"Фантастика 2025-44". Компиляция. Книги 1-26 - Арсентьев Александр Сергеевич

Нерешительно потоптавшись на месте, свердловцы начали расходиться. Они не спеша шли обратно к лазейке в заборе, переговариваясь между собой в том смысле, что я вообще какой-то психически больной неадекват, к тому же буйный, так что ну-ка его на фиг со мной связываться. Вслед за ними к забору направились и Паша со своим секундантом. Эти уходили уже молча — видимо, были слишком расстроены тем, что битва пошла не по плану.

— Ты же посмотри, Миха, какая падла, а, — прокомментировал Бабушкин, отряхивая свою одежду от дорожной пыли. — «Боец», «боец» — а сам даже с одним справиться не может, за других прячется!

— Ну ты же сам говорил, что им доверять нельзя, — сказал я. — По-хорошему, нам тоже надо было бы подстраховаться. Это еще повезло, что мне этот кирпич под руку попался, а то бы…

— Ну ничего, ничего, — злорадно произнес Бабушкин. — Я этому недогерою на спаррингах такую кузькину мать покажу — увидишь, он еще пожалеет, что в бокс пошел.

На этот раз я не стал возражать Денису. Увидев воочию, что собой представляют эти свердловцы (во всяком случае, некоторые из них), мне и самому захотелось отплатить им какой-нибудь подлянкой. Уж точно теперь я понимал его гораздо лучше, чем до этого боя.

Совсем бесследно эта дуэль для нас все-таки не прошла. На утренней тренировке после традиционного вступительного слова Григорий Семенович пристально вгляделся в Бабушкина.

— Что это у тебя за синяки с ушибами? — спросил он, подозрительно сощурившись.

— Да это я попросил Мишу некоторые упражнения показать, — не моргнув глазом ответил Денис. — Вот с непривычки и навернулся несколько раз, пока учился.

Григорий Семенович с сомнением вздохнул, как бы прикидывая, можно верить такой Бабушкинской отмазке или нет. Но, видимо, никаких убедительных контраргументов у него не нашлось.

— Вы у меня смотрите, — примирительно сказал он. — Упражнения — это, конечно, хорошо, но давайте-ка с ними себя не поубивайте.

— Хорошо, Григорий Семенович, мы аккуратно, — смиренно произнес Бабушкин. Я чуть не расхохотался, глядя на него: ну чистый невинный агнец! Примерный мальчик, радость мамы с папой. Если бы сейчас кто-то взглянул на него первый раз в жизни, ему бы и в голову не пришло, что этот парень может по пьянке не являться на тренировки или драться где-нибудь за забором с другими пацанами. Похоже, кроме боксерского таланта, в Денисе Бабушкине скрывался еще и неплохой актер.

В этот день нам предстояла первая общая тренировка с динамовцами из других городов. Тренерам было необходимо измерить наш рост и вес, чтобы понять, кого в какую категорию определить. По мере того, как каждый из динамовцев вставал сначала вдоль вертикальной линейки, а потом на весы, мы, согласно тренерским указаниям, сбивались в кучки согласно своей весовой категории.

— Значит, так, братцы мои! — обратился ко всем Григорий Семенович. — Сейчас мы провели, если можно так выразиться, организационную часть нашего с вами собрания. Вы разделились по весовым категориям и теперь знаете точно, кто к какой относится. Именно по этому признаку и будут вас делить на тренировках и выступлениях. Впрочем, все это вы хорошо знаете и без меня — все-таки не первый год в боксе.

Среди динамовцев раздались приглушенные смешки. Григорий Семенович строго посмотрел на толпу, и смешки тотчас же прекратились.

— А теперь самое главное объявление, — продолжил он. — Из каждой весовой категории по итогам этих сборов будут отобраны по трое самых лучших и крепких бойцов. Именно эти тройки и отправятся впоследствии защищать честь «Динамо» на первенство РСФСР. Мы с тренерами очень надеемся, что это обстоятельство хорошенько мотивирует вас на то, чтобы работать качественно, в полную силу и не жалея своих сил! Всем все ясно?

Мы с ребятами переглянулись. Что же тут могло быть непонятного? С этого дня, как нам изначально и обещали, начиналась жесткая пахота. Никаких развлечений и послаблений — только упорная и тяжелая дорога к цели. И, не знаю уж, как у кого, а лично у меня цель была вполне четкая, и идти я к ней собирался без всяких компромиссов. Так что, мысленно отвечая на вопрос Григория Семеновича — мне все было предельно ясно.

Глава 13

И вот наступил следующий день — день первой полноценной общей тренировки. Нас разделили на разные группы согласно нашим весовым категориям. И в каждой из категорий оказались ребята из разных городов Союза — не только ростовчане, свердловчане и москвичи, но и ребята из Куйбышева, Перми и других советских городов. Было очень интересно познакомиться с людьми, которые живут тем же, чем и я, и постараться расспросить их, как обстоят дела с боксом там, откуда они приехали на сборы.

Куйбышевец Артем при знакомстве сразу сообщил, что его все называют «Скала». В принципе, он и внешне соответствовал этому своему прозвищу — когда он вставал в стойку, создавалось впечатление, что перед тобой именно что скала, которую ни сдвинуть, ни повредить каким-то кулачным ударом попросту невозможно. Однако выяснилось, что прозвали его так не то чтобы в целом за внешний вид, а скорее за один из выигранных боев.

— Ну представляешь, — с видимым удовольствием и гордостью в глазах рассказывал нам Артем, — первые два тура он меня вымотал так, что мама не горюй! То подпустит к себе, то опять дистанцию выстроит, а нормально атаковать не дает! Хотя и сам вроде особенно не нападает.

— Так обычно хитрят те, — сказал я, вспомнив свое недавнее выступление на турнире, — кто планирует вымотать противника и в третьем раунде развернуться как следует, когда он уже устанет. С такими тоже нужно уметь работать.

— Вот-вот, — кивнул Артем, — жаль, я это поздновато тогда понял. В общем, к концу второго раунда он меня уже довольно прилично умотал. Я к канатам отхожу — там тренер тут как тут. Ну что, спрашивает, у тебя силы еще есть? А они у меня вроде как бы и есть, но я чувствую, что если начну атаковать, то вложусь в первые два-три удара, а потом — пиши пропало. А с другой стороны, как я скажу тренеру, что у меня не осталось сил? Он ведь тогда может инициировать и снятие меня с турнира, а мне это зачем? Вот так готовиться-готовиться полгода, чтобы потом даже до финала не дойти? Я уже и так понял, что сглупил и неправильную тактику выбрал, но уползать, отказываясь от продолжения, вообще как-то позорно.

— Ну, ну, и что ты сделал-то в итоге? — нетерпеливо спросили пацаны.

— Ну что, — стараясь выглядеть важным, неспешно проговорил Артем. — К своему счастью, я понял, в чем состояла моя ошибка. Поздновато, конечно, но хотя бы сейчас! И решил так: раз уж мне рискованно атаковать самому, а сваливать с турнира не вариант, то, значит, я должен сделать все, чтобы атакование со стороны противника не принесло ему желаемого результата. А лучше всего — чтобы вообще никакого не принесло. И я решил все свои силы направить не на удары, а на то, чтобы не дать ему меня свалить. Просто встал в стойку — ну, следил, конечно, за тем, чтобы по бокам ничего не пропустить, и отбивал его удары — а так, в основном изображал из себя стену, через которую никому не пробиться. И выдержал! И когда спускался с ринга, наши пацаны ко мне подбежали поздравлять, и один говорит: мол, слушай, мы уж думали, тебе все, хана, а ты прямо как скала встал, нам даже не по себе стало, и показалось, если сейчас танк на тебя поедет, то все равно в тебя упрется! Ну вот с тех пор и повелось — «Скала» да «Скала»… А мне и самому нравится, чего — солидно даже как-то, — закончил он свой рассказ, довольный, как слон.

— Ха! — вмешался кудрявый и чернявый Толик из Перми. — Это похоже на то, как я тут с месяц назад выступал у нас в Перми. Тоже, знаешь, один тактику себе взял — меня изводить. Ну, чтобы я к третьему раунду выдохся и… Я потом узнал, что он был сыном какого-то нашего… ну, в общем, большого человека, и его тянули чуть ли не в чемпионы. А он сам не сказать что прямо совсем уж ноль в спорте, но и ничего выдающегося. Уж, во всяком случае, до турниров ему надо было бы еще дорасти. Ну, так вот! Я-то, когда выходил на ринг, был не в курсе, что он чей-то там сын! Ну и к третьему раунду меня такая злость взяла — неужели, думаю, вот этот вот непонятно кто меня сейчас завалит? Откуда только силы взялись — с первых секунд так ему навешал, что он оставшееся время и пролежал, даже добивать не пришлось.