Сергей Раткевич - Охота на ликвидатора
— Уважаемые дамы, ваш завтрак!
— Входите! — откликнулась Эссиль.
Дверь распахнулась.
— Жратва у нас на судне, конечно, скромная, — извиняющимся тоном промолвил молоденький матросик, ловко устанавливая на единственный имеющийся в каюте табурет здоровенный поднос.
— Ничего себе, скромная! — вырвалось у Эссиль.
На подносе даже фрукты были!
— Я тоже так подумал, — неожиданно ответил матросик, присаживаясь на пол рядом с табуретом и делая приглашающий жест. — Прошу к столу!
Эссиль уже намеревалась вслух изумиться и вежливо намекнуть, что не привыкла делить свою трапезу с теми, кого в первый раз в жизни видит, как вдруг… с простодушного лица молодого матросика на нее посмотрели смеющиеся глаза Уннара.
«Ну да, я еще раздумывала, кем он на корабле прикинется! Разумеется, матросом, кем же еще!»
— Уннар! — воскликнула она одновременно с яростью и облегчением. — Уннар, шут несчастный! Я тебя когда-нибудь прибью за твои штучки!
— Это не штучки, это всего лишь шуточки, — ухмыльнулся тот. — Хотя штучки у меня тоже очень ничего себе… особенно одна!
— Которая безостановочно болтается у тебя во рту! — съязвила Эссиль. — Вот только, на мой взгляд, она неисправна, ибо метет всякую чушь. Ты б ее в починку сдал, что ли?
— Вообще-то, я не ее имел в виду, но я рад, что тебе хоть что-то во мне нравится.
— Я этого не говорила! — почти прорычала Эссиль.
— Ну конечно же говорила. Ты ведь не предложила оторвать и выбросить. Приказала в починку сдать. Значит — заботишься.
— Вот еще!
— Ну-ну… Не стоит так сердиться на человека, который принес столько всего вкусного.
— Сколько я понимаю, все это вкусное ты взял на камбузе?
— С камбуза только каша с мясом, между прочим. И компот. А все остальное — моя добыча.
— Ты так хорошо продал коней и повозку?
— Еще как! — усмехнулся Уннар. — Вот, держи!
На протянутой ладони блестели золотые монеты.
— Ух ты, — пробурчала Эссиль, пересчитав. — Аж восемнадцать золотых… Ты нарвался на какого-то психа?
— Ну, вообще-то, он был вполне вменяемым скрягой, — пожал плечами Уннар. — И очень спешащему клиенту больше пяти нипочем давать не желал. Говорил, надо вызвать специалиста, коней проверить и оценить, опять же, повозка профессиональной оценки требует, а если господин очень спешит — пять, и никаких!
— Как же вышло, что он тебе восемнадцать заплатил? Нет, больше восемнадцати, ты ведь еще и еду купил. Или ты его прирезал и обшарил труп? — нахмурилась Эссиль.
— Обижаешь, — фыркнул Уннар. — Что ты меня за какого-то головореза держишь? Делать мне нечего, почем зря обо всякое дерьмо пачкаться. Просто когда он объяснял, почему больше пяти заплатить не может, то очень размахивал руками, призывая в свидетели всех Богов и еще кого-то… Не составило никакого труда обшарить его карманы. Кстати, там нашлось куда больше… Так что я могу вручить тебе твою сотню «свечей» и вернуть те сто пятьдесят золотых, что ты мне давала под это дело.
— Уннар, мерзавец, а если тебя поймают?! Это же кража! — воскликнула Эссиль.
— Ну, скупщик краденого вряд ли станет жаловаться на то, что его обокрали, — ухмыльнулся Уннар. — Да и того, кто его обокрал, больше нет.
Уннар на миг преобразился, неприятно обвисли губы, во всем его облике вдруг проявилось нечто отвратительно-крысиное.
Эссиль аж передернуло.
— Вот-вот, — кивнул Уннар, возвращая себе первоначальный облик. — Иметь этого милого человека на своем лице было очень неприятно. Зато теперь господин скупщик краденого, то есть, прошу прощения, уважаемый купец господин Линт будет искать свои пропавшие золотые именно у него. И вообще, я хочу есть, еще немного — захочу жрать, а жрать в обществе трех прекрасных дам совершенно недопустимо для приличного кавалера. Так что не заставляйте меня страдать, а лучше просто составьте компанию.
— Девчонки! — Эссиль кивнула на стол. — Вперед!
Виллет и Шейди чинно присели на корточки рядом с табуретом.
«Вот она — уличная школа, — подумала Эссиль. — Наверняка ведь животы от голода подвело, а держатся так, будто на светском приеме».
— Девчонки, тут все свои, — промолвила Эссиль. — Нет, правда. Может, я этого засранца когда-нибудь и прирежу, но он свой, это точно! Так что не стесняйтесь, ешьте как следует. Тем более что еды тут достаточно.
— Если ты меня, перед тем как прирезать, поцелуешь, я и сопротивляться не стану, — откликнулся Уннар, ловко орудуя ложкой. — Изумительная каша, здешний кок просто гений, из такого дерьма приготовить подобный шедевр! От этого даже живот не заболит, можно есть смело.
Эссиль невольно фыркнула и взяла свою чашку с кашей.
— А ты, когда матросом прикинулся, не боялся, что капитан прикажет паруса ставить, на мачту загонит?
— Любой приказ можно кому-нибудь передоверить, — пожал плечами Уннар. — Но вообще-то, я умею.
— Что умеешь? Паруса ставить? — удивилась Эссиль.
— Ну да, а что тут такого? Я помаленьку всякое ремесло умею. Ну, почти всякое… Тварей вот убивать не умею…
— Похоже, ты поставил своей задачей все время меня удивлять, — пробормотала Эссиль.
— Ты права. У тебя очень забавный вид, когда ты удивляешься. Почти такой же, как когда ты сердишься.
— Если ты будешь меня смешить, я подавлюсь кашей! — пригрозила Эссиль.
— Я немедленно окажу тебе первую помощь, — с готовностью откликнулся Уннар.
— Гляди, как бы она для тебя не оказалась последней, — пробурчала Эссиль.
— Если ты будешь постоянно меня пугать, я начну кричать во сне, — скорчив жалобную гримасу, сообщил Уннар.
Эссиль хихикнула и в самом деле подавилась кашей.
— Вот тогда-то я тебя и прирежу! — откашлявшись, сообщила она.
— И никто больше не принесет тебе столько всяких вкусностей, — печально промолвил Уннар, заворачивая ломтик сыра в салатный лист. — Бедненькая… Мне тебя заранее жалко… Ты только попробуй все это! Попробуй — и поймешь, что такого парня, как я, на руках носить нужно!
Эссиль скосила глаза на своих подопечных. Девчонки ели, скромно опустив глаза, делая вид, что происходящая перепалка их совершенно не касается и, вообще, они ничего, ну вот совсем ничего не замечают. Однако слепому было видно, что они просто упиваются происходящим.
«Если я на них рявкну, стану окончательно смешно выглядеть», — подумала Эссиль.
И не стала рявкать.
А сыр и в самом деле был изумительным. И салат. И яблоки. И виноград. И большие ароматные сливы…
— Придется оставить тебя в живых, — с набитым ртом пробурчала Эссиль. — Но чтоб такой завтрак был всегда!
— Такой завтрак — всегда? Лучше смерть! Дай мне свой меч, я на него брошусь!
— Вот еще! Он для вампиров!
— Счастливые… О них заботятся… Меч ради них сделали… Один я — сиротинка бесприютная…
— Никто тебя, несчастного, не любит, не жалеет… Прирезать — и то отказывается! — в тон ему подхватила Эссиль.
— О жестокосердная! Мало того что ты тянешь жилы из моей несчастной души, ты еще и слова с языка утаскиваешь! — трагическим тоном воскликнул Уннар. В глазах его светилось неприкрытое восхищение. — Только я собрался сказать эти святые слова…
«Он что и в самом деле на меня запал?» — с некоторым удивлением подумала Эссиль.
«Да нет, где там — у него под каждой маской еще две, а под двумя еще три…
Или все-таки?
А я? Я на него запала? Или как? Не слишком ли много я о нем думаю? А ведь у меня — ученицы. Вот, о ком думать надо.
Вот-вот, и что прямо сейчас наблюдают эти самые ученицы? Как их наставницу охмуряет какой-то охламон, а она и рада!»
— Уннар, сходи, проверь обстановку, — Эссиль сказала это негромко, но таким тоном, что бедняга поперхнулся.
И уставился на нее в немом изумлении.
— Может, я хоть доем? — просительно промолвил он.
— Уннар, сходи, проверь обстановку, — тем же тоном повторила Эссиль.
— Да, госпожа, — он был уже на ногах.
— Заодно выясни, когда капитан намерен отплыть. А то, на мой взгляд, те два часа, которыми он грозился, давно прошли, а корабль все еще у берега.
— Ясно, — Уннар уже закрывал за собой дверь, вдруг замер, просунул обратно голову, посмотрел на Эссиль так внимательно, словно впервые увидел, и промолвил: — А ты и в самом деле потрясающая!
— Я знаю. Иди.
Дверь закрылась.
Девчонки таращились на наставницу, разинув рты.
— А вы что подумали? — усмехнулась она.
— Ну… э… обсуждать наставницу… — пролепетала Виллет.
