Дэвид Дрейк - Флот
Наладить контакт с халианами было возможно через некоторые планеты, не вошедшие в Альянс. Эти инопланетяне подпадали под категорию разумных существ, во всяком случае, с той точки зрения, что умели сотрудничать между собой и держать обещания. Осведомителям платили хорошо. И не только золотом и платиной, — халиане забирали много художественных сокровищ с планет, которые грабили.
Люди и их союзники в Альянсе — триста с лишним планет, составлявшие цивилизацию, как мы ее понимаем, — были сплочены своим отвращением к халианам и решимостью противостоять халианским вторжениям. Но между ними не замечалось такого же согласия в отношениях друг с другом. Точнее сказать, разнообразные планеты Альянса представляли собой полнейший хаос соглашений, особых группировок, союзов, организаций, выискивающих чужое слабое место, неизменно заботясь только о своих местных интересах. Во всяком случае, тут человечество не преодолело своей давней склонности к агрессивности и соперничеству.
Среди планет Альянса имелись и такие, которые считали, что Флот куда опаснее для их существования и свобод, чем халиане. Особенное возмущение вызывала потеря права оборонять свою планету с помощью собственных военных космолетов. Конечно, в этом был смысл: если бы каждая планета (при малочисленности населения на многих из них) занялась собственной обороной, это вылилось бы в дорогостоящее, и ненужное дублирование. Безопасность всех планет обеспечивалась сильным Флотом, способным противостоять любой угрозе.
Это было очевидным и почти все согласились. Но все равно было тяжко смотреть, как вооруженные люди распоряжаются на твоей планете, а у тебя нет права обзавестись собственными боевыми кораблями. Люди по-прежнему находились в тисках дилеммы: многие из них не чувствовали себя свободными, раз не могли иметь собственного флота, но обзаведись они им, то отказались бы от мира и безопасности.
Ввиду всяческого соперничества между разными планетами Альянса Эсплендадоре не исключал возможности, что какие-то из тех, что финансировали его экспедицию, на самом деле желали бы, чтобы она потерпела неудачу. Ведь отнюдь не исключалось, что некоторые члены планетарного совета пытаются посодействовать карьере адмирала из своего родного города. И кампания Альянса не раз саботировалась.
Эсплендадоре обсудил все это с главой своей службы безопасности. Тот согласился, что возможность саботажа представляется вполне вероятной, и поклялся, что полностью во всем разберется.
Строительство новой базы буксовало. Число всяких накладок оказывалось непомерно большим. Внезапно рухнули несколько зданий поменьше. Все начали нервничать.
Ничто не шло по графику. Эти задержки грозили экспедиции срывом. И тогда же Эсплендадоре начал получать все больше прямых указаний, что кто-то сознательно вредит строительству. Например, ценные инструменты были оставлены снаружи, и их великолепно отполированные металлические части подверглись необъяснимой коррозии.
Леа увидела свой первый странный «провидческий сон». Во сне она собиралась в гости к своей двоюродной сестре Айрис. На самом деле у Леа не было двоюродной сестры Айрис, но во сне была. И находилась она в каком-то странном месте, но во сне оно казалось именно таким, каким и должно было быть.
Айрис жила в огромном многоквартирном доме почти в центре города. Дом назывался «Изумрудный герб», и обитало в нем несколько тысяч семей.
Войдя в здание, Леа чувствовала себя спокойно и привычно. Поднялась в засасывающем подъемнике на четырнадцатый этаж, вскочила на роллер, и он промчал ее милю по коридору до квартиры Айрис.
— Я тебе очень рада, — сказала Айрис, — но извини, если буду отвлекаться. У меня срочное телефонное дежурство.
Только тут Леа заметила черные проводочки, которые соединяли голову Айрис со штепселями в стене.
— Ого! Что-нибудь случилось?
— Дурочка! Так ведь война же! — сказала Айрис. — Ты ведь помнишь, что мы воюем?
— Ах да. Нас оккупируют или еще что-то, верно? — спросила Леа. — По правде говоря, я про это и не думаю. Мне ведь в этом году предстоит принять много важных решений о моей карьере.
— Ну так подумай! — сказала Айрис — Они все еще наступают, понимаешь?
— А я думала, что наши силы отогнали их с большими потерями, — возразила Леа.
— Мы их временно остановили ценой свыше десяти тысяч наших жизней. Однако они опять наступают… О-о… Погоди! Сигнал!
По одному из проводков, погруженных в голову Айрис, забегали искры. Айрис шепнула Леа:
— С Южного плацдарма. Там последнее время ничего не происходило. По-моему, вот-вот произойдет что-то важное. Волнующе, верно?
— Да, — сказала Леа. — Но и очень печально Столько чудесных мальчиков погибло Если бы я могла хоть что-то сделать!
— Так сделай!
— Но что я могу?
— Поговори с ними. Попытайся растолковать им. Скажи, чтобы поискали другое место На планете простора сколько угодно. Почему они выбрали это, ну почему?
— Но отчего именно я? — спросила Леа.
— Потому что кроме тебя некому. Ты живешь в их мире.
— Айрис! — воскликнула Леа. — Как ты можешь говорить такое?
— Но это же правда, — ответила Айрис. — Ты сама знаешь, что правда. Разве нет?
Леа хотела заспорить, объяснить, что такая же ариджи, как Айрис. Но тут она проснулась. И оказалась человеком. Очень расстроенным.
Я не представляла себе, с кем поговорить о моих снах. А поговорить было надо, потому что они по-настоящему меня пугали, и мне начинало казаться, что я схожу с ума. Нет, сумасшедшей я себя не чувствовала, но мои сны казались сумасшедшим бредом. И мне необходимо было с кем-то их обсудить.
Разумеется, был внеконфессиональный капеллан — официальный духовный наставник всех нас. Я видела его издали. Мужчина в годах, вдовец, довольно хилого сложения с седой бородкой и в очках с золотой оправой — не потому, что зрение у него было плохим, но потому, что на этой планете очки были знаком духовного сана. Однако по зрелому размышлению я решила к нему не обращаться, так как подозревала, что мои сны нельзя было отнести к духовным проблемам, и, значит, они, так сказать, не по его ведомству.
По работе я была знакома с несколькими девушками — но не настолько близко, чтобы обратиться к ним. Конечно, оставался Милас Шотуэлл, и я знала, что нравлюсь ему. Степенный молодой человек, красивый и очень в моем вкусе. По-моему, это очень важно, когда говоришь о чем-то интимном вроде снов. И я решила поговорить с Миласом, и честно не знаю, почему вдруг пошла по длинному пыльному коридору, который вел к маленькой лаборатории и довольно унылому жилому помещению, которое отвели Аллану Бантри и его никому не нужному отделу инопсихологии.
Аллан, как обычно, работал один у себя в лаборатории. На нем был замызганный рабочий халат, а его курчавые волосы торчали во все стороны, как бывало всегда, когда он забывал причесаться Но я все равно обрадовалась, увидев его.
Лаборатория помещалась в тесной комнате с двумя рабочими столами, один из которых был занят его компьютерами и всем, что к ним относится, включая и принтеры. На другом стояли его магнитофоны. Когда я вошла, он слушал что-то мне знакомое. «Маленькую фугу для органа» Баха.
— Привет! — сказала я. — Ну как военная жизнь?
— Откуда мне знать? — отозвался он. — Я гражданское лицо, как и ты.
— Неужто у Флота нет своих военных психологов?
— Естественно! Но они занимаются только расами, входящими в Альянс. Остальными инопланетянами Флот интересуется только, когда убивает их.
— Так зачем ему понадобился инопсихолог?
— Для демонстрации интереса к развитию наук. Отличная реклама, когда приходит время выделения средств на военные нужды.
— А почему ты не в тарге?
— Будь так добра, не напоминай мне! Откуда мне было знать, что тут таргов никто не носит? Вот так. Ну, ты решила работать у меня?
Я ответила, что пришла рассказать ему про мой сон.
— Но почему ко мне?
Я и сама не понимала, почему, но внезапно меня осенило:
— Потому что, мне кажется, что бы я ни сказала, ты не сочтешь меня свихнутой, или я свихнулась, что думаю так?
— Леа, мне иногда трудно тебя понять. Садись и расскажи мне свой сон, — потребовал он, кивая на качалку довольно ненадежного вида.
Я подробно рассказала ему про мою воображаемую двоюродную сестру Айрис. Кончив, я принялась яростно раскачиваться, а он запустил пальцы в шевелюру — верный признак, что он приходит к каким-то выводам. Жуткое мгновение мне казалось, что он вот-вот скажет: «Леа, не хочу тебя огорчать, но ты действительно свихнулась». Вместо этого он сказал:
— Леа, ты мне нужна.
От его слов у меня затрепыхалось сердце. Я уже решила, что он мне нравится. И знала, что нравлюсь ему. Но не подозревала, что настолько.
