Сергей Верник - Специалист по выживанию
Сделав попытку приподняться, полковник в очередной раз дернул придавивший его и стронгера груз. Пронзительно взвыли сервомоторы. Один из них тут же вспыхнул, испуская сизый дым.
— Что ты делаешь? — прохрипел Андрей, скрипя от боли зубами. — Оставь… Не надо…
Упершись руками в шершавый влажный бетон, он каким-то образом почувствовал, что струя масла, вытекающего из бочки, стала значительно толще. Грудная клетка едва не трещала, принимая на себя чудовищный вес. Глаза почти вылезли из орбит. Изменившееся положение балки, судя по всему, повлияло на текущий по ней небольшой ручей, и нежданная струя ледяной воды упала стронгеру прямо на голову, мысленно сопровождаясь отборными ругательствами.
Страшный грохот вдруг заставил Андрея отвлечься от безуспешной борьбы с водной стихией. Что произошло, Вольф так и не понял. Обломок стены, на котором он лежал, стал неожиданно куда-то проваливаться, увлекая за собой остальные части здания. Все вокруг пришло в движение. Огромные глыбы со скрежетом ворочались, крошились и осыпались прямо в темную бездну.
Не успев толком осознать свою свободу, Андрей стал стремительно падать вниз. Покалеченное тело не позволило правильно сгруппироваться, и он, совершив в воздухе неуклюжий кульбит, с плеском ударился о воду. Ему несказанно повезло. Если бы он оказался на несколько сантиметров в стороне — непременно наткнулся на острые осколки, зловещим частоколом торчащие над поверхностью.
Выбравшись на подвернувшийся бетонный обломок, бывший некогда частью наружной стены, Вольф лег на спину и стал с жадностью хватать ртом воздух. Он никак не мог отдышаться. Каждый вздох приносил такие муки, что темнело в глазах. Казалось, будто трещат ребра. Скорее всего, два из них точно сломаны.
Сколько прошло времени с момента его неожиданного спасения, Андрей не знал. В полубессознательном состоянии он находился довольно долго, то на несколько минут широко открывая глаза и озираясь по сторонам, то впадая в глубокий обморок, приносящий неутешительный покой. Однако силы постепенно возвращались.
Когда стронгер в очередной раз пришел в себя, ему на миг показалось, что неподалеку кто-то разговаривает. Слов разобрать он не смог, но по интонации можно было понять — человек явно ругается.
С трудом приподнявшись на локтях, Вольф осмотрелся. Помещение, где он находился, раньше являлось подвалом дома. Теперь, когда от дома почти ничего не осталось, оно казалось относительно уцелевшим. Верху изогнутые металлические фермы каким-то чудом удерживали огромные глыбы разрушенных перекрытий, не давая им полностью завалить всю нижнюю площадь. Обломки поменьше с успехом проникали на самое дно, и как уродливые серые острова повсюду выглядывали из воды. На одном из таких «островов» Андрей и лежал.
Человек, который отчаянно ругался, был для стронгера сейчас невидим, но приблизительное направление, откуда шел звук, определить все же удалось. Грудь болела гораздо меньше, и Вольф кое-как смог сесть.
Стянув с себя мокрую изодранную куртку, он при помощи осколка стекла разрезал ее на полосы. Процедура предстояла не из приятных, а уж о неудобстве ее производства не стоило и говорить.
Когда грудь была, наконец, туго обтянута импровизированным корсетом, Андрей поднялся на ноги. Голова резко закружилась, и он, чтобы не упасть, ухватился за свисающую сверху ржавую трубу. Качнувшись, труба со звоном упала на камень, едва не отбив несчастному стронгеру ноги.
Расстояния между островками из обломков были небольшими, что позволило Вольфу без особых усилий переходить с одного на другой. Продвинувшись на несколько метров в сторону недавно звучавшего голоса, он остановился и прислушался, но кроме шума падающих с высоты водяных потоков разобрать что-либо так и не смог.
Еще раз осмотрев близлежащие глыбы, Андрей громко позвал:
— Эй, здесь есть кто-нибудь!
В груди резко кольнуло, Вольф поморщился.
И тут среди плавающих между камней железных бочек что-то дернулось. Подобравшись поближе, Андрей увидел исковерканную тяжелую броню. Лицевой щиток шлема был открыт и белое как мел лицо Краммера, обильно усыпанное осколками темных очков, выглядело до нелепости странно. Особенно смущала лишенная стекол оправа, криво сидящая на носу. Губы полковника шевелились, будто он читал последнюю молитву.
— А ты, оказывается, живучий, — проговорил Вольф, аккуратно присаживаясь на корточки. Ребра откликнулись резкой болью.
— На себя посмотри, кретин, — еле слышно огрызнулся Краммер, поворачивая голову. — Я-то в броне нахожусь, а вот ты как выжил — это для меня остается загадкой. То ли везет тебе, то ли бессмертием обладаешь…
— Бессмертием? — усмехнулся Андрей. — Пожалуй. Только чего оно стоит, когда все вокруг рушится. Любой удар, и ты труп.
Полковник попытался пошевелить рукой, но его защита, лишенная источника энергии, теперь стала надежной ловушкой.
— Кто ты, черт тебя возьми? — скривив бледные губы, спросил он.
Андрей тяжело вздохнул.
— Тебе это настолько важно, что ты готов без разбора убивать? Ради чего, Краммер?
— Ты же не глупый, Слейк…
— Зови меня Вольф.
— Вольф? — немного удивился полковник. — Хорошо. Ты же понимаешь, Вольф, что самое ценное в жизни. Нет ничего дороже власти. Власть дает человеку все, включая богатство и уважение. Разве не так?
Стронгер сочувствующе улыбнулся.
— А как же устав, Краммер? Ты же давал присягу.
— И что из этого? — дернулся полковник, стряхивая со лба осколки черного стекла. — Чтобы нормально жить в Йорне, надо быть вхожим в элиту общества, Вольф. Только за центральным периметром есть настоящая жизнь, полная всех благ. Город небольшой, поэтому добиться честной службой какого-либо повышения — это вообще немыслимо. Йорном правят только благородные династии членов Совета.
Немного помолчав, Краммер продолжил:
— Я хочу по-человечески жить, Вольф. Я всю жизнь мечтал находиться там, где сидят они.
— Так женись на благородной женщине, — посоветовал Андрей, между делом открыв один из блоков брони. Энергии действительно нисколько не осталось.
— Ты сам-то понял, что сказал? — фыркнул полковник. — Существует четкая граница, переступив которую, человек оттуда потеряет все, включая свою семью. Это не вариант.
Стронгер с грохотом захлопнул крышку блока. Он прекрасно осознавал, что жизнь Краммера зависит сейчас только от него. Равно как и смерть.
— А зачем тебе нужен я? — спросил Вольф. — Я не имею отношения к элите Йорна. Даже косвенного.
Полковник поморщился. Его щека дергалась нервным тиком.
— Ты представитель иного мира, Вольф. Мира, запрещенного к упоминанию на Тиартоге. В твоей голове есть знания, которые помогут мне достигнуть заветной цели. Мне нужно топливо для космического корабля.
— Ну и ну, — присвистнул Андрей. — И после такого заявления ты думаешь, что я поверю в сказку о теплом местечке в центре Йорна? Да со своими головорезами ты бы уже давно завоевал весь город. Тебе ведь захотелось мирового господства, так? Стать диктатором.
— Это бред, — буркнул Краммер, отводя глаза. — Есть сила, контролирующая всю деятельность людей вне города. Против нее пойти, у меня, увы, пока шансов нет.
— Какая сила? — напрягся стронгер, готовый ради нужной информации уже применить пытки.
— Веллирок, — полковник скорчил недовольную гримасу. — Они заправляют всем. Оружие, техника, медицинские препараты — все производят только жители острова. У них монополия на все высокие технологии. К сожалению, они не являются людьми.
Вольф вздрогнул.
— Чужие?
— Не совсем. Модифицированные уроды. Потомки тех немногих мутантов, специально выведенных первопоселенцами для исследования океана, — Краммер вновь попробовал пошевелиться, но и эта попытка не увенчалась успехом. Его зубы явно начали стучать. — Холод жуткий… Поможешь?
Андрей молча встал. Его лицо не выражало никаких эмоций, а вот глаза… Если бы полковник мог видеть в темноте, то этот взгляд мог его заставить не на шутку поволноваться.
— Нет, Краммер, — наконец изрек Вольф. — Не помогу. Ни спасти твою шкуру, ни стать правителем мира. Таких охотников до власти, как ты, в Галактике гораздо больше нескольких тысяч миллиардов, и я к ним не питаю ни малейшей симпатии. Увы, полковник, твоя судьба теперь только умереть. Ты слишком много обо мне знаешь.
— Погоди, — встрепенулся Краммер, отчаянно моргая выцветшими ресницами. — Я о тебе совсем ничего не знаю. Это не повод меня здесь оставлять. А как же воинская честь? Ты же солдат, Вольф. Так же, как и я. Солдат обязан погибнуть на поле боя.
— Я не солдат, — бросил Андрей. — Я всего лишь раненый стронгер. И умереть ты обязан теперь здесь, в безлюдном подвале, где никто тебя не услышит. Прощай.
