Да здравствует генерал Гривус! Эпизод I (СИ) - "Ильдер"
— Ясно. Приведи его в чувства, — кивнул он дроиду В1. — А как ты оцениваешь его в качестве напарника в бою?
— На данный момент не могу сказать точно, поскольку именно бой покажет, — ответила она, после чего тихо добавила, словно стесняясь: — Я была бы не против, если бы он прикрывал мне спину…
— Даже так? — с улыбкой добавил Дуку, но стоя к ней спиной.
Она спохватилась, но сразу взяла себя под контроль, как он и учил.
— Так я не буду опасаться за исход важных миссий.
— Ясно. — Граф наблюдал, как после нескольких тычков пальца дроида пленный очнулся и, увидев его, вздрогнул. Мужчина произнёс, продолжая смотреть ему в глаза: — Я так понимаю, с вами уже поговорили? Жаль, что вы им ничего не рассказали, может, расскажите мне? Вы ведь… хотите рассказать мне, всё что знаете? Ученица.
— Да, учитель.
Они одновременно направили на лицо пленного ладони и повторили синхронно:
— Ты хочешь рассказать всё, что знаешь о нападении…
Так. Кажется, всё пошло довольно удачно. Помнится, в каноне Гривусу отказали в использовании для своей охраны разумных с его планеты. Теперь я понял, почему: они были преданы ему лично и, если что, выступили бы на его стороне. Дроиды же, да, надёжнее, но, по идее, подчинялись бы Дуку и, если что… Хотя, может, я ошибаюсь. В любом случае, сейчас мне нужна хоть какая-то охрана, а потому удачно получилось воспользоваться ситуацией. Кроме того, было бы неплохо, если удастся, воспользоваться тем, что я, по сути, приставлю своих людей к графу. Для защиты, разумеется. Блин, кто же сделал это?
Не думал, что на меня нападут здесь. Разве что если раскроют, а так, выходит, меня попытались устранить в самом начале. Причём, судя по всему это не Дуку с его учителем, хотя кто знает. Если он рассказал о нашем разговоре Сидиусу, то тот мог… Нет, не мог. Если он захочет, может просто приказать, или у него, скорее всего, есть какая-нибудь кнопка с надписью: «Выключить киборга». Кто тогда? Неужели у меня уже появились враги? Я же ещё ничего не успел сделать. Ладно, всё в порядке. Да и первый бой прошёл довольно не плохо… Вот моё первое убийство, да ещё и человека, чувствую себя нормально… Да нет! Что за хрень! Ничего не нормально, почему я так спокоен! И вообще, всё это…
Гривус не вошёл, а буквально влетел в свою комнату, при его силе рискуя сломать дверь. Закрыв её нажатием кнопки на панели рядом и схватив со стола голопроектор, сел на кровать, поставил диск на стул перед собой и вставил карту, что дала ему Мари перед самым отбытием. После нажатия кнопки вызова прошло несколько секунд, после чего высветилась надпись: «Оставайтесь на линии, соединение». Ждать пришлось несколько минут, за которые он понял, что у него получается довольно нервирующее барабанить металлическими пальцами по металлу прямо сквозь одеяло, которым он не пользовался.
— Хай! Клиент номер Н27! — помахала рукой Мари, сидящая за столом. Видимо, посчитав, что его молчание — знак крайнего удивления, добавила весёлым голосом: — Вы же не думали, что единственный наш клиент, господин Г? Конфиденциальность, знакомо вам это слово?
— Да. Извините, что отвлекаю от дел, но у меня появилось несколько важных вопросов по поводу… — начал он, решив ничего не скрывать и понадеяться на заветное слово, уже упомянутое в разговоре, но был перебит.
— … того, что не чувствуете того, что чувствовали раньше? Ослабла или исчезла часть эмоций? Чувств? Ощущений? Вследствие этого ваши реакции на события не такие, как раньше? А ещё чувствуете какое-то неправильное спокойствие, когда видите вещи, которые раньше вызывали у вас яркие чувства? Или наоборот, иногда, в некоторых ситуациях…
Теперь уже он перебил её, так как она странным образом всё «угадала», что вызвало у него бурю чувств, которые он впервые за долгое время чувствовал так ясно и сильно.
— Да. Объясните, что со мной, почему, я… Не чувствую ничего так, как раньше. Это не позволяет мне реагировать так, как я… — Он вскочил, забыв, что проектор может не покрывать весь его рост.
— Да, дела… — проговорила девушка, посмотрев на него исподлобья. — А скажите, пожалуйста, вы инструкцию по эксплуатации читали?
— Ну, я… — Мужчина стал злиться, но уже на себя за собственный глупый поступок. — Он написан мелким шрифтом, и там слишком много…
— Параграф двадцать четыре, часть три. До встречи, генерал, — ответила девушка и взмахом руки оборвала связь.
Некоторое время он стоял и смотрел на проектор, не зная, что сказать на это. Девушка явно знала о том, что эта проблема появится, а вот ему на то, чтобы понять, что она имеется, понадобились месяц, схватка за собственную жизнь и убийство живого существа собственными руками. Людей он убивал и раньше, на войне, ещё в прошлой жизни; видел, как люди умирают. Но здесь, из-за слабости или отсутствия чувств, относился к этому как-то отстранённо. Он вообще относился отстранённо ко всему происходящему, хотя вначале, когда ещё находился в бакте, воспринял всё серьёзно, как новую жизнь. Тогда он продумал план действий, пусть и несовершенный, но хотя бы какой-то, и решил действовать, но после того, как получил тело, всё изменилось, и он это не заметил. Он чувствовал, но не всё, и это расслабило его настолько, что он стал относиться ко всему не так, как должен был, и не так, как мог бы. Лишь убийство того наёмника ненадолго вернуло его из того состояния, а потом ему помогла Сев’ранс Танн, пусть и тем, что на его глазах стала пытать наёмников. Тогда он вспомнил, как убивал, и как терял друзей, и как умирали люди, и понял, что что-то не так.
Он лёг на кровать, в этот раз как никогда ощутив то, как глупо себя вёл. А ведь Мари говорила ему, что, благодаря киборгизации, спать он может по три часа и не будет чувствовать усталость тела, что значительно повышало его работоспособность. Выведя прямо в свой обзор папку с нужным файлом, он открыл его и начал искать нужный пункт длинной инструкции по эксплуатации своего тела, которая должна была ответить на его вопросы.
Как же тебя зовут? Не знаю. Да и какая разница? Лишь с тобой я могу поговорить и излить душу.
У меня сейчас всё просто, хотя, если честно, эти внутренние поиски уже надоели. Тем более, в своих проблемах виноват я сам. И нет, мои проблемы не в том, что я не знаю, как повлиял на окружающий мир. Не в том, что меня уже попытался убить кто-то неизвестный, хотя я ничего ещё не успел сделать. Не в том, что я страшно боюсь Палпатина, того, что он может сделать, и того, что он просто легко переиграет меня, если поймёт, что я пытаюсь что-то сделать.
Моя проблема в том, что после того, что я видел в своей прошлой жизни, после того, как, будучи военным, стал играть в компьютерные игры, я воспринимал всё происходящее, как нечто ненастоящее. Как игру или нечто подобное, к чему не стоит относиться со всей серьёзностью. А ещё мои чувства и ощущения подавлялись электроникой и лекарствами, но в то же время этот мир был иным, и вызывал новое для меня ощущения.
А ещё, я встретил здесь ту девушку, которая была не человеком, но с которой я мог нормально разговаривать и которая не обращала внимания на то, что я, по сути, калека. Мне очень нравилась мысль, что она ведёт себя со мной, как с равным. Это означало, что, возможно, она бы приняла меня другим, тем, кем я был в другой жизни.
В этой странной жизни, так отличающейся от моей прошлой, я и забылся на целый месяц.
Вернуло меня то, что я уже видел в прошлой жизни и на что шёл довольно просто, ведь передо мной был враг, который мог убить меня, если бы я не убил его. А после оставалось лишь разобраться в том, почему на меня вновь опустилась пелена спокойствия. Результатом моих изысканий стало то, что, из-за отсутствия у меня большей части тела, значительная часть нервных окончаний подавлялась препаратами и электроникой, чтобы я ничего не чувствовал, так как, в противном случае, эти ощущения помещали бы мне управлять своим новым телом. Под множеством технических и научных терминов скрывалось то, что всё было прекрасно, но в том, что мои чувства будут подавлены до конца жизни, не было ничего плохого. Яркие эмоции и ощущения, особенно связанные с прошлыми сильными переживаниями, могли проявляться, возможно, даже сильнее, чем нужно, но на этом всё. Это всё объясняло. Как моё состояние в этом месяце, за которое я сделал много, но, в то же время, как будто это был не я.
