Валерий Теоли - Сандэр. Владыка теней
— В чём-то вы, безусловно, правы, мессир Бодер. В чём-то глубоко заблуждаетесь. Совсем скоро Водяным Крысам понадобятся все воины и владеющие колдовством союзники. Грядёт великая война, в подобной озёрники не участвовали. Среди наших врагов могущественнейшие племена севера полуострова, и вы говорите не беспокоиться? На озере мои друзья и боевые товарищи. Я не забуду о них и буду стремиться помочь всем, чем смогу.
Дознаватель хмыкнул.
— Раз уж на то пошло, тяжёлая конница Гарена куда лучшее подспорье Водяным Крысам. За рыцарями он и направился в Гарид. Сотни Кровавых Секир с лихвой хватит, чтобы остановить продвижение троллей и загнать их обратно в лес.
Кровавые Секиры… краем уха я о них слышал. Стоп! Уж не гвардия ли герцога? Ударный отряд, состоящий на службе Марока, безбашенные ветераны, посвятившие себя истреблению синекожих и защите южных границ империи. Малый подорден Истребителей Троллей, магистрами которого на протяжении столетий становились члены императорской семьи. Латники, вооружённые секирами, на боевых скакунах в броне.
— У монеты две стороны, мессир Бодер. Орден, коему принадлежат Кровавые Секиры, люто ненавидит синекожих. Они убьют всех, кто им попадётся, не разбирая, где союзник, где враг. Для них все тролли одинаковы.
— Поэтому Гарен прибережёт их на крайний случай и отдаст приказ, когда Водяные Крысы окопаются на острове. Озеро тяжёлая кавалерия не переплывёт, а осевших на берегах неприятелей отгонит и хорошенько потреплет.
Угу, если продерётся сквозь аранью. Партизанская война — излюбленное занятие синек. О приближении конников они узнают загодя от разведчиков и выставят шаманов. Те пошлют вредоносные чары и лоа. Не имея чародеев в отряде, рыцари, будь у них трижды зачарованные броня и оружие, станут попадать в ловушки и тупо гибнуть. До озера дойдёт едва ли три четверти. Сутки-двое галопом Секиры вряд ли сдюжат. А скорость в данных обстоятельствах главное.
— С ними пойдут маги, мессир Бодер?
— А ты думал. Отряд поддержки. Несколько бакалавров, состоящих при ордене, для разведки и поддерживания наложенных на лошадей чар. Они же заменят лекарей при нужде. Не волнуйся ты, Сандэр.
Горстка бакалавров, пусть и закалённых опытом пограничных стычек, против оравы колдунов разной степени мастерства, среди которых два сильнейших колдуна севера полуострова. Убийственный расклад.
Пойду договариваться насчёт каравана, отбывающего из Веспаркаста в полдень. Девчонки потом отдохнут. В Гариде.
— Схожу в посёлок, — предупредил я, поднимаясь с кресла.
— Перекуси сначала. Вижу ведь, ты голоден.
— У Матушки Альды перекушу.
Зачем тратить бесценные минуты на завтрак в крепости, если можно совместить приятное с полезным, обсуждая за столом готовящихся уехать из Веспаркаста торговцев?
— Ступай, — махнул на меня рукой Марн. — Заодно усмиришь своих волков.
Чего?
Я мигом слетел по лестнице вниз. У замковой кухни творилось нечто невероятное. Там столпились воины и волшебники, со стен и башен косились на творящееся непотребство дозорные. Где дисциплина, спрашивается?! Образцовая крепость, вымуштрованный гарнизон, ага. И где мои волки?!
Протиснувшись через плотное кольцо выставивших алебарды погранцов, я обнаружил рычащих и топорщащих шерсть на загривках белых хищников. Трое братцев стояли спина к спине, защищая бессовестно поедающую свиную тушу сестричку. Дверь на кухню открыта настежь, из неё с багром в руках опасливо выглядывает повар.
Твою же дивизию, ворюги малолетние! Грабанули от нечего делать замковую кладовую. В дороге проголодались, накормить белобрысых никому здесь на ум не пришло. Суровые вояки побоялись подойти, пялились на дивных зверей, и вот результат. Кому расхлёбывать? Мне.
— Не подходи, взбесились они, — предостерёг немолодой коренастый мужик в стёганке, вооружённый алебардой.
— Загрызли кого-нибудь? — уточнил я.
— Хвала Всевышнему, не успели. Тушу с кухни стащили и давай жрать. Мы отобрать хотели, так они, вон, рычат, заразы, никого не подпускают. Даже Онира, нашего зверомастера.
Означенный повелитель животных медленно шёл вокруг порыкивающих на него хищников, потрясая жезлом-тотемом волка и бормоча заклятия Подчинения. Не в курсе об иммунитете белых к зверомагии и магии разума, что ли? Какой необразованный. Молодой, зелёный. Лет семнадцать на вид. Ему бы кур заставлять нестись и за скотиной следить с такими-то способностями.
— Эй, уважаемый, отойди-ка подальше, будь любезен, — окликнул его я. — Ты животных раздражаешь своим непонятным для них поведением.
Онир отступил в толпу, осознав тщетность попыток взять под контроль белобрысых грабителей. Вот и ладненько. Я подошёл к нашим с Лилькой подопечным, показывая раскрытые ладони. На всякий случай.
— Ну, чего вы переполох учинили, а? — я присел на корточки у Акелы. Тот поглядел на меня удивлённо. Мол, к чему клонишь, двуногий? — Оставьте бедную свинку в покое и пошли за мной. Отведу вас в местечко поинтереснее. За посёлком вы не были. Там красотища, дух захватывает. С араньей не сравнится, конечно, но живности тоже полно. Леса, поля…
Акела пренебрежительно фыркнул. Его сестричка наоборот, заслушалась и рвать тушу перестала.
— Разойдитесь! Освободите дорогу к воротам! И предупредите на выходе из посёлка о нас, чтоб дали нам выйти.
Говорил я громко специально для воротной стражи, стоящей за толпой. Воины расступились, образовав живой коридор, ощетинившийся алебардами и копьями. Погранцы на воротах благоразумно отошли подальше.
— Пойдём, — позвал я за собой пушистых грабителей.
Они послушались. Правда, вместо того, чтобы бросить погрызенную тушу и следовать за мной, Акела ухватил останки свиньи и поволок, раскорячив лапы и делая дорожку в песке и пыли, покрывающим вымощенный тёсаным камнем двор замка. Запас провизии на всякий пожарный.
Придётся за мясо заплатить, м-да.
В такой торжественной обстановке мы вышли через врата, перешли подъёмный мост, опущенный через широкий ров, заполненный грязной водой, и прошествовали под удивлёнными и слегка испуганными взорами селян к воротам посёлка. Бревенчатые створки, обитые железными полосами, раздвинулись ещё шире. Здешняя стража из погранцов, несущих службу при крепости, попряталась снаружи.
За Веспаркастом вправду красиво. Холмистая равнина простирается до виднеющегося невдалеке леска, выглядящего отсюда светло-голубой полоской. По дороге тянутся запряженные волами телеги крестьян и торговцев. На востоке холмы исчезают, сменяясь полями. Там, в заснеженном поле, виднеется мельница. Живописная картина, идиллическая для имперской глубинки, разительно отличается от пейзажа по ту сторону Крессова Вала.
— Так-с, граждане волки, — присел я на корточки перед пушистой компанией. — Скот не резать, на людей не нападать. Скот — это вон те быки, ясно? Охотитесь на зайцев и прочую мелкую живность, кроме собак, кошек и птиц. Акела, не смотри так на лошадей, их тоже есть нельзя. В деревни окрестные не забредать. К полудню жду вас здесь. Не явитесь вовремя — найдёте нас по запаху. Свободны.
Волки, оглядевшись, дружно рванули к кромке леса. За них-то я спокоен, они первыми не нападут. Надеюсь, крестьяне и желающие прославиться победой над диковинным зверем идиоты не будут лезть на рожон.
Проводив взглядом белых бестий до лесной полосы, я вернулся в посёлок. Матушка Альда, иду к тебе.
— То был самый настоящий оборотень, точно говорю. Да и зачем мне врать? У кого хотите из слуг спросите, любой подтвердит. Выкатился, значит, из дверей, на кухню ведущих, злой как чёрт. Зубами щёлкает, глазищи горят. И тут за ним упырь выскакивает и ну рвать волколака.
— А с чего ты взял, что то упырь с ним дрался?
— Дурак? Сам его видел! На человека похож, токмо глаза дурные, морда перекошенная, из пальцев когти растут, а изо рта клыки торчат. Здоровенные, что у тролля. Чтоб мне с места не встать, ежели вру! И вообще, Клайб, ты слушаешь, или как? Так слушай и варежку не разевай, не мешай приличным людя м. Так вот, дальше-то страшнее всего было. Рвуть они друг друга, значит, не жалеючи. Шерсть, мясо, кровь летят. А кровь не обычная, чёрная. И рычат оба, точь-в-точь зверюги дикие, в аранье выросшие. Потом упыряка ухватил оборотня за морду и ка-ак рванёт ему челюсти. Разорвал пасть, словом. Волчара, кровью истекаючи, аж захрипел, забулькал. А вражина ему руку в глотку засунул да и вынул бьющееся сердце. Поглядел на него с наслаждением, точно сынишка мой на конфету стибренную, и сожрал! Вот так пасть раскрыл и целиком сожрал.
В трапезном зале повисла тишина. Дыхание многие затаили, словно боясь нарушить малейшим звуком магию рассказа. Или же подсознательно опасаясь призвать тех самых чудовищ, о которых вёл речь местный завсегдатай Аксель Трепач.
