Вадим Львов - Сталь и пепел. Русский прорыв
Лю Хайбинь залпом осушил рюмку и закусил лимоном. Тревожные мысли о русских потихоньку отступали. Да пошли они, эти белые варвары… Жаль, не все сдохли от своей отвратительной водки. Некуда им деваться, некуда. Сдадут нам Среднюю Азию как миленькие. Им сейчас не до сафаровых-керимовых. Русских сейчас американцы и европейцы за чуб таскают. А американцы… там все еще хуже. Штаты просто разваливаются на глазах.
Тут Хайбинь внезапно нахмурился. Если США резко ослабнут и развалятся, значит, резко усилятся ислам и русские. Хотя последние скорее всего надолго завязнут в Европе, значит, с исламскими фанатиками будем сами разбираться.
Ладно, проблемы надо решать по мере их возникновения.
Уже собираясь ложиться спать, китайский лидер снова подумал о русских. Нет, снимать войска на северной границе не стоит. А может, надо и усилить. Чувство непонятной тревоги и неопределенности в успехе запущенной операции всю ночь мешало Лю Хайбиню нормально спать.
Поселок Князе-Волконское.
Хабаровский край
– Служивый, апельсинчика хочешь? – Голос милицейского сержанта[71] отвлек майора Пшеничного от созерцания похабных рисунков, украшавших грязно-зеленые стены околотка.
Не поворачивая головы, Пшеничный отозвался:
– Во-первых, тебя кто научил так с офицером разговаривать? А, гнида муниципальная?
И уже повернувшись к околоточному, Артем гаркнул:
– Как стоишь? Опух, что ли? Апельсинчик в жопу себе затолкай. Где участковый пристав? Долго ждать его буду?
Сержант слегка опешил от такой отповеди и, крякнув, положил апельсин обратно в ящик обшарпанного письменного стола.
– Вы бы так не ярились, господин майор. Вы, может, человек заслуженный и уважаемый, но на улице махать кулаками никому не разрешено. Даже героям войны. С гражданами подрались, депутату муниципального собрания, господину Угольникову челюсть в двух местах сломали, а теперь на меня ругаетесь. Нехорошо. Не по-человечески. А участковый пристав, господин Макаренко Юрий Юрьевич, уже едет сюда.
Бросив на сержанта испепеляющий взгляд, командир первого батальона амурских пластунов Артем Пшеничный снова потерял к нему всякий интерес и стал изучать внушительные ссадины на костяшках и собственные грязные ботинки.
Ботинки были отличные, гражданские, купленные по случаю в Краснодаре, но не на базаре, а в рок-магазине. Американские, из настоящей толстой кожи, остроносые и с прошитой подошвой, без понтовых металлических бляшек и в то же время стильные. Загляденье, а не обувь. Эти чеботы Артем обувал, только когда ходил по девочкам в гражданском прикиде. Теперь ботинки были изгвазданы в глине, клоках мокрой травы и еще черт знает чем. Да куртка, отличная кожаная куртка, порвана и тоже испачкана, не говоря о джинсах. М-да, сходил по-штатскому в город отдохнуть… Что характерно, драка случилась из-за бабы. Обычной такой бабы, фигуристой, с прямыми ножками и округлой попкой, правда из ссыльных.
С Лизой Артем познакомился месяца четыре назад, когда зашел в крошечное кафе «Бриз» сожрать что-нибудь и выпить чашку-другую кофе. Вопреки ожиданиям, кафе оказалось очень приличным, и майор решил в нем задержаться. Очень уж не хотелось выходить на холодный и влажный ветер.
В этот момент он и увидел Лизу. Та, вихляя бедрами, направлялась к его столику, неся меню и лучезарно улыбаясь. Как там пел Шнур: «Вот она блестит лучами, освещая корд лучами…»?
Женщин в жизни Артема было предостаточно, молодой, неженатый офицер, непьющий и некурящий, с солидной зарплатой и перспективами карьерного роста, он явно числился в завидных женихах. Артем это знал и обременять себя узами брака не торопился. Да и зачем? Ему пока хватало коротких свиданий с последующими соитиями на съемных квартирах или в гостиницах. Пылких барышень с предложениями «обустроить» его холостяцкую жизнь Артем аккуратно отшивал, особо настырных отправлял прямиком по известному всем на Руси адресу. То есть на…
Но Лиза… Лизка была непохожей на них, слепленной из другого теста. В ней сочетались решительность и беззащитность одновременно.
– Что заказывать будете, господин майор? – спросила девушка, кладя перед ним раскрытое меню. Артем был в полевой форме, и надо было напрягать зрение, чтобы найти звездочку цвета хаки на темно-зеленом погоне.
– Вы разбираетесь в погонах? – спросил Артем, разглядывая девушку в упор.
– Да, разбираюсь. Сама слу… – Здесь Лиза стушевалась, замолчала и, поджав губы, отошла от его столика.
Резкая перемена в поведении официантки удивила Артема. Пока до него не дошло. Если она служила, а сейчас бегает с подносом, значит, из спецпереселенцев, ссыльная, короче.
Кому в правительстве пришла в голову здравая идея ссылать пожизненно на Дальний Восток осужденных за экономические преступления, Пшеничному было неизвестно, но идея была правильной. После Ноябрьской революции дальневосточные и сибирские регионы стали оставлять у себя большую часть налогов, и выяснилось, что деньги в регионах есть – работать почти некому. Наверху, в свою очередь, столкнувшись с вопиющей нехваткой рабочих рук на Дальнем Востоке и Сибири, осознав наконец цену низкой эффективности бесплатного, рабского труда зэков, пошли на радикальное решение этого вопроса. Осужденным вместо полновесных сроков предлагали свободу, ограниченную пределами Дальнего Востока. Предлагали начать жизнь с нуля. Подавляющее большинство соглашалось.
В итоге от Иркутска до Петропавловска-Камчатского на восток хлынул поток «бывших». Пойманные за руку бывшие чиновники всех уровней, налоговые, торговые, санитарные инспекторы, менты и фейсы из ОБЭПов и СЭБов, таможенники, судьи, прапорщики и тыловики, менеджеры лопнувших госкорпораций, мошенники, продавцы паленой водки и левых джинсов. Сотни тысяч, миллионы людей…
Никакого конвоя или принудиловки – сама жизнь сталкивала новоприбывших с простым выбором: либо работать своими руками, либо подохнуть от голода и холода… Сладкие и хлебные места изначально заняты местными кадрами. Отношение простого народа к небожителям известно очень хорошо, на подаяние бывшим тоже рассчитывать не приходилось. Пришлось вкалывать. Без дураков, по-настоящему. За маленькую зарплату, на очень тяжелой работе. Девять десятых ссыльных сразу заняли ту нишу, которую они и должны были занимать, не попади они в менты или таможенники. Стали обычными, не шибко квалифицированными, но исполнительными работягами. Ибо лентяи здесь не выживали физически. Нет работы – кормить никто не будет. Со временем они должны были пустить на месте ссылки корни, обзавестись семьями и стать местными.
