Артем Каменистый - Исчадия техно
– И почему ты думаешь, что именно у реки найти нормальных людей проще? – не сдавалась Лиля.
– По воде легче передвигаться и безопаснее. И вообще, у кого-то есть другие предложения? Если кто-то считает, что надо изменить направление или способ передвижения, то охотно послушаем.
Ответа не было. И правильно – лучше плохо плыть, чем хорошо идти.
* * *Ночевку устроили на длинном, поросшем кустарником песчаном островке. На берегу хватало вынесенных в половодье деревяшек, так что с топливом для костра проблем не было. Напрягало изобилие комаров, но они оказались совершенно дикими, изнеженными простой жизнью на экологически чистой природе и от запаха дыма мгновенно разлетелись.
Ели молча, да и после ужина разговоры не вели. Казалось бы – странно. Столько всего произошло, но обсуждать это никто не хотел. Достаточно слов, сказанных в лодке. Влад был только рад этому – пусть все в глухонемых играют, лишь бы не закатывали истерики по поводу и без. Женская половина коллектива напрягала – постоянно ждал с их стороны бурного всплеска эмоций, а это сейчас ни к чему. Их слишком мало – каждый должен быть сильным. Ошибка одного может стоить жизни всем. И это не образное выражение: ночь поделили на четыре промежутка, и на каждый назначили часового. Владу пришлось научить Лилю и Лену пользоваться пистолетом – ружье не доверил.
Если кто-то из них заснет на посту, а в этот момент к островку подберется лодка с «кожаными», их путешествие закончится, толком не начавшись.
Глава 13
Ночью никто не побеспокоил, зато утром, не успев продрать глаза, Влад выслушал жалобу от Лены:
– Мы хотели похлебку сварить, но без крышки в нее сыплется пепел.
– Так прикройте котел крышкой.
– Давид ее забрал и не отдает.
Влад, поднявшись, пошел разбираться с «кухонным грабителем». Тот обнаружился на дальнем краю островка. Забредя в реку по щиколотки, он предавался странному занятию. А именно: усердно елозил крышкой в воде, тихо и заунывно гундося под нос какую-то песенку.
– Доброе утро, Давид. Жалоба поступила, что ты крышку конфисковал у тружениц кухни. Говорят, что похлебку с пеплом вперемешку есть придется.
– Да, Влад, так и есть. Поедим, не страшно – пепел не ядовитый.
– Что ты вообще делаешь?
– Сурьму добываю и ртуть.
– Как?
– Смотри.
Давид протянул деревянную пиалу, почти на треть засыпанную угольно-черным песком.
– Это что?
– Влад, это шлих.
– Какой такой шлих?
– Видишь песок речной?
– Ну?
– Он светлый, почти белый, потому что в основном состоит из обломков легких минералов. Но примесь тяжелых частиц всегда есть, просто мало их здесь. Смотри, что я делаю. – Давид, зачерпнув в вогнутую крышку порцию песка, окунул ее в воду и начал совершать поступательно-вращательные движения, отчего содержимое постепенно смывалось с краев. – Видишь? Так золото промывают, отделяя от рыхлой породы. Оно тяжелое, проседает на дно, вместе с другими плотными минералами. Вот если бросить сюда картечину свинцовую, что получится?
– Если так трясти будешь, на дне крышки окажется, быстро пройдя через песок.
– Вот! Все правильно понимаешь! В водной среде при перемешивании рыхлого грунта тяжелые частицы всегда внизу оказываются. Если нам нужны только они, все, что сверху, надо убирать. Это я сейчас и делаю. Удобнее, когда работаешь специальным лотком, которым проводят опробование, доводку шлихов на приисках, а раньше даже золото добывали из песков на богатых участках. Но лотка нет, вот и горбачусь с крышкой.
– Давид, я не совсем понял, но какое отношение твое занятие имеет к сурьме и ртути?
– Ну, тут тоже все просто. Река длинная, притоков у нее много, песок этот с большой площади выносит, размывая самые разные породы. В том числе и те, где содержатся рудные минералы. Из-за своей тяжести они как раз и оказываются сейчас в этой миске.
– То есть если где-то река размывает месторождения сурьмы и ртути, то проблема решена?
– Необязательно месторождение. Сойдет даже бедное проявление, никому не нужное из-за мизерных запасов. Или древние осадочные породы, в которые превратился песок, принесенный с месторождения. В любом случае в этом шлихе содержание разных металлов гораздо выше, чем в простом песке. Понимаешь?
– Да. Понимаю. И еще я понимаю, что ты гораздо больше знаешь, чем говоришь. Похоже, пытаешься упрощать все, чтобы я понимал.
Давид усмехнулся:
– Ну ведь надо соответствовать. Я же с гор спустился, оставив там ишака и восемь баранов ради того, чтобы мандаринами на базаре торговать.
– А они разве растут в Армении?
– Да какая разница? Главное, что многие в этом уверены. А я вообще в Армении не был никогда. Мама у меня еврейка, а отец армянин наполовину. У евреев родство положено считать по женской линии. Так кто я: армянин или еврей? Сам не знаю. Но мандарины – это ведь святое, не так ли?
– Ну… то, чем ты занимался на моих глазах, при первой встрече тоже можно к ним отнести. Говорят, собирался цех водочный под землей открывать? С размахом, солидно, чтобы спутники ЦРУ не могли шпионить за процессом производства. А то ведь, не ровен час, украдут технологические секреты.
– Не смешно. Водка давно уже не так актуальна, чтобы на такие сложности ради нее идти. Подвал тот приватизирован был, и не только он, а на площадь эту другие планы у серьезных людей появились. Надо было очень быстро собрать все и потом доставить оптом. Только именно все собрать, без исключений, а этот «самоделкин» уперся рогом.
– Понятно. И ты это… Не строй из себя джигита с заснеженной горы, если, как выяснилось, еврейских кровей оказался.
– Говори уж прямо – жидом. Может, еще спросишь, не являюсь ли я заодно масоном?
– Конечно, спрошу.
– Вынужден признаться – я действительно законспирированный масон, невероятно опасный из-за сочетания еврейской и армянской крови. Вон, даже в светлое будущее пробрался и непосредственно в этот самый момент планирую очередной жидо-масонский заговор. Пойдешь в соучастники?
– Легко.
– Скрепим договор кровью?
– Перебьешься. Так сколько надо этого черного песка, чтобы хватило на один патрон?
– Влад, я не знаю. Тут анализ нужен, химический, а как его провести? Лабораторий ведь нет. Только опытным путем. И вообще, хорошо бы в те горы податься. Там реки другие совсем, и шлих намывать проще – в этом песке его совсем мало. Это я точно помню.
– А остальное неточно?
– Что ты от меня хочешь? Я три курса проучился. Не начнись в стране бардак, закончил бы, а потом – аспирантура. Мне ученое будущее пророчили, говорили, что толк будет. А в итоге «мандарины»… Плохое тогда время настало…
