Адриан Чайковски - Чернь и золото
Они крепко пожали друг другу левые руки. Нет, минувшие годы и на Тизамоне сказались, решил Стенвольд. Седина в его светлых волосах почти незаметна, но на лице пролегли глубокие складки — нелегко ему, видно, жилось.
— Что бы ты делал, если б я не получил твоего письма? — небрежно спросил мантид. «Если б я не пришел» не принималось в расчет.
— Дрался бы, — бесхитростно сказал Стенвольд, мучимый недобрым предчувствием относительно себя и своего старейшего друга.
— Я так и думал.
— И сколько их было бы?
— Полдюжины ваших местных да осоидов столько же. — Тизамон пожал плечами: стоит ли, мол, о такой мелочи говорить.
«А ведь я почти ничего не слышал, пока говорил с Элиасом», — вспомнил Стенвольд. Тизамон даже в прошлом был непревзойденным убийцей — и дуэлянтом тоже; одно мастерство вытекало из другого. На его одежде не осталось ни единого пятнышка крови.
— Нам многое придется наверстывать, — сказал Стенвольд.
— Меньше, чем ты думаешь. Прошлое исправно держало место для будущего, не так ли? Они разделались с Сообществом и наконец-то взялись за нас.
— Наконец-то? — Впрочем, ничего удивительного — Тизамон давно предвидел очередной ход осоидов. — Значит, их планы для тебя не секрет?
— В Геллероне ходит много полезных сплетен для умеющих слушать.
— Однако никто не слушает. — Они вышли из кабинета, и Стенвольд снова выхватил меч, увидев в прихожей какого-то человека. Это, как ни странно, был ном — значит, не слуга и не стражник покойного хозяина рудника. — Кто ты и что здесь делаешь?
— Он не наемный убийца, как я сначала подумал, — сказал Тизамон. — Подкрадывался к тебе, когда ты еще стоял у дверей, — хотел предупредить об осоидах, но тут я сам подкрался к нему.
— Подкрался, но не убил?
— Он ном, а старые привычки не так легко победить. Мы с ними связаны накрепко, — сказал мантид, и Стенвольд увидел призрак — того Тизамона, которого знал когда-то.
Ном, до сих пор не издавший ни звука, был ранен и кое-как перевязан.
— При чем здесь ты? — спросил ничего не понимающий Стенвольд. — Что тебе до осоидов?
— Ровным счетом ничего, но я не хотел, чтобы они застигли тебя врасплох.
— С чего это вдруг?
— Я видел, как схватили твою племянницу.
— Ты видел Чируэлл!
— Она… помогла мне, — объяснил ном, осторожно пятясь от взбудораженного жукана.
— Не бойся меня, — попросил Стенвольд. — Теперь я все понял. Ты из Торна, да? Участвовал в нападении на этот рудник?
— Да… Мое имя Ахей.
— Геллерону я ничем не обязан, — заявил Стенвольд. — Хозяин рудника, мой кузен Элиас Коммерц, лежит мертвый в своем кабинете. Думаю, что твоих владык, или как вы их там называете, это должно порадовать.
— Слез они о нем лить не станут, — согласился Ахей.
— Расскажи мне про Чируэлл. Куда ее дели?
Ахей без особых эмоций изложил все, чему был свидетелем. Хорошо запоминает детали, отметил Стенвольд. Не иначе, разведчик, привыкший работать в тылу врага — а враги для него все жуканы, включая и Стенвольда. Сам мастер Вершитель за очень редкими исключениями почти никогда не имел дела с номами.
— Куда их, говоришь, повели?
— На юго-восток. За пределами города расположено много невольничьих лагерей.
Стенвольд не знал, сохранилось ли рабство у номов, а ровный тон Ахея не давал ему никакой подсказки.
— Знали бы вы, как я торопился сюда. — Жукан сокрушенно потер свой щетинистый подбородок. — Случись это все через месяц, я бы доехал по железной дороге до самого Геллерона, а так мне пришлось сменить пять видов транспорта. Я очень спешил и все-таки опоздал — на один-единственный день.
— Ты собираешься ее вызволить. — Тизамон не спрашивал, он констатировал факт.
— Она моя племянница, и с ней мой студент. Постараюсь вызволить их обоих. — Стенвольд осклабился, изображая улыбку. — За помощью дело не станет. Помнишь Скуто, колючего жукана?
— Что за вопрос? Мне его три раза заказывали, да я не взялся.
Стенвольд не стал углубляться в специфику работы своего друга.
— Сейчас и отправлюсь к нему. Он знает все ходы в этом городе, авось что и подскажет.
— Я тоже к твоим услугам, — сказал Тизамон.
— Я вовсе не думал… — опешил Стенвольд.
— Не думал он. Все эти годы я считал дни, а теперь, выходит, в беде тебя брошу?
После взятия Минны они виделись еще раза три. Деятельность Стенвольда требовала скорее кропотливого наблюдения, чем работы клинком, а преподавание в Коллегии занимало почти все его время. К Тизамону он обращался редко. Каждый из них шел своим путем, и с последней их встречи, как уже было сказано, прошло целых десять лет.
— Не знаю, что и сказать. — Стенвольд чувствовал, что оба они еще пожалеют об этом. — Подумай хотя бы. — Тизамон ведь пока не дал ему слова. Обещание мантида не уступает твердостью стали, и тот, кому оно дано, сполна ощущает всю его тяжесть. — У тебя тут налажена какая-то жизнь…
Тизамон потупился, не зная, как поязвительнее на это ответить, и Стенвольд опять перенесся в прошлое.
— Нет у меня тут никакой жизни. Семнадцать лет, Стен — ты знаешь, о чем я…
Тизамон так и остался в прошлом. Мантиды ничего не забывают — ни добра, ни обид, ни старых друзей. Разве может кто-то другой понять, как устроен их ум? «Прости, дружище», — мысленно сказал Стенвольд.
* * *Они почти одновременно произнесли название места, где собирались встретиться. Это вызвало у Стенвольда приступ кратковременной ностальгии, и ближайшее будущее еще резче напомнило о себе.
«Практичный все же народ жуканы, — думал он, направляясь к берлоге Скуто. — Мы не тратим время на размышления о вещах, в которых не уверены полностью».
Соседи Скуто быстро его засекли, но об этом он не тревожился: многие из них знали, что он друг Жукана-Колючки. Этот квартал Геллерона вызывал у него меньше всего опасений.
Вскоре он, однако, увидел, что дверь Скуто распахнута настежь, а сам колючий ублюдок наставляет на него арбалет.
Быть не может! Неужели и Скуто переметнулся? Скуто, к которому он посылал ребят?
— Что я делал, когда мы встретились в первый раз? — вопросил человек с арбалетом.
— Честное слово, не помню… стишки кропал, кажется. Могу прочесть наизусть, если хочешь.
— Не надо, — поспешно ответил Скуто. — Входи — у нас тут целый мешок новостей, и плохих и хороших. — Он опустил арбалет, и Стенвольд вошел.
— У меня тоже есть новости, большей частью плохие… — начал он и чуть не упал под бурным наскоком Танисы.
— Какое счастье, что ты жив и здоров! — восклицала она, обнимая его. — Мы боялись, как бы ты не попал в их ловушку.
— Попал было, — признался он, отстраняя девушку от себя и всматриваясь в ее осунувшееся лицо. — Думали, что старый Стенвольд не способен за себя постоять, а? Но ты, я вижу, тоже не сплоховала. И ты здесь, Тото? — Парень маячил у нее за плечом. — Ну молодец.
— Спасибо, мастер Вершитель, — по школярской привычке ответил Тото.
— Руки у него вставлены правильно, — сказал Скуто. — Если решишь поместить его здесь, я буду только рад.
— После решим, кого куда поместить. Чируэлл и Сальме, как видно, повезло меньше: их выдали осоидам.
— Мы уже знаем, — сказала Таниса. — Они оба, видимо, в той невольничьей партии, которая сейчас следует на восток.
— Вы, однако, даром времени не теряли, — шумно вздохнул Стенвольд. — На восток, говоришь?
— В Империю, — пробормотал Скуто.
— Ясное дело. Давно я не бывал в тех краях. — Семнадцать лет, если точно. И вот теперь все повторяется снова. — Медлить нельзя… но идти со мной я никого не принуждаю, понятно?
— Я уж точно не пойду, — заявил Скуто. — Таких, как я, у них там особенно недолюбливают.
— Притом ты нужен мне здесь, — подтвердил Стенвольд. — Ты тоже оставайся, Тото, если хочешь. Скуто будет тебе хорошим наставником.
— Я бы лучше пошел с вами, мастер. Извини, Скуто… они ведь мои друзья.
— Смотри, в Империи плохо относятся к людям смешанной крови, — предупредил Стенвольд.
Тото на это пожал плечами: и за ее, мол, пределами их не очень-то жалуют.
— Таниса? — промолвил Стенвольд.
— Мог бы и не спрашивать, — с укором сказала она.
— Приготовь все, что нужно в дорогу, Скуто. Тото, Таниса, жду вас у мастерской старого Дрейвана к востоку от города. Со мной будет еще кое-кто.
17
Все вышло не так, как она предвидела — видимо, она несколько переоценила собственное значение. Воображая, что ее бросят в темницу и будут допрашивать, даже пытать, Чи готовилась плюнуть в лицо палачам, но вместо мрачных сводов оказалась под ясным небом. Солнце жгло, пыль стояла в воздухе, и Сальма мужественно улыбался, стараясь ее подбодрить.
Солдаты Тальрика вскоре присоединились к другим, ведущим на веревке десятка полтора пленных. Добавив к веренице еще двоих, все вместе бодро двинулись через пустоши к востоку от Геллерона. Разговаривать запрещалось под угрозой побоев, да и говорить-то, собственно, было не о чем. Среди невольников были муравины из какого-то незнакомого города, жуканы (похоже, не геллеронцы), мушиды и одно хилое существо трудноопределимого вида. Большинство составляли мужчины, но имелась и пара женщин. Все они выглядели еще хуже, чем Чи себя чувствовала, и воспринимали плен как неизбежное зло.
