Аарон Дембски-Боуден - Дар Императора
+ Гиперион, + опять пропульсировал Галео. + Держи себя в руках. +
Я мог не послушаться его. Я мог сказать, что они без нужды влезли слишком глубоко. Неужели это прозвучало бы так же глупо, как мне казалось? Куда лучше было бы просто промолчать.
— Вы можете войти, — одновременно сказали паладины. Они продолжали наблюдать за мной, когда я прошел мимо. Лорд Ваурманд остался снаружи, ничего не сказав нам на прощание.
+ Я почувствовал, как ты отразил их, + отправил Малхадиил. + У тебя огромная сила, Гиперион, но если ты не будешь осторожен, за тобой придут библиарии. +
Здесь я также ничего не мог ответить. Покинуть службу в отделении и оказаться оторванным от остального рыцарства… Конечно, говорят, будто это честь. С новым званием приходила новая степень ответственности, но также требовалась определенная жертвенность. Никто не хотел оказаться выброшенным на задворки ордена, который основывался на силе братства.
Бронзовые врата открывались постепенно, сначала со скрежетом и щелчками скользнули в сторону запоры. Когда двери наконец распахнулись, я увидел, как обе створки с лязгом разъехались на гусеницах шириною в три метра каждая.
Нас встретило теплое пламя свечей.
+ Входите, + раздался новый голос, в котором слышалась безмерная усталость. + Добро пожаловать, Кастиан. +
VМне было больно даже просто смотреть на него. Его лицо, скрытое короной психической энергии, словно не имело возраста, что невозможно объяснить обычными словами. Я ощущал кого-то молодого, идеалистичного, но ужасающе сильного и очень, очень уставшего.
+ Простите, + пропульсировал он, хотя его послание прозвучало мощным давлением за моими глазами, а не шепотом.
Мощь его сознания угасла — не исчезла, но намеренно приглушилась, я ощущал, что фигура сдерживает ее в себе, словно человек, затаивший дыхание.
— Мне редко приходится встречаться с психически активными посетителями, — его смертный голос отличался только усталостью, с которой он звучал. — Иногда я забываю, как могут сталкиваться чужие сознания.
Когда корона исчезла, перед нами оказался рыцарь в боевых доспехах и официальном облачении, которого я не узнал: сверкающий кольчужный хауберк с перекинутым через плечо серым плащом. Он был определенно не старше меня или Малхадиила и, судя по внешнему виду, вряд ли часто выходил за пределы монастырских стен. Даже его руки выглядели гладкими, лишенными мозолей и шрамов.
— Я Торкрит, — представился он.
+ Галео, + ответил юстикар. Мы последовали примеру и поочередно назвались. Он улыбнулся.
— Я знаю, кто вы. Знал даже до того, как поговорил с инквизитором Ярлсдоттир.
— Где она?
Он посмотрел на меня.
— В шпиле сотня комнат, Гиперион. Она в одной из них, над вами. Ее раненый подопечный, Граувр, в другой. Я отведу вас к ней, но кое-что из нашего разговора не для человеческих ушей.
— Нам не сказали, зачем нас призвали, — подтвердил Малхадиил. — Нас допросят прогностикары?
На лице Торкрита снова появилась усталая улыбка.
— Брат Малхадиил, я здесь единственный прогностикар.
— Единственный на Титане? — спросил я.
— Нет, — он покачал головой. — Единственный живой.
Глава тринадцатая
ЛОРД ДВЕНАДЦАТОГО ЛЕГИОНА
Торкрит отвел нас в большую круглую комнату. В ней царила такая же атмосфера аскетизма и пустоты, несмотря на сотни свечей в небольших стенных нишах. Посреди комнаты был расстелен коврик для медитации, окруженный серебряными гексаграммными стражами. Некоторые из них в свою очередь опоясывались концентрическими кругами из белой пыли.
Торкрит опустился на коврик. Хотя его физиология ничем не отличалась от нашей, Дара Императора явно было недостаточно для поддержания его жизнедеятельности. Он очень устал, но испещрявшие его лицо морщины и неуверенные движения свидетельствовали о куда более глубоком изъяне. Мне приходилось видеть последствия психического перенапряжения у обычных людей, но никогда прежде у одного из рыцарей.
— Я кажусь настолько слабым в твоих глазах? — спросил Торкрит. Он присел на коврик и взглянул на меня.
— Нет, мой лорд. Лишь необычайно уставшим.
— Я не «лорд», Гиперион. Я твой брат, как ты — мой. Ни больше, ни меньше, — он потер закрытые веки большим и указательным пальцами. — Я очень подвел орден. Как тебе известно, Волк сказал правду. Армагеддонская война бушует уже много недель, планета смолкла. Разве не обязанность прогностикара охотиться в Море Душ, выискивая рябь вторжений Извечного Врага? И все же… я не ощутил шепота грядущего в ветрах варпа.
Он посмотрел поочередно на каждого из нас.
— О чем это говорит?
— Что враг скрыл приближение к Армагеддону, — заявил Думенидон.
+ И угроза довольно сильная, раз сумела замаскировать собственное существование, + добавил Галео.
Торкрит кивнул в подтверждение их словам.
— Оба ответа верны, но это еще не вся правда. Тебе есть что сказать, Гиперион?
Он прочел мой разум?
— Нет. Мне нечего сказать.
— Но ты что-то утаиваешь. Выскажись, если не сложно.
— Мне кажется, — решился я, — что одного прогностикара недостаточно для ордена Серых Рыцарей.
Он кивнул.
— Холодная истина из уст самого юного из нас. Это не снимает с меня ответственности, но да, пока на верхушке Серебряной Башни обитаю только я, орден получает неважное обслуживание. Галактика безбрежна, а я лишь один человек, с одним разумом. И все же…
Торкрит умолк, замедлив дыхание и закрыв глаза. Я почувствовал, как он покинул тело, его сознание ушло в эфир.
+ Идем со мной, Кастиан. Я покажу вам мир, который зовется Армагеддон. +
IIЗа свою жизнь мне пришлось повидать немало актов высшей психической силы по обе стороны Вечной войны. Я видел, как один-единственный человек — которого следовало уважать хотя бы за глупую отвагу — пожертвовал своей душой, чтобы превратить тело во врата для демонов, позволив им войти в нашу реальность. Я видел, как один из моих братьев отремонтировал танк за час, не коснувшись ни единой детали. Я странствовал по поверхности мира, с одного континента на другой, из города в город, переходя из разума в разум в поисках одного-единственного секрета.
Думаю, ничто не сравнится с тем, на что способен Торкрит на вершине Серебряной Башни.
Он собрал нас так, как уставший вор, вздыхая, собирал монеты в конце трудного дня. На секунду я ощутил себя его частичкой — наблюдателем внутри его сознания — и почувствовал то же напряжение, которое ему приходилось выдерживать каждый час своей жизни.
+ Простите, + пропульсировал он. Напряжение, готовое вот-вот расколоть мой череп, вдруг исчезло. + Я не намеревался делиться с вами этой пыткой. +
Мы двигались, не двигаясь. То, как он вытащил нас из собственных тел, могло сойти за психическое касание, только если сравнивать человеческое дыхание и штормовой ветер. Миг назад мы стояли в освещенной свечами комнате, а в следующий — уже плыли среди звезд.
Немногие из нас могли проецировать разум подобным способом, и ни один рыцарь, кроме прогностикаров, не обладал такой же силой, как Торкрит. Мы двигались не в небесах, мимо нас не проносились кружащиеся в извечном танце планеты. Он вырвал нас из тел прямо в черное небо над туманной атмосферой Титана и ринулся прямиком в варп.
Оказавшись без защиты поля Геллера — даже не успев собрать все психические силы, — я инстинктивно стал сопротивляться его контролю. Я бился в невидимой хватке, бросая беззвучную энергию в его сознание, которое обволакивало нас. Слишком слабо, слишком поздно. Мы скользили по маслянистым морям, проносились сквозь бесконечность кричащих душ.
Но я впервые не мог различить среди клокочущих цветов отдельных лиц.
+ Это потому, что мы движемся слишком быстро, чтобы они нас увидели, не говоря уже о том, чтобы дотянуться до нас. +
+ Даже «Карабела» не может развить такую скорость. +
+ Во время варп-полета «Карабела» представляет собой физическую конструкцию в царстве без физики. Она реальна в нереальном месте. Именно поэтому она борется и страдает, с трудом преодолевая течения. +
Он также страдал. Я чувствовал отголоски его боли. Он не мог скрыть их полностью.
+ Насколько ты силен? +
Я почувствовал слабое веселье Торкрита.
+ Недостаточно силен, иначе Армагеддон не стал бы неожиданностью для ордена. +
Пока мы пронзали вопящий океан, я чувствовал, как его сосредоточение непрерывно ширится и смещается, разлетаясь во всех направлениях.
+ Я читаю течения, + ответил он на незаданный мною вопрос. + Ищу смысл вторжения в материальную вселенную. Они текут, когда океан распадается на реки, а реки сливаются в океан. Тысячи, тысячи и тысячи каждую секунду, на мирах и аванпостах в глубоком космосе, на кораблях, затерявшихся в варпе… +
