Андрей Ливадный - Шаг к звездам
Прикурив, Герберт посмотрел вверх. Странно было наблюдать, как облака клубятся над самой головой, а отдельные клочья туманной влаги висят так низко, что до них при желании можно дотянутся рукой.
Глубоко затянувшись, Ричардсон поежился. После сухого тепла автомобильного салона холодная морось дождя казалась освежающей лишь первые несколько минут, поэтому, докурив, он решил, что пора бы заняться делом, ради которого забрался так высоко.
Расчехлив электронный бинокль, он еще раз окинул взглядом панораму города, а затем навел прибор на ближайший комплекс строящихся зданий.
С высоты мегаполис напоминал уступчатую пирамиду, рассеченную на отдельные сегменты широкими разрезами улиц. По периметру стен небоскребов проходили многократно повторяющиеся кольцевые дороги; через каждые двести метров от них отделялись короткие серые ответвления, ведущие к обширным выступам округлой формы, где под куполами из прозрачного пластика располагались высотные парки. Некоторые из них зеленели кронами хвойных деревьев, иные, состоящие из лиственных пород, рдели осенним багрянцем, третьи демонстрировали черные отвалы завезенной почвы, которую еще не успели распланировать, заполнив ей глубокую ячеистую структуру площадок.
Герберт лишь на секунду задержал взгляд на строящейся парковой зоне, — его внимание было нацелено выше, туда, где трудились бригады строительных кибермеханизмов. Прошел всего год с той поры, как под его руководством была выпущена первая партия подобных машин, а как неузнаваемо все изменилось с тех пор. Теперь в недрах трудно различимого с такой высоты цоколя круглосуточно работали автоматизированные производства, где сборка кибермеханизмов шла конвейерным способом. Одни машины производили других, и чем быстрее пополнялась многотысячная армия механизмов, тем стремительнее продвигался сам процесс строительства.
Центральная часть мегаполиса уже достигла критической отметки высот, где медленно кружил укрывающий котловину облачный вихрь, периодически проливающий вниз избыток накопленной влаги в виде коротких ливневых дождей.
Впрочем, все эти мысли, краткие воспоминания, и зрительные образы лишь скользили по периферии сознания, не отвлекая Герберта от его основной цели.
Внимательно наблюдая, как механизмы ведут себя в «естественных» условиях Ричардсон при всем желании не мог обнаружить никаких нежелательных отклонений в их действиях. Он регулярно поднимался к высотным точкам строительства и подолгу, иногда часами следил за ходом работ, но три основные модификации кибернетических машин, на носителях которых была размещена «обрезанная» из соображений безопасности программа «Дарвин», демонстрировали завидную стабильность. Машины действительно обучались, постепенно трансформируя заложенные знания в опыт, на основе которого они действовали быстрее и эффективнее. Герберт не зря совершал эти выезды, — не смотря на занятость, он не вполне доверял отчетам, однако, собственные наблюдения лишь подтверждали статистику: те группы машин, которые функционировали более полугода, стабильно перевыполняли среднесуточные нормы, на их объектах фиксировалось меньше аварийных ситуаций, а некоторые технологические приемы и конструктивные решения, уже реализованные в металле, бетоне и пластике, являлись непосредственным изобретением строительных механизмов.
Сейчас, когда здания сверхнебоскребов вплотную подобрались к нижним границам облачности, подобные наблюдения и выводы были особенно важны: согласно плану в этом месяце на конвейерах началась сборка первой партии обслуживающих машин человекоподобного типа. Генерал Уилсберг настаивал на инсталляции в их системы полной версии «Дарвина», обосновывая свое требование тем, что андроидам придется решать более широкий спектр проблем, нежели строительным кибермеханизмам.
Герберт был готов согласиться с ним, понимая, что год безотказной работы тысяч машин явственно доказал: ограничив функцию саморазвития количеством нейросетевых микросхем, он, по сути, добился желаемого результата…
…Его размышления внезапно прервал посторонний звук.
Герберт невольно вздрогнул, и, опустив электронный бинокль, медленно обернулся, недоумевая, кто еще решил забраться на такую высоту, учитывая, что только узкому кругу людей из всего персонала расположенной под мегаполисом военной базы разрешалось подниматься на поверхность.
Он не ошибся, — потревоживший его звук был ничем иным как шелестом покрышек по лажному асфальтобетону.
Рядом с его «Фордом» остановилась точно такая же машина, оснащенная принципиально новым, экологически чистым приводом, где двигатель внутреннего сгорания заменили электромоторы, питающиеся от конвектора вещества.
Тихо чавкнул пневмоуплотнитель двери и на мокрое покрытие недостроенной автомагистрали ступил незнакомый Герберту человек в военной форме со знаками различия полковника.
Он на секунду застыл, оглядываясь по сторонам, и Герберт, внимательно наблюдавший за внезапным визитером, вдруг понял, что первое впечатление обманчиво, — он уже где-то видел эти черты лица…
Заметив Ричардсона, тот кивнул, будто Герберт являлся его старым знакомым, и прямиком направился к нему.
— Высоковато забрались, капитан. — Произнес он, протягивая руку.
Герберт пожал узкую, неожиданно сильную ладонь, пытаясь мучительно вспомнить, где и при каких обстоятельствах он мог видеть эти черты лица, и вдруг…
Он действительно вспомнил его, придя от неожиданной вспышки зрительной памяти в полнейшее замешательство. Очевидно, вся гамма противоречивых чувств отразились на лице Ричардсона, как в зеркале, потому что негаданный визитер внезапно усмехнулся и произнес, рассеяв последние сомнения:
— Нет, я не призрак капитан. Вы все правильно вспомнили, — меня зовут Алан. Алан Керби.
— Вы… живы?!
Он кивнул и неожиданно добавил:
— Отчасти, — благодаря вам.
Ричардсон вообще перестал понимать что-либо.
— Подождите… полковник, мы ведь никогда не встречались!..
— Верно. Наше знакомство можно назвать заочным. Я понимаю ваше недоумение, ведь считалось, что я погиб в Афганистане, верно?
Герберт предпочел промолчать.
Алан сел на влажный от постоянной мороси бетонный блок ограждения и произнес, глядя на панораму мегаполиса:
— Мне удалось покинуть район операции, уже после того как по плоскогорью был нанесен ракетный удар. В этом нет никакого чуда, я знал, что в случае провала командование пойдет на крайние меры, ради уничтожения улик.
Герберт достал сигарету, внезапно ощутив, как начали дрожать пальцы рук. Он не мог понять, отчего так волнуется, — по всем меркам следовало радоваться чудесному спасению Керби…
Машинально протянув початую пачку сигарет сидящему рядом полковнику, он заметил, как неровно ложиться нудная морось дождя на его коротко стриженые волосы, словно часть прически Алана составлял искусно сделанный парик, — капельки воды не смачивали волосы на определенном участке, а скатывались с них, обозначая овальное пятно…
— Вы были ранены? — Интуитивно предположил Герберт.
— Заметно? — Алан взял сигарету. — Да, выбраться из района плоскогорий оказалось нелегко. — Прикуривая, произнес он. — Две недели я провел в горах, затем еще месяц пробирался к территории, подконтрольной Северному Альянсу. — Он глубоко затянулся. — Когда я вышел к позициям наших союзников, мне казалось, что все уже позади, — в конечном итоге я связался со штабом группировки войск, и ожидал, пока сведения передадут генералу Уилсбергу, в Штаты… — Он криво усмехнулся и пояснил:
— В мою судьбу вмешался случай. Глупый случай, если учитывать те опасности, что удалось преодолеть, выходя с вражеской территории. Пока я ожидал ответа на отправленную в Штаты информацию, между нашими союзниками и силами талибов завязался очередной бой. Оказывается, позиции сторон были расположены так близко, что КП Альянса периодически подвергался минометному обстрелу. Как говорил русский генералиссимус Суворов: «Пуля — дура»… Осколок, впрочем, не умнее. — Он машинально коснулся своей головы, оглаживая сухой участок волос.
— Ранение в голову?
— Да. Тяжелейшее. Осколок задел церебральную кору правого полушария. Я по всем канонам должен был умереть, но нейрохирурги, видя безвыходность ситуации, рискнули… под непосредственным давлением Уилсберга, разумеется. Мне удалили пострадавший участок мозга, как удаляют раковые опухоли безнадежно больным. Обычно такие операции оборачиваются умственной неполноценностью, — науке известны лишь единичные случаи, когда мозг после серьезной травмы или хирургического вмешательства продолжает адекватно функционировать, наладив новые связи в обход утраченных. В моем положении чуда, увы, не предвиделось, и нейрохирурги имплантировали мне разработанные вами нейрочипы, связав их с неповрежденными участками нервных тканей.
![Андрей Ливадный - Шаг к звездам [= Вспышка]](/uploads/posts/books/109699/109699.jpg)
