоим расам нужна кровь Охотника, — хмуро сказала Лада. — И в Серой Книге пророчеств, и в Красном пергаменте Крови написано, что если человек, укушенный и вампиром и оборотнем выпьет их крови и останется жив, то он изменится. И его новая кровь избавит нелюдей от их рока, сохранив при этом способности к трансформации. Но обычно люди умирали сразу же после второго укуса. Любой человек может стать оборотнем или вампиром, выпив крови того, кто его укусил. Но смешение крови двух рас для вас губительно. Потому ты уникален и нужен что нам, что кровососам.
— Но ведь Охотники были и до моего появления. Почему же нелюди до сих пор не избавились от своего рока?
Лада усмехнулась.
— Последнего Охотника послал на смерть человек, одержимый жаждой убийства, прежде чем мы успели вмешаться. Ему высушили кровь на солнце. Думаю, ты понял о ком я говорю.
Я промолчал, осознавая услышанное. В голове оно укладывалось плохо — напрашивались странные аналогии с моей скромной персоной, о которых думать не хотелось. Потому я перевел разговор на другое:
— То есть, если вы разгадаете секрет моей крови, вам не надо будет пить кровь людей, чтобы превращаться в монстров, — задумчиво протянул я. — Вы перестанете умирать от осиновых кольев и серебряных пуль, и… хммм… тогда люди станут вам просто не нужны? На кой нужна корова махровому вегетарианцу, не пьющему молока? К тому же корова, которая в один прекрасный день может взбеситься и затоптать того вегетарианца?
Мне на секунду показалось, что она обиделась на «монстров», но я ошибся.
— Я понимаю, что ты чувствуешь, — сказала она. — Не знаю, как бы я вела себя на твоем месте. Мне кажется, даже в случае если они заполучат тебя и смогут синтезировать твою кровь, люди все равно будут нужны как рабочая сила…
— Польщен от имени всего человечества, — буркнул я. — Но знаешь, как-то не хочется становиться подопытным донором в вашей ветеринарной клинике. Думаю, в случае если ваш замечательный план провалится, выиграю не только я, но и вся моя раса.
— Люди уже не твоя раса, — покачала головой Лада. — Никто не знает кто ты есть на самом деле. Старшие Братья что вампиров, что оборотней напустили много туману в исторических хрониках. Последний Охотник был убит две тысячи лет назад, и сейчас нелюди приложат все усилия для того, чтобы не повторить этой ошибки.
К нашему столику тихонько подошел официант с корзиной, в которой лежала темная бутылка, повертел ее перед нами, ловко открыл и нацедил в бокалы красного вина, похожего на кровь. Хотя, может, мне просто показалось — уж больно много насмотрелся на нее в последнее время. Настолько много, что даже пить расхотелось, — поднял бокал, сказал: «Ну, за знакомство», чокнулся с дамой, пригубил — и поставил. И в который раз за сегодня удивился. Всегда был слегка неравнодушен к спиртному, а тут — ни малейшего желания. Потому и попросил официанта принести воды. Что тот исполнил с поразительной скоростью, заодно принеся и наши стейки.
Не скажу, что мне было неприятно смотреть, как Лада отрезает крохотные кусочки сочащегося розовой жидкостью мяса и отправляет в рот. Мне было никак. Что меня, впрочем, сильно порадовало, — при всех открывшихся способностях, мне и вправду не нужно было подпитываться чьей-либо кровью. И клыки не росли самопроизвольно при виде нее. Желудок тоже вернулся в изначальное состояние и уже не вступал в конфликт с моей человеческой сущностью, настоятельно требуя впиться в чье-нибудь горло. Зато стейками я подпитался достаточно быстро, умяв свои три порции быстрее, чем моя спутница управилась с одной.
