Николай Гуданец - Планета, на которой убивают
— Ладно, извините. Накладка получилась. Ну, а теперь-то вы каким чудом меня нашли? — полюбопытствовал я.
— Уж чего проще. Когда я заметил за собой слежку, тут же оторвался от нее и выяснил, кто за этим стоит. Оказалось, некий частный сыскарь Ширен. Он, кстати, пользуется известным доверием галийской резидентуры.
Мысленно я себя погладил по головке за то, что хотя бы тут не дал маху в своих выкладках.
— Как только выдалось свободное время, я взял Ширена под пристальную опеку электронными средствами наблюдения. Полагал, что мной заинтересовались галийцы и работают, как в разведке принято выражаться, через рубильник. Однако вчера в поле зрения появились вы с вашим соратником. Как только вы позвонили Ширену, я тоже поспешил к его конторе и, пока вы с ним толковали обо мне, установил на вашей машине радиомаячок. После этого все ваши передвижения были взяты под всесторонний контроль с космического спутника, оттуда информация шла ко мне, и вы были как на ладони, — самодовольно поведал он и заключил. — Ну, теперь вы достаточно осведомлены и можете делать выводы.
Внимательно слушая Арча, я вовсю использовал ресурсы своего нейровирусного мозга и параллельным ходом мыслей уже просчитал, что к чему.
— Как я понимаю, теперь на нашей планете нейровирус остался только в том флаконе, да еще у меня в голове, — начал я, и Арч утвердительно кивнул. — А вы намерены, по вашему выражению, ликвидировать утечку технологии. Будете меня брать живьем, или вас устроит труп, как было с Лигуном?
— Зачем такой черный юмор, — в некотором замешательстве он потер пальцами ухо. — Мы вовсе не собираемся причинять вам вреда. Совсем наоборот, хотим помочь. Поймите, вы даже не представляете, какой тарарам сейчас поднялся вокруг вас. Уже установлено, что Трандийяар и некто Хопаши — одно и то же лицо. Помилуйте, ну зачем было стрелять в Барладага из ампульного пистолета? На розыски брошены лучшие силы УБ и полиции, вас всерьез считают инопланетянином, который покушался на двоих наркоглаварей. Третий из них сейчас принимает экстраординарные меры, чтобы обеспечить свою безопасность.
— Какой третий? — спросил я с недоумением.
С неменьшим недоумением Арч воззрился на меня и пожал плечами.
— Вы что, действительно не знаете? Третий главарь наркодела в вашей стране, которому негласно подчинялись остальные двое…
— Адмирал? — тихо вырвалось у меня.
— Ну конечно. Вы умудрились покуситься на основу основ, пошатнули все, начиная с политики и кончая бюджетом. Рано или поздно вас разыщут, и никакой пощады не будет. Поймите, вам здесь больше не жить.
Арч сумел-таки подрубить меня под корень, сам того не ведая. Благообразный старец в мундире с золотым шитьем, чьи портреты висели на каждом углу, чьими наградами я гордился, с чьим именем ходил в атаку, этот недосягаемо великий человек вышел на поверку заправилой бандитов и толкачей.
— Но ведь вы мне предлагаете исчезнуть даже не из этой страны, — заговорил я, совладав с потрясением. — И при первой встрече, как я теперь понимаю, вы хотели на самом деле переправить меня вовсе не через границу.
— Смотря что считать границей, — возразил Арч. — Фактически в космосе тоже проходит граница, это рубеж между Колонией и остальной ойкуменой. Я предлагаю вам перебраться на жительство в ойкумену. Да, для вас это пока пустой звук. Приходится снова объяснять. Кстати, у вас не слишком хорошее самочувствие, как я вижу.
— Пустяки. Рассказывайте.
— Опять начну издалека. Когда-то, давным давно, круг обитаемых планет был относительно невелик. Преступность на них представляла серьезнейшую проблему, а вместе с тем общественный стандарт морали уже не допускал таких варварских мер наказания, как смертная казнь. И в конце концов было принято решение, которое вполне может показаться небезупречным, однако выбирали-то меж двух зол. Пойманных особо опасных преступников стали содержать в отдельных тюрьмах, и когда их набиралось достаточно много, отправлять в бессрочную ссылку на звездолетах. Корабли пилотировала автоматика, их курс лежал в неизведанные области на галактической периферии. Долгое время судьба этих людей и их потомков оставалась неизвестной. Затем на смену старым звездолетам пришли новые, использующие для передвижения свойства торсионных полей. В пределах гравитационно неоднородного пространства Галактики они стали перемещаться практически мгновенно. И тогда, со временем, было обнаружено более двухсот планет, населенных потомками ссыльных преступников. Возникло то, что принято называть обтекаемо «парадоксом Колонии». Человечество оказалось разделенным надвое. Одна его часть процветает, достигнув высочайшей степени прогресса. Другая, несравнимо меньшая и разобщенная, прозябает в состоянии отсталости, горчайшей полудикости. Неприглядная ситуация, скажу прямо.
Белобрысый Арч сделал передышку и принялся глубокомысленно разглядывать потолок.
Мир, в котором я обитал, опять перевернулся кверху дном. До чего просто решается головоломка, над которой бьются целые дивизии биологов, археологов и прочей высокоученой братии. Как и предполагали некоторые осмеянные фантазеры, человеческая раса не имеет явных эволюционных корней просто потому, что появилась на планете извне. К тому же с не самой похвальной родословной, которую лучше не поминать, забыть напрочь.
— Что же мешает объединению этих двух частей человечества? — спросил я.
— Хороший вопрос, — одобрил Арч. — Научно-техническая отсталость Колонии не проблема, разумеется. Она легко преодолима: получайте знания, звездолеты, энергетические установки, агрегаты для синтеза любых веществ и так далее. Вопрос лишь в том, по какому назначению все эти чудеса будут вами, колонистами, употребляться.
— Боитесь, что мы возьмем звездолет и станем им в носу ковырять?
— Месакун, бросьте, вы же отлично сами понимаете, о чем речь. В Колонии любой виток технического прогресса неизбежно приводит к новой вспышке массовых убийств.
— То есть, к войне?
— Разумеется. Взять хотя бы кампанию на Цапре, про которую не мне вам рассказывать. Это же был испытательный полигон для новых танков, самолетов и тактических ракет. Золотая жила для промышленных корпораций. Извините, да неужто вы азбучных вещей не понимаете?
— Ладно, допустим. Ну, а вы-то что в своей ойкумене, разве никогда не воюете?
— Представьте себе.
— Не понимаю, какие же вы мужчины после этого.
Белобрысый развел руками.
— Уж какие ни на есть, — сокрушенно произнес он. — Скажу больше. Вряд ли вам легко это вообразить, однако попробуйте. В ойкумене вообще давно забыли о том, что такое убийство. Поймите, на тех планетах никто никого не убивает.
Я попытался представить себе его мир. На редкость благонравно притворный, насквозь слащавый до оскомины. Арч явно не врал, но мне не верилось. Люди есть люди.
— Одним словом, я уполномочен переправить вас в ойкумену. Как понимаете, для вас это единственный шанс уцелеть. Более того, — Арч многозначительно поднял палец. — Там вы будете практически бессмертны, как и любой житель ойкумены. Вдумайтесь. Я вижу, вы колеблетесь. Конечно, нелегко переварить все это сразу. Но дилемма проста, здесь гибель, а там бессмертие.
Особенно распинаться перед ним я не стал.
— А знаете, ведь вы сволочи, — сказал я.
Он скорчил снисходительную мину.
— Довольно-таки экстравагантное утверждение. Простите, не вижу логики.
— Сволочи, — повторил я. — Утечка технологии, говоришь? Такое лекарство попало к нам, а вы его отбираете? Нам, по-вашему, лечить мозги не надо?
— Еще как надо, — грустно согласился Арч.
Взъярившись, я выложил ему без обиняков.
— Нет, вам надо, чтобы мы тут сидели как дураки, никуда не совались, не причиняли хлопот вашей ойкумене. Никуда я отсюда не двину, понял? Это моя планета, мне чужие незачем. Я тебя добром предупреждаю, пусть ваша поганая разведка ко мне не суется. И флакон я не отдам, он здесь пригодится. Въехал, сволочь?
— Жаль, что вы артачитесь, — белобрысый поднялся с кресла. — Предупреждаю, нам придется изъять вас отсюда помимо вашей воли.
Не тратя лишних слов, я вскочил и запустил в него стулом. Придется брать его в заложники, а дальше разберемся не торопясь, что и как.
Он ловко увернулся, отскочил из угла к задней двери, принял странную пружинистую стойку, вполоборота, плавно помавая руками.
Я хотел сгрести его, сделал шаг, и тут у меня в груди, там, где свербело и ныло, распустился колючий огненный шар. Подогнулись колени, я начал падать. Сообразил, что это не выстрел в спину, нет. Давно был сделан тот минометный выстрел, еще на Цапре. Кажется, проклятый осколок все же достал меня. Легкие со всхлипом всосали воздух и замерли в жгучем обруче боли.
