Максим Крылов - Дженг из клана Волка (с иллюстрациями)
Лис испытал жуткую боль, когда пули прошили брюшину и позвоночник. Макс надеялся, что после смерти зверя его душа вернется обратно в собственное тело, и приготовился к смерти, но вдруг понял, что кармак восстанавливается! Боль схлынула так же быстро, как и наступила, раны затянулись, и через минуту зверь был снова готов к бою.
К нему подошли два оборотня, чтобы убедиться в его смерти, и обоих хищник разорвал одним неуловимо быстрым движением. Как только люди погибли, роботы снова открыли стрельбу, но зверь уже был готов. Одним прыжком он оказался возле машин и начал их кусать и рвать когтями, несмотря на то, что Макс просил этого не делать.
На гладкой хромированной поверхности оставались лишь царапины, роботы не пострадали, их пулеметы продолжали искать цель, и только неимоверная быстрота кармака спасала его от новых ранений.
Лис решил, что сейчас их снова убьют, но кармак, оставив роботов, тремя огромными прыжками добрался до второй группы оборотней, появившейся из-за кустов, и начал расшвыривать перевертышей в разные стороны.
Оборотни ждали нападения, и хищнику пришлось несладко. Его тело пронзили три или четыре автоматные очереди, а те из оборотней, кто успел измениться, стали рвать кармака зубами.
Зверь успел убить еще двоих и умер от выстрела в голову. И снова Макс испытал жгучую боль. От ощущения близкого дыхания смерти все заледенело внутри, а в голове зароились воспоминания о прожитой жизни — одни и те же, не было в них ничего хорошего.
Но на этот раз зверь восстановился еще быстрее. Уже через полминуты он вскочил и откусил голову тому, кто наклонился над ним, желая выяснить, жив он или мертв.
И снова заработали автоматы, расстреливая кармака в упор. Опять боль, ощущение холода смерти, и снова уже мгновенно восстановившийся зверь бросился на врагов. Теперь он продержался чуть дольше, но все равно умер. С каждым разом восстановление занимало все меньше времени, и через какое-то время хищник перестал обращать внимание на боль: он разрывал клыками и когтями мягкие человеческие тела до тех пор, пока в живых не осталось никого.
Но как только оборотни перестали заслонять сектор обстрела, снова атаковали роботы и стреляли в зверя до тех пор, пока его тело не превратилось в кровавое месиво, которое стало таять, превращаясь в тоненькую струйку тумана. На этот раз регенерировать кармаку не удалось — со смертью последнего перевертыша в нем исчезло и стремление к жизни.
Макс умер вместе с хищником, а когда в очередной раз завертелись привычные воспоминания, вдруг обнаружил себя в привычном человеческом теле.
Он пошевелился и застонал от боли и непонятной обиды.
— Очнулся? — Грета сидела неподалеку на траве и ела яблоко. — Задача выполнена?
— Какая? — прохрипел Лис.
— Оборотни убиты?
— Кажется…
— Я задала глупый вопрос. — Девушка улыбнулась. — Если бы было иначе, ты бы не возвратился в свое тело. Что видел?
— Где?
— Там, где сражался с перевертышами. Имеются ли там флаеры? Они способны летать?
— Я видел на поляне два летательных аппарата. Насколько они способны, не знаю, внутрь не заглядывал, заметил только, что на них установлено вооружение.
— Как раз то, что нужно.
— Их охраняют боевые роботы.
— Это проблема наемников. У нас разделение труда: я борюсь с живыми существами, а они — с железками. — Грета взяла в руки коммуникатор. — Грэг?
— Слушаю, госпожа.
— В лесу, откуда только что звучала стрельба, находятся два флаера, охрана аппаратов осуществляется роботами.
— Что с оборотнями? Не хотелось бы с ними сражаться, они быстрее нас.
— Живых нет.
— Выполняю.
Макс с трудом приподнялся, сел на траве, с тоской думая о том, почему же ему так не везет? Начиная с того злополучного дня, как он оказался в руках этих людей, вся его жизнь превратилась в ужасный кошмар: он все время балансирует на грани жизни и смерти, не зная, выживет ли в следующий раз. Говорят, смерть многому учит. Побывав за гранью, люди меняются, становятся мудрее, но никто не рассказал, настолько это мучительно. Да и с мудростью что-то тоже не так. Он не чувствовал ее в себе, ощущал только усталость и тоску.
Колдунья доела яблоко и легла на жесткую траву.
— Тебе понравилось, вор?
— Что?
— Чувствовать себя зверем?
— Не очень.
— Почему?
— Было страшно, особенно тогда, когда приходилось умирать. Я думал, что погибну вместе с кармаком.
— С тобой бы ничего не случилось.
— А если бы моя душа не вернулась?
— Она лишь частично присутствовала в звере. Это своего рода связь, бояться было абсолютно нечего.
— Могли бы предупредить, чтобы я не беспокоился.
— Зачем? Ты — вор, значит, должен быть готов к тому, что с тобой будут обращаться иначе, чем с другими людьми.
— Вы жестоки.
— Может быть. — Девушка отвернулась от него и неспешно поднялась. — Вставай, нам пора. Мы итак задержались в этом месте больше, чем я рассчитывала. Пойдем к флаерам. Думаю, наемники уже уничтожили роботов, я слышала взрывы.
Макс поднялся, ожидая появления слабости, как бывало часто в последнее время, но тело вело себя безукоризненно.
На поляне действительно уже все было кончено: обломки боевых роботов валялись на горелой траве среди разорванных тел перевертышей. Кровавые лохмотья наемники, брезгливо морщась, обходили, испуганно поглядывая на колдунью и прекрасно понимая, кто устроил жуткое побоище.
Своих раненых товарищей долианцы положили отдельно, в грузовой отсек.
Наемников, способных сражаться, осталось только четверо. Двое заняли места у скорострельных пушек, третий вместе с колдуньей скрылся в кабине пилота, а Грэг сел рядом с Максом. Зашумели двигатели, трап втянулся, и летательный аппарат рванулся в небо. Этот флаер был немного другим, салон теснее и рассчитан на гораздо меньшее число пассажиров, пушки находились в хвосте, рядом с грузовым отсеком.
— Думаю, ничего еще не кончилось, — произнес устало Грэг, закрывая глаза. — Жаль ребят, двое из них вряд ли долго проживут, но если бы не кармак, погибли бы все. Госпожа сказала, что ты им управлял. Это правда?
— Не совсем. — Макс вытянул ноги. — Он меня нечасто слушал. У тебя нет чего-нибудь перекусить? Очень проголодался.
— Думаю, бегать кармаком по лесу нелегко. — Грэг сунул ему в руки десантный паек. — Ешь.
— А ты откуда знаешь?
— Я видел, как другие это делали. Такое колдовство госпожа использует, когда нет других способов спастись.
— И те, кто это делал, также после схватки просили есть?
— Нет, — усмехнулся долианец. — Они обычно сходили с ума, и нам приходилось их убивать.
— Что?!
Макс недоуменно посмотрел на долианца, а тот в ответ только улыбнулся.
— Понимаешь, вор, нравится тебе или нет, но сейчас ты находишься в нашей команде, а это значит, что должен делать кое-какие мелочи для того, чтобы мы все не погибли. В этот раз тебя вставили в кармака, до этого ты питал госпожу энергией во время ее колдовства. Но что бы с тобой ни происходило, ты должен понимать: это небезопасно. Никто из долианцев не пойдет даже под угрозой неминуемой смерти на то, чтобы влезть в шкуру зверя, пусть даже давно несуществующего. Для нас потерять душу гораздо хуже, чем просто погибнуть.
— Я тоже не хотел влезать в чужое тело.
— Может быть, но у тебя, в отличие от нас, нет выбора. — Грэг мрачно усмехнулся. — Многое в нашей жизни нам не нравится, но причина не в нас. Просто этот мир не очень хорошо устроен. Хотим мы этого или нет, но часто приходится делать то, что нам не по душе.
— Долго вы меня еще будете таскать за собой?
— До тех пор, пока ты нужен.
— А что будет потом?
— То, что скажет госпожа. Некоторых она отпускает и даже награждает, иных использует в своих магических целях, и человек превращается в нечто странное. Что будет с тобой, я не знаю, но, пока мы не достигли цели, хочу, чтобы ты относился к нам, как к своим товарищам.
— С чего бы? Чтобы потом вы меня убили?
— Может быть, и нет.
— Спасибо!
— Послушай, парень, мы не выбираем события в своей жизни, они происходят сами. Одни говорят, что это судьба, другие считают, что этого хочет Бог. Ты оказался среди нас, мы привыкли к тебе и хотим, чтобы ты нормально относился к нам.
— В моей жизни было не много хорошего, но относиться к вам как к друзьям я не буду никогда! Я помню о том, что вы убили моего брата, да и меня готовы убить в любой момент.
— Что ж, поговорили, — кивнул Грэг. — Твоя позиция мне понятна: не хочешь считать меня другом, не обижайся, если я с тобой буду обращаться как с врагом.
— Можно подумать, что до этого ты обращался со мной как-то иначе.
Макс вскрыл паек, дернул за красную ленточку, чтобы разогреть еду, подождал несколько секунд, открыл упаковку и начал есть.
