Юлия Рыженкова - Мелкий Дозор (сборник)
Мы переглянулись. В горах… куда уводила дорога от нашего отеля. Куда уводила моя ниточка в Сумраке.
– Вы знаете, где живут потомки сестры уважаемого Ма Ляна?
– Я никогда не была в том доме. Но я следила за ее родом. Она была моей хорошей подругой, я обещала присматривать за ее внуками и правнуками. Увы, их осталось так мало… Как я теперь понимаю, одна произошедшая история имеет отношение к тому, что вы ищете.
– Расскажите нам об этой истории, уважаемая Чжу Лин.
– Не так давно Ма Фан, с которой я тоже была в дружбе, собиралась родить второго ребенка. – Женщина сделала паузу. – Нелегально.
Все с пониманием покивали. Я тоже. Только Антонин с Колей остались в недоумении. Ну, они могут и не помнить о китайском законе «Одна семья – один ребенок».
– И она ушла сюда, в горы, чтобы ее не нашли и не заставили сделать аборт. Роды были трудными, но в конце концов ей удалось разродиться. А дальше… Она сказала, ребенок был настолько чудовищен, что она не смогла вернуться в семью. Ма Фан осталась в горах и растила ребенка почти в одиночестве. Никто не знал, где ее хижина, она тщательно прятала ее ото всех. Но иногда спускалась в деревню, чтобы взять еду. Она сама человек, но я всегда чувствовала, что ее ребенок – Иной. Однако даже мне она его не показала. Я могла бы ее заставить… – Чжу Лин помолчала. – Но Свет не позволил. А недавно Ма Фан умерла.
– Уважаемая Чжу Лин, укажите нам, где находится эта деревня.
* * *Китайским Дозорам понадобилось еще два дня, чтобы найти дом. Дорогу в горы пришлось проделать пешком. Тропический лес не позволял ни достичь места на вертолете, ни проехать на машине. Даже в Сумраке, с помощью которого мы иногда шли, было трудно. Узкая, почти незаметная тропа виляла меж бамбуковых стволов, подныривала под могучие ветви реликтовых деревьев, иногда и вовсе терялась в лианах, эпифитах и свисающих воздушных корнях растений. Сомневаюсь, что тут смог бы пройти обычный человек. Хотя эта женщина, Ма Фан, как-то ведь пробиралась здесь раньше.
Раз у меня под ногами что-то мелькнуло, и я сама не поняла, как оказалась висящей на шее у Антонина.
– Извини. Там змея, – прошептала я. – Боюсь очень.
Темный удостоил меня противного взгляда, но претензий не высказал. Наоборот, я увидела, как с его пальцев срывается легкая пелена и уползает куда-то в лес.
– Я разогнал их, Светлая, можешь больше не кидаться мне на шею.
– Спасибо, – ответила я. Этой благодарности мне точно не было жалко. Я правда ужасно боюсь змей.
Коля неодобрительно на меня покосился, взял за руку и оттеснил себе за спину.
Дом стоял между зарослями бамбука и огромным, титанических размеров фикусом. Не дом даже, а трухлявая хижина, со всех сторон увитая побегами лиан. Крышу в одном месте пронзала тонкая ветвь – никто не стремился убрать растение и заделать дыру. Если в лесу шел дождь, вода текла прямо внутрь. Хижина выглядела нежилой, но все мы чувствовали чужое присутствие.
– Ждите здесь, – произнес увешанный амулетами рослый китаец из тех, что прибыли в Санью позавчера.
Мы с Колей и Антонином отошли в сторонку, под прикрытие пальмовых листьев. Нам и так нехотя позволили присутствовать. Всю операцию китайцы готовились провести сами. Ну еще бы, кто ж нас допустит к такому артефакту. Поработали, глупые лаоваи, спасибо и до свидания. Поэтому я не удивилась присутствию в группе четверых боевых магов с материка: двух Темных и двух Светлых, у одного из которых был полновесный первый уровень.
Дом окружили, и по сигналу дозорные скользнули внутрь. Часть прошла сквозь Сумрак, часть ломанулась в хлипкую дверь. Раздался громогласный приказ на китайском – наверное, так у них звучит классическое: «Выйти из Сумрака!» А потом… потом что-то произошло.
В доме пронеслось несколько вспышек, раздался чей-то вопль. И неожиданно – игнорируя деревянные стены хижины – из дома вышагнул зверь.
Четыре глаза уставились на нас, растянулся в жабьей улыбке рот, растопырились шесть человечьих рук, копыта взрыли влажную землю, а за спиной медленно поднялись изломанные остовы крыльев.
– Назад! – крикнули одновременно Антонин и Колька.
Крикнули мне, выступая вперед и загораживая собой.
В ладони у Темного появился сгусток Тьмы, Кедрин изо всех сил сжал свой ониксовый шар. Я не успела ни послушаться, ни совершить глупость, выскочив из-за их спин с каким-нибудь дурацким боевым кличем. Сквозь стены дома прорвалось еще одно существо. Большая сумеречная птица метнулась вверх, с беззвучным клекотом заметалась перед чудовищем, распростерла крылья, становясь то ли охраной для монстра, то ли щитом для нас. Шестирукий отмахнулся от нее, оскалил зубы и шагнул прочь от дома. Тут же вновь затрепетали нарисованные птичьи крылья, а тонкий заостренный клюв изо всех сил вонзился монстру в переносицу. Зверь рыкнул, схватил настырную птицу и смял ее, сжал всеми шестью руками, превращая в бесформенный ком.
– Пора! – скомандовал чех.
Но ни ему, ни Кедрину действовать не пришлось. Из дома выскочили три боевых мага. Ударили не заклинаниями, не переработанной силой, просто выпустили из амулетов чистую энергию.
И оба сумеречных создания, захлебываясь этой дармовой мощью, извиваясь от сумеречной боли, истаяли… исчезли, будто их и не было. Превратились в пар.
Коля метнулся помочь китайцам, однако те жестом остановили его, мол, все в порядке, не нужно. Светлый отступил.
Я выдохнула. Сердце колотилось часто-часто, и я прижала руку к груди, чтобы унять его. Возле ног будто повеяло холодом. Я опустила взгляд. Кошка сидела рядом со мной, мирно обернув хвост вокруг лап.
– Прячься, – шепотом сказала я. – А то они и тебя тоже…
Живая сумеречная картинка дернула усами, а в следующее мгновение уже растворилась в густых зарослях.
Больше сюрпризов не случилось. Видимо, ничем, кроме рисования, загадочный художник не владел.
Китайцы опять нырнули в хижину. Первый появился на пороге, вынося резную деревянную шкатулку. Очевидно, с кистью. Посмотреть бы на нее хоть одним глазком! Остальные вывели из дома мага, которому случайно – случайно ли? – достался один из самых мощных артефактов Иных. Мага, который, по легенде, обладал способностью различать красоту и уродство вокруг.
И нет… Я не ожидала увидеть того, что увидела.
Они вышли, прихрамывая и спотыкаясь. Бесформенный силуэт в накинутом поверх плеч драном одеяле. Я угадала. Их действительно было двое.
Две девочки лет тринадцати.
Иные.
Темная и Светлая.
Сиамские близнецы.
* * *– Это у тебя что?! – возопил Колька, разглядев, кого я держу в руках.
– Сумеречная кошка, – робко ответила я. – Она сама ко мне пришла.
– И ты собираешься тащить ее в Россию? Как?!
– В Сумраке.
– Идио… Ох, послал мне Свет напарницу.
Он молча зашагал к нашему гейту.
– А что, я давно кошку хотела, а мне хозяева квартиры запрещают. А тут сумеречная… ее никто и не увидит, – прошептала я в пустоту.
– Кошка. Надо же. Ты опять меня удивила, Светлая.
Я оглянулась.
Его рейс только завтра. Приехал меня проводить? Свет и Тьма…
– Будешь в Праге, заглядывай… Дора.
Я стояла. Просто стояла. Наверное, я должна была что-то сказать, но не выходило. Я знала, что он хочет сейчас сделать. А он знал, что сделаю в ответ я.
Поэтому Антонин развернулся и пошел к выходу.
– Прощай, Темный.
Он чуть замедлил шаг, но не обернулся.
Все-таки Вячеслав Константинович был прав, послав со мной Кольку. Не задание он видел в вероятностях. Не задание. Вот что он видел в своем прозрении…
Даже не то, что Темный захочет меня поцеловать.
То, что я захочу ответить на поцелуй.
Дарья Зарубина. Кира возвращается в полночь
Брешь росла, расширяясь. От нее, ветвясь едва различимой снизу паутиной, ползли все новые трещинки. Кира сосредоточилась на первой трещине, попыталась мысленно стянуть. Та поддалась. Разлом медленно сомкнулся, превратившись в тоненький шрам с рваными краями раскрошенной штукатурки, потерялся между мозаичными квадратами. Но тотчас две боковые паутинки с треском разошлись. С потолка посыпалась смальта.
Она летела почти бесшумно – все звуки покрывал гул удаляющихся от платформы поездов. Кира сумела бы остановить крошечные кусочки в воздухе, но не могла позволить себе отвлечься на мелочи – она чувствовала, как в глубине, под слоем поделочного камня и разноцветного стекла, разрастаются все новые трещины, крошится бетон, лопаются, натягиваясь, провода. Стонут, принимая на себя удар, струны арматуры и сосуды труб. Кира прижалась к стене, продолжая стягивать разлом за разломом.
