Зеб Шилликот - Расколотый мир. Крылатые люди
Патриарх сделал паузу и долго смотрел на белесое безбрежье.
— В нормальных условиях такого размаха откладывания яиц никогда не наблюдалось, — снова заговорил он. — Но здесь законы природы нарушены… Нет больше естественного равновесия. Не осталось и естественных врагов лягушек, способных затормозить их безумное размножение. Нет больше птиц, за исключением, разумеется, мерзких стервятников. Нет змей, грызунов, рыбы, водяных насекомых… короче, нет ничего, что помешало бы белой икре завоевывать все новые и новые пространства…
Объяснение Дана не рассеяло сомнений Джага. Патриарх показался ему излишне мрачным и пессимистичным в своем видении проблемы. Джаг не разделял его опасений.
— Вы не первые, кто вынужден бороться с бедствием, — сказал он. — Я не понимаю, почему вы так обеспокоены. Перспектива сразиться с полчищем головастиков не представляется мне опасной. Нет причин видеть будущее в черном цвете.
В горле Патриарха забулькал смех.
— Нарушена цепочка, — сказал он. — Эти мерзкие лягушки больше не подчиняются традиционному циклу. Они перепрыгивают одно звено, развиваются более ускоренными темпами. Нет больше переходной ступени между стадиями эмбриона и взрослой лягушки. Естественно, инкубационный период удлиняется, но они все равно довольно быстро проходят состояние, когда бывают слабыми и уязвимыми. Они появятся на свет уже взрослые, величиной с кулак, и очень активные, если можно так выразиться. Они полезут со всех сторон. Это будет океан, цунами. Против них мы ничего не сможем сделать. Нам останется только одно: спрятаться в убежище и ждать, пока не умрем с голода.
Еще окончательно не вникнув в проблему, Джаг уже начал прорабатывать идею спасения в создавшейся обстановке. Но оставалось еще множество неясных моментов.
— А чего, собственно, вы ждете? — спросил он. — Не до такой же вы степени привязаны к этой земле, чтобы остаться здесь умирать. Соберите вещи и уходите! Свое будущее вы устроите в другом месте. На планете есть много гостеприимных уголков!..
— Мы не против перехода на новое место, — ответил Патриарх, — но мы загнаны в тупик. Синдром «манной каши», как это мы называем, не дает нам уйти. Мельчайшие частицы слизи, превращенной в пену, исключительно легко попадают в воздух. Любое движение, любое нарушение покоя пенистой массы поднимает настоящий вихрь микроскопической пыльцы, которая проникает повсюду, в рот, в нос, в легкие и, в конце концов, в кровь. В какой-то момент организм оказывается перенасыщенным этой гадостью, и процесс начинается. Человеком овладевает глубокое опустошение, безразличие, и все, что казалось важным, даже жизненно необходимым, превращается в ненужное и лишенное всякого смысла… Хочется только одного, сесть на задницу и ждать. Это единственное желание, еще сохранившееся в нас. Не двигаться и с благоговением ожидать смерти. Вот поэтому мы никуда и не двигаемся.
Откровения Дана взволновали Джага, потому что напомнили ситуацию, которую он пережил сам. Он выкарабкался из нее без особых трудностей, но Кавендишу не повезло.
— У вас есть вертолеты, почему вы ими не воспользуетесь?
Патриарх покачал головой.
— Когда все еще только начиналось, у нас был такой шанс, — признался он. — Только никто не знал, какая опасность нам угрожает. Все казалось безобидным, не представлявшим реальной угрозы. Так, феномен местного значения… Спустя какое-то время самки начали более активно откладывать яйца, которые увеличивались в размерах, раздвигая границы океана пены. Когда мы пришли в себя, было уже слишком поздно. Вообще-то большого волнения мы не испытывали, потому что ничего не знали о пыльце и последствиях, которые она вызывала, попадая в кровь человека, — Патриарх вздохнул, — а когда узнали… ловушка уже захлопнулась. Нам потребовалось какое-то время, чтобы понять, что происходит с нашими товарищами, впадавшими в прострацию и депрессию. Между тем, болото разрасталось и протянулось на недоступное глазу расстояние. Масса продолжала захватывать все новые площади, особенно активизируясь ночью. Никто не знает, почему именно в темное время суток пена быстрее увеличивается в объеме.
В голове Джага замелькали картины недавнего прошлого…
Он увидел то раннее утро, когда Кавендиш обнаружил белое безбрежье. Джаг в тот момент брился. Накануне вечером земля до горизонта была чистая…
Он почувствовал, как по спине пробежал холодок. Ведь это он настоял на том, чтобы двинуться дальше. Конечно, он доверился лошади, ее животному инстинкту. Но опасность была слишком необычной, очевидной угрозы не чувствовалось… Белесая пена искусно подготовилась…
Голос Патриарха отвлек Джага от невеселых мыслей.
— Дело в том, что у вертолетов ограниченный радиус полета и они не приспособлены для перевозок. В конечном счете, мы задействуем их, но в самый последний момент, непосредственно перед тем, как начнут появляться лягушки. Но вертолеты смогут эвакуировать не более тридцати человек, а нас — двести пятьдесят. Придется тянуть жребий. Мерзкое решение, но другого выбора у нас нет.
Перед глазами Джага возникло лицо медсестры, которая за ним присматривала. Сколько у нее шансов оказаться среди счастливых победителей в этой мрачной лотерее?
— Должно ведь быть какое-то решение проблемы! — с отчаянием в голосе произнес Джаг.
— В это долго верили, — обронил Патриарх и горько усмехнулся. — Если ты его найдешь, никто тебя не осудит…
— Я не претендую на то, что умнее вас всех, — сказал Джаг в свою защиту. — Но часто мы лезем в окно, забывая, что существует дверь.
— Такое случается, — согласился Дан. — Немного свежей крови не причинит нам вреда.
— Ничто не может устоять перед огнем, — сказал Джаг. — Вы могли бы, наверное, выжечь пустыню…
— Пытались и успешно… Только мы недостаточно производим бензина и не можем выжигать большие площади. Нам нужно горючее, чтобы заправлять огнеметы, которыми мы сдерживаем натиск «манки», для работы электростанции и для ежедневных полетов за продовольствием. Кроме того, нужно сделать запас для отъезда тех, кому улыбнется судьба.
С вихрем идей в голове Джаг молча наблюдал за оживленной жизнью в лагере. В данной ситуации казалось удивительным, что повсюду идет нормальная, активная жизнь. Стайки детей с криками бегали друг за дружкой, словно не существовало никакой опасности. Вообще-то ничего удивительного в этом не было, дети очень быстро адаптируются к самым суровым условиям. Более странным, например, было видеть взрослых, занятых будничной работой. Джаг был поражен, когда увидел двух мужчин, красивших фасад здания.
Заметив его изумление, Патриарх объяснил:
— Мы решили жить так, как если бы нам ничего не угрожало. Это единственный способ не впасть в уныние. Не всегда это легко, но все же лучше, чем безропотно подчиниться судьбе.
— Вы очень мужественные люди, — сказал Джаг.
— Мы боролись все время и продолжаем бороться…
Неожиданно внимание Джага привлекла огненно-рыжая шевелюра шагавшего по дорожке мужчины. Что-то щелкнуло у него в мозгу, и перед глазами побежали картинки, до этого глубоко таившиеся в подсознании.
— Тот мужчина с рыжими волосами… не он ли тогда пилотировал вертолет?
— Его зовут Огден. Очень строптивый человек… Он приписан к базе Спада, но задержался здесь по причине ремонта вертолета.
Джаг нахмурил брови, пытаясь уловить ту деталь, которая сначала не бросилась ему в глаза, но теперь, по прошествии времени, дала о себе знать.
— На нем была маска! — выпалил он. — Да! Он был в противогазе, в то время как его спутник обходился без нее! Почему так?
— Еще одна необъяснимая аномалия, — ответил Патриарх. — Белые люди чувствительны к пенной пыли, а негры — нет. Превратности судьбы!
— Разве маски не защищают от пыльцы?
— Да, но недостаточно надежно. Они лишь отодвигают проявление последствий, вызываемых пыльцой. На земле они обеспечивают десять минут неуязвимости. Затем нужно менять фильтр. Это очень неудобно, не дает стопроцентной гарантии и, в любом случае, у нас очень мало.
Порыв Джага угас. Он думал, что нащупал что-то радикальное, но был вынужден остудить свой пыл. Гора родила мышь. Все его предложения аргументированно разбивались в пух и прах. Ситуация действительно казалась тупиковой…
Раздосадованный, Джаг снова прошелся взглядом по территории базы и задержал его на огромном металлическом механизме — настоящем монстре, контурами напоминавшем монашескую мантию, который качал нефть, совершая бесконечные возвратно-поступательные движения.
В любое другое время работа этого динозавра отжившей эпохи загипнотизировала бы Джага на долгие часы. Он бы восхищенно любовался им, но сейчас ему было не до того. Голова Джага раскалывалась от противоречивых мыслей.
