Перевал (СИ) - Климов Виктор

Он потянул дверь сильнее, и она отошла на удивление легко. Казалось бы за эти годы даже самая крутая смазка должна была потерять свои свойства, но нет! Петли, конечно, дико заскрипели, но дверь поддалась без особых трудностей. Всё здесь было не так как, должно быть! Хотя, не исключено, что это заслуга того самого нарушителя. Если он тут не первый раз, то мог уже разработать петли, или смазать их хотя бы той же ВД-40.

Ещё раз присмотрелся: нет, ничего подозрительного по периметру дверного полотна не наблюдалось. Он резко дёрнул дверь на себя, в то время как Данила и полковник направили в проëм дула своих автоматов, готовые открыть огонь в любой момент.

Нет, там действительно никого не было: ни растяжек, ни потенциального противника, или как его назвал полковник, нарушителя.

Нарушителя режима карантина.

Может, стоило это место так и назвать? Карантин! А не какой-то там Тихий мир, Тихий лес и т. п. Ясно и просто — Карантин!

С одной стороны, то, что они ни на кого не натолкнулись — хорошо, с другой стороны им придётся идти дальше. Если бы сейчас по ним открыли огонь, то Алексей, как бы странно это не прозвучало, испытал бы облегчение, так как неизвестность перестала бы быть таковой.

Их взору открылся короткий коридор, метров пять-шесть в длину, не больше, в котором с трудом могли разойтись два человека, чуть шире дверного проёма, в который они сейчас собирались пройти.

Стены и потолок были выложены из подогнанного друг к другу камня различной формы, примерно такого же, как и стены церкви, но всё-таки отличного от последнего.

На другом конце коридора их ждала гораздо более массивная, окованная металлом дверь, чем та, что вела в кабинет. Она была встроена между двумя вертикально установленными в рост человека каменными блоками, на которые был уложен третий горизонтальный блок. Всё было тщательно встроено и подогнано в кладку коридора, хотя, вернее было бы сказать, что и дверь и сам коридор были возведены уже вокруг этой арки.

Вот только она ожидаемо оказалось открытой, да не просто, а так, что тяжёлые кованные петли засовов были сорваны, причем сделано это было изнутри. В то, что это мог сделать человек, который постарался избежать встречи с пограничниками, почему-то не верилось.

За второй дверью лучи их фонарей упёрлись на очередную стену, а вернее сказать, потолок.

Спуск. Да это был спуск в ту самую неизвестность, о которой только что подумал Алексей. Вселенная словно услышала его мысли и решила жёстко над ним подшутить.

Когда ты идёшь на задание, хоть бы и на сопредельную территорию, ты готовишься, ты изучаешь карты, особенности местности, и в целом и общем, ты готов ко всякого рода отклонениям от первоначального плана действий, но здесь! Здесь ты буквально ступал в сферу непознанного, делая шаги по неизвестной территории чужого мира. Встречи с манекенами ему хватило, чтобы ожидать от этого места всего, что угодно. Так что же может ждать их там, во тьме, в которую они сейчас собирались спуститься?

— Походу, там лестница, — Дмитрий светил фонариком, закреплённым на автомате. Он провёл узким лучом по полу, высвечивая следы. — Пошёл туда.

Алексей представил в уме внешний вид церкви и примерный план, исходя из того, что они уже увидели. Выходило, что коридор действительно переходил в спуск в подземелье, так как дальше, по уму, должна была быть либо очередная миниатюрная комната, либо выход на улицу, за которым вновь начинался парк и город.

— Не нравится мне это, — не успокаивался Дима, однако с решительным фатализмом произнёс. — Но мы опять пойдём и посмотрим, что там может быть в этой кромешной тьме.

— Ни пуха! — похлопал Алексея по плечу Анатолий, дожидаясь пока они пойдут.

Плетнёв коротко кивнул.

— К чëрту!

Они стали продвигаться вперёд, осторожно ступая на гладкие каменные плиты, которыми был выложен пол. Не хватало ещё вызвать действие какого-нибудь скрытого механизма, который нашпигует их арбалетными болтами, выпущенными из стен, ошпарит их выпущенной под давлением соляной кислотой, или обрушит на них потолок, завалив тоннами камнями.

Насчёт болтов и прочих метательных снарядов Алексей небезосновательно сомневался. Это в кино тысячелетние механизмы сохраняли работоспособность и могли поразить незадачливого расхитителя гробниц заготовленными снарядами. В реальности, любая тетива, хоть бы и арбалетная, равно как и пружина, скорее всего потеряла бы всякую упругость, а соответственно и возможность приведения механизма в действие.

Хотя, чем чёрт не шутит, учитывая, что они смогли использовать ту же тележку, просто смазав колёса. Место нехорошее, со своими заморочками, как оказалось.

А вот потолок на них мог вполне обвалиться. И не по причине действия устроенной древними строителями ловушки, а элементарно из-за прошедшего с момента постройки времени. Весь этот проклятый город, хоть выглядел довольно современным, нёс на себе печать усталости от своего существования, ветхости, обусловленной течением времени.

Раствор мог рассохнуться, кладка ослабнуть, и их появление здесь могло оказаться той соломинкой, которая бы переломила хребет верблюда.

Полковник осторожно, но с силой постучал по стене, Данила надавил ногой на пол, топнув по плите.

Нет, никакой реакции. Походу они малость перестраховались. Ну, дай-то Бог! Хотя, глядя на то, как вели себя остальные, Алексею показалось, что с чем-то подобным они уже в своей жизни сталкивались.

Несколько шагов до лестницы они совершили без каких-либо приключений, попутно осматривая изображения, которыми были покрыты некоторые камни, составляющие кладку.

На отдельных проступал всё тот же символ в виде креста в круге, в то время как на других явно старались изобразить женское лицо. И ничего хорошего это изображение не предвещало, уж очень оно было похоже на разъярённую Медузу Горгону из древнегреческой мифологии, а не ту симпатичную девчушку с грустными глазами, которую можно было увидеть на мозаике в главном зале. Там, где люди в непривычных, но явно богатых одеждах приговаривали её к утоплению.

К слову, об одеждах палачей и судей. Она ведь могла быть совсем другой, если подумать. Художники могли не знать, как одевались люди эпохи, от которой их отделяли сотни, а может быть и тысяч лет, и постарались изобразить, в первую очередь, сюжет, а внешний облик героев списывали со своих современников. Это как художники эпохи возрождения, писали картины на библейские сюжеты, при этом "одевали" их участников ровно в те одежды, которые носили люди здесь и сейчас.

Или эта странная манера девятнадцатого века писать сюжетные картины и портреты с современников, изображая их в античном стиле? Что, не ожидали? Да, старший сержант Плетнёв, бывал в музеях. Давно, правда, но бывал.

Но вот это лицо на камнях… вот оно точно было древнее самой церкви. Почему-то Плетнёв был в этом уверен.

Скорее интуитивно, чем осознанно, Алексей понимал, что та девушка, обречённая на мучительную смерть и это лицо, полное гнева (только праведного ли?), связаны, и вообще не исключено, что это один и тот же человек (да и человек ли, учитывая, то, как светилось сердце её брата в руках палачей).

И всё бы можно было списать на мифы и сказания, не имеющие ничего с реальностью, на то, что у кого-то когда-то внезапно разыгралось воображение и все мозаичные изображения, что были так скрупулёзно выложены в главном зале церкви. Можно было бы отмахнуться, сказав, что это всего лишь плод чьей-то фантазии, но, что если в основе такой фантазии лежит какое-никакое, но реальное событие?

Что если Иисус действительно накормил тысячи людей пятью хлебами и двумя рыбами? Думаете, это невозможно? Но ведь достаточно просто дать пяти тысячам человек пять хлебов и две рыбы, чтобы спустя некоторое время и множество пересказов такая история из забавной выходки чудака переродилась в утверждающую догму, провозглашённую чудом?

Что если лишённый критического мнения житель Мезоамерики увидел нечто — явление природы, птицу, которую никогда раньше не видел, или и то и другое одновременно, но в специфических условиях — чему потом ацтеки дали имя Кетцалькоатль?