"Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Кюнскен Дерек

Прошли годы, ее страхи приняли вид грабителей и наемных душегубов. С кинжалами наперевес они залезали в окно и забивали ее до смерти. Нынешние же страхи приняли новую форму, форму бесформенного. Веретенщика, состоящего из тьмы и острых зубов.

Впрочем, кто ей мешает уехать домой? Назад к матери. Сбежать к родному теплу старого поместья.

На сей раз она верно представляла опасность, понимала, что ей грозит. Черные Железные боги и орда веретенщиков, их войско. Уличные бои между церковью и жестокими сальниками, и еще боги знают кем в придачу. И за всем этим и надо всем простирала крылья Божья война. Возможно – а профессор Онгент сказал бы «неизбежно», – какое-нибудь агрессивное заморское божество достанет до города, и реальность истает под чудовищным, пристальным взглядом с небес. Но что хорошего в понимании беды, если нельзя ничего поделать, ничем помочь?

– Так, лады, – сказала Алина. Они добрались до развилки туннелей. Воздух из прохода по левую руку значительно гаже, и уклон уходил вниз заметно круче. – В отсутствие божественного откровения ничего лучше я не придумала, кроме как спуститься обратно, в край говна и падали, и поймать нового упыриного старца. Не знаю, станет ли этот зверинец меня слушать, особенно когда одного убили, стоило ему подняться. Короче, мне надо вернуться.

На лице Эладоры, очевидно, проступил ужас, потому как Алина расхохоталась.

– Нет, тебя я с собой не беру. Вопрос: куда тебя девать? – Алина задумчиво потарабанила по рукояти меча и, похоже, пришла к решению. – Ладно, сюда.

Направо, вверх и вверх – длинный, изматывающий подъем по крутым ступеням, вившимся сквозь скальную толщу. Эладора давным-давно потеряла ориентир, в каком месте города они могут быть, но взбирались они так долго, что наверняка проникли внутрь одного из великих гвердонских холмов, Замкового холма или Священного. Лестницу перегородила другая укрепленная дверь, запертая и под защитой оберегов. К ней у Алины нашелся ключ. Взвизгнули ржавые петли.

– Куда мы идем? – сумела спросить Эладора. Во рту у нее суше, чем в пыльных туннелях.

Алина вывела ее в один подвал, а оттуда они поднялись, невероятно – в лавку одежды. За большими стеклянными окнами, как и другими, разбитыми и заколоченными, по-прежнему стояла ночь. Они пробродили в туннелях весь день. На столах ворохом лежали ткани, в ряд стояли швейные машины, нарядные лавочные манекены в этот час глядели зловеще. Они напомнили Эладоре книжку, которую она читала в детстве, пока не отобрала мать, так как такие истории не способствовали духовному подъему сафидиста. В одном рассказе мелкие гоблины забирались ночами в мастерскую сапожника и тачали для него башмаки. Она вдруг забоялась потревожить гоблинов-портных, представила, как они тычут в нее острые иглы и ножницы. Душат швейными нитками.

Алина зашла в одну дверь и почти немедленно вышла.

– Здесь его нет. Должно быть, пошел к Синтеру. – Она окинула взглядом лавку. – Хочешь новую одежду? Хватай, что нужно, только свалить бы нам побыстрее. – Она встала к витрине, незаметно наблюдая за пустой улицей.

– Платить не будем?

– Я знаю владельца, – сказала Алина. – Боги нижние, владелец – не просто мой знакомый. Он – один из невидимых винтиков церкви. Работает на Синтера – того, кого мы идем повидать. Лавка – всего лишь вывеска, а по сути это церковная, выходит, собственность. Освященная земля.

Эладора в панике заозиралась, не в силах выбрать. Кожанка и уличные шмотки, взятые у Джери, лучше подходят для беготни по туннелям и закоулкам, чем здешние наряды. Она прошла мимо кружев – серьезной ученой не интересна показушная мишура – и схватила новую академическую мантию. Алина запихнула накидку в сумку и передала ей.

– Пошли.

Вышли на улицу. Куда-то над Долом Блестки, высоко на отроге Священного холма. До Университетского квартала отсюда не больше трех-четырех улиц, подумала Эладора, несколько сотен шагов до улицы Желаний – но ни старых построек, ни магазинов ей не узнать. Далеко в направлении залива слышится шум. Над кварталом Алхимиков в небе собирается зарево.

– Синтер – жрец из Хранителей. Конечно, богослужения перед паствой он не проводит, если некому наложить епитимью в виде перелома ноги. Он заведует сетью шпионов, грязными делишками, розысками. Мною тоже пытался заведовать, когда со святыми у них стало туго. Но он за нас, добро? – Алина словно пыталась уговорить саму себя.

Торопясь, Алина пересекла пару малолюдных проулков и вышла к очередной двери. Высокий мужчина впустил их, подозрительно присматриваясь к Эладоре. Он напомнил Болинда – та же дородность, та же внушительная сила. Но Болинд оказался веретенщиком в чужом обличье, поэтому сходство не располагало к спокойствию.

Наверху, в комнате побольше, сидели другие, двое мужчин и две женщины. Окна забраны ставнями, в воздухе сизо от дыма. На столе рядом с одной из дам – пистолет.

– Хрена себе! – воскликнул один из мужчин. – Это же она. – Он смотрел не на Алину, а на Эладору, и казался напуган.

– Нет, не она, – отрезал другой. – Это помощница Онгента, Даттин. – Этого Эладора опознала – лысый, сломанный нос, блестящие глазки, – это он следил за профессорским кабинетом, соглядатай Хранителей. Он махнул им перевязанной кистью. – Заходи, Алина. Мы тут гибель богов обсуждаем.

Кари проснулась, на сей раз ленивая и томная. Обычно она резво подскакивала, но теперь по-кошачьи потянулась в полудремоте. Ногой задела Мирена, тот заворчал и перевернулся в постели. Она откинулась на спину, просунула руку – захотелось его погладить. Улыбнулась, вспоминая ночь. Телепортация опять заставила пережить странную близость с Миреном, вневременное чувство единства, которое она отчаянно пыталась обрести вновь, стоило им возникнуть в месте, куда он их перенес. У нее не вышло повторить именно то чувство, но сама попытка доставила большое удовольствие обоим.

Внизу гремело веселье. Подбешивало то, как Шпат не щадил себя в гильдии алхимиков, но подвиг его окупился. Он доказал, что готов сражаться за Братство. Хейнрейл так не поступал никогда. Наверно, если бы она вслушалась в колокольный звон, позволила бы Черным Железным богам пронести по неспокойному городу свое сознание, то увидела бы, как воры по одиночке, по двое-трое пробираются к Мойке. Присягнуть на верность новому повелителю подполья, единственному, кто может защитить их от идущих по следу сальников. Она вспомнила, как лыбилось хорье рыло Хейнрейла, когда он срывал кулон матери с ее шеи.

Долго Хейнрейлу не пролыбиться. Падение прежнего мастера она увидит с каждой городской церкви.

Кари не хотелось покидать теплую постель, но охота присоединиться к празднующим внизу. Она перекатилась, взглянула на лицо спящего Мирена. Теперь оно мягче, моложе. Интересно, что ближе к истине – невинное лицо спящего мальчишки или неслышный смертоносный телохранитель, каким он становился у отца в подчинении. Или истина в другом, и ее отблеск падал на нее, когда он уносил ее через город – осязаемое воплощение ее видений.

Какой-то кусок в ее голове кричал – беги, держись от него подальше, но связь между ними нельзя отрицать, родство, о котором она без понятия. И надо беречь энергию для грядущих боев. Поэтому хватит раздумий, сказала она себе, расслабься и радуйся.

Рука сползла по его боку. Она откинула одеяло, лунный свет засиял на обнаженных телах. Она перекинула через него ногу и…

В горло впечаталась его рука, отшвыривая ее. Она поперхнулась и свалилась с кровати. Промельк, и он стоит у постели, глаза разгораются гневом.

– Что ты делаешь? – прошипел он. Его взгляд метнулся к ножам, заботливо уложенным возле кучи-малы их одежды.

– Я еще хотела, – просипела Кари, потирая шею. Однозначно, будет синяк. – Е-мое, больно.

– Ну так не надо меня трогать, – сказал Мирен. Он взял штаны, стал одеваться.

– Середина ночи, куда ты собрался?

– Отец здесь. – С этими словами Мирен вышел за дверь, ножи исчезли в его рукавах, как по волшебству.