Олег Волков - Другая война на Свалке
— А-а-а… Ну, это, совсем другое дело, — Сван радостно улыбнулся.
— В первую очередь помогите мне найти штатного палача, — лицо майора Шпина вновь стало серьёзным и сосредоточенным. — Без публичных казней никак не обойтись, не мне вам объяснять. Только ума не приложу, кому доверить столь щекотливое дело.
Спецпредставитель постучал указательным пальцем по столу. Сван глянул на электронный рабочий стол. Экран во всю столешницу заставлен личными делами работников полиции Лараны 5, фотографии, биографии, отпечатки пальцев. Теперь понятно, чем занимается майор Шпин.
— Это не проблема, — Сван откинулся на спинку стула. — Есть у меня на примете один кадр, который с удовольствием займёт должность штатного палача. Вам даже не придётся переселять его на Мирем.
— Отлично, договорились, — облегчённо выдохнул майор Шпин. — Жду вас завтра после обеда со списком кандидатов. И помните: способные держать оружие и чтобы не обделались при первых же выстрелах.
На душе легко и свободно. Вот теперь можно и станцевать на радостях, Сван шлёпнул ладонями по коленям. До самого последнего момента страх держал за горло, вдруг спецпредставитель вместо изменения договора укажет пальцем на дверь? Качать права, требовать особых условий, это, чревато. Лишь только сегодня утром, когда холодное пиво растеклось приятным теплом по телу, разум окончательно поверил и в реальность происходящего, и в возможность переселиться на Мирем, в рай в раю.
— Я могу идти? — Сван глянул на спецпредставителя.
— Да, да, конечно. Хотят нет, скажите: почему на вас синяя роба рабочего? Почему вы не носите мундир полицейского? Стесняетесь?
Вопрос вполне закономерен, можно даже сказать традиционен. Все вновь присланные с Мирема чиновники рано или поздно спрашивают об этом.
— Вы, наверно, думаете, что я стыжусь и мундира полицейского, и своей работы в полиции? — прямо в лоб бросил Сван.
— Ну-у-у… — майор Шпин отвёл глаза.
— На самом деле всё гораздо проще, — Сван усмехнулся. — Это на Миреме чёрный мундир ассоциируется в сознании простых граждан с законом и порядком. Эдакий добрый и вежливый дядя на перекрёстке, который и хулигана урезонит, и старушку через дорогу переведёт.
Для всех без исключения эмигрантов третье категории ссылка на Ларану 5 началась с более близкого знакомства с чёрными мундирами. Не удивительно, что все они воспринимают Яму как филиал ада, а полицейских как подручных дьявола. Обыватели шарахаются от нас как от прокажённых и в прямом смысле прячутся по углам.
Я не стыжусь своей работы в полиции, — Сван гордо выпрямился и расправил плечи. — Другое дело, что чёрный мундир реально мешает мне работать. Допрашиваемые жутко нервничают, а потенциальные свидетели в ужасе убегают. Вот почему я предпочитаю носить робу рабочего, чтобы не выделяться из толпы на улице.
На лице майора Шпина, коренного жителя Мирема, отразилось удивление вкупе с недоверием. Однако озвучивать собственные сомнения спецпредставитель не стал.
— Ладно, в чужой монастырь со своим уставом не входят, — примирительно произнёс майор Шпин. — Разрешите ещё вопрос: почему вы не обижаетесь, когда кто-то называет Ларану 5 Ямой?
— Э-э-э… Не понял? — протянул Сван.
— Ну-у-у… Видите ли, — майор Шпин замялся, — жители Дайзен 2 крайне не любят, когда кто-нибудь в их присутствии называет их планету Свалкой.
— А-а-а… Вот вы о чём, — Сван расслабленно рассмеялся. — За всех говорить не буду, но я лично не вижу в Яме ничего обидного. Как ни крути, сколько цветочков не рисуй на стенах, а Ларана 5 была, есть и будет выгребной ямой для Акатуны. Планету можно назвать хоть Фиалкой, хоть Незабудкой, только она не перестанет быть выгребной ямой.
На лице спецпредставителя отразилось озабоченность. Поверил он в объяснение или нет — бог его знает. В менталитете между жителями благодатной метрополии и окраинных миров пропасть. Как говорится, сытый голодного не поймёт.
— Если у вас нет больше вопросов, то я пойду, — Сван поднялся из-за стола.
— Да, да, конечно, — майор Шпин тряхнул головой, словно очнулся от сна. — Жду вас завтра со списком. И палача штатного не забудьте найти. Это очень важно.
В коридоре Управления Сван остановился и оглянулся на закрытую дверь начальника полиции. Душа поёт от радости — получилось! Прокатило! Жгучий интерес подогревает любопытство. Все, кого сослали в Яму с прекрасной Акатуны, часто и весьма эмоционально любят описывать радость от зелёной травки под ногами и бездонного неба над головой. Особенно, Сван криво усмехнулся, если в рассказчика влить хотя бы полстакана водки.
Оставленная без каких-либо надежд на возвращение родина — самая любимая и самая слезливая тема для разговоров в барах эмигрантов третьей категории. Даже женские прелести не пользуются и половиной такой популярности. Из-за нехватки этой самой травы и этого самого неба не выдерживают и спиваются многие присланные чиновники. Чего уж говорить о заключённых.
Наверно, что-то в этом есть, Сван вновь зашагал по коридору Управления полиции. Никогда не думал об этом. Не думал, пока не подвернулась возможность лично выяснить. А то чувство нереальности, абсурда происходящего, нет, нет, да и вынырнет из-за угла или вдруг наступит на пятки. Видимо, оно окончательно пройдёт лишь тогда, когда он лично, своими собственными ногами, пройдёт по зелёной траве благодатного Мирема.
Если на то пошло, то вернуться обратно в Яму не составит никакого труда. Федеральное правительство всеми правдами и неправдами поощряет эмиграцию особенно в дыры типа Ямы. Слетать с Лараны 5 даже в туристическую поездку на Мирем очень дорого и крайне проблематично из-за изощрённых бюрократических препонов. А вот переселиться с Мирема на Ларану 5 очень просто, достаточно написать одно заявление, даже справка от психиатра не потребуется. Федерация оплатит и перелёт и провоз багажа до ста килограмм на человека. Только, только, Сван криво улыбнулся, в Яме не найти ни одного эмигранта первой категории.
Если уж совсем честно, Сван спустился на лестничную площадку между этажами Управления, он всегда завидовал тем, кто родился за пределами Ямы, а выходцам с Мирема особенно. Глубоко запрятанное чувство собственной неполноценности приятно греет злорадство к тем, кто всё же оказался в Яме, в филиале ада по эту сторону реальности.
Да! Сван резко остановился в вестибюле Управления полиции. У высоких входных дверей за железным столиком Озар Чвирин. На лице самого главного сплетника яркими красками нарисована скука. Палач, штатный, Сван развернулся в другую сторону, чуть не забыл.
В подвале Управления оборудована небольшая тюрьма на пять камер. Первые четыре обычные обезьянники со стальными решётками, заплёванным полом и широкими лавками вдоль стен. В них обычно сажают буйных посетителей многочисленных баров.
Другое дело пятая камера в конце коридора, маленькая одиночка. Сван остановился возле железной двери с массивным засовом. В отличие от прочих пятая камера оборудована «кормушкой», откидным люком, и глазком. С потолка рядом свивает грязный стальной крюк, а на двери под «кормушкой» отсвечивают многочисленные вмятины от ударов.
Железная дверь открылась с натужным скрипом. Внутри ярким белым светом горит лампочка. Вместо кровати или хотя бы скамейки на полу в левом углу символическое возвышение. Вместо унитаза дыра в правом углу. В воздухе висит мрачное амбре из мочи, застарелого пота и перегара.
На так называемом спальном месте с отрешённым видом валяется Итин Бишак, никудышный картёжник и горе преступник. От протяжного дверного скрипа он даже не шелохнулся. В глазах космическая пустота, нет даже слёз. Всё ещё новенькая спецовка покрыта разводами грязи и запёкшейся кровью. На лице и руках Бишака расцвели тёмно-синие синяки.
Глава 13. Эмигрант третьей категории
Хуже застарелого пота, мочи и перегара в камере воняет безнадёгой. Девять стандартных лет тому назад Итина Бишака уже осудили и сослали в Яму. Присуждать ему новый срок не имеет никакого смысла. Витусу Хурану хватит пяти минут, чтобы вынести Бишаку единственный возможный приговор — смертельная казнь. Незадачливого картёжника вздёрнут тут же на пороге камеры смертников ровно в полночь на том самом грязном крюке. И это ещё будет последняя милость. Наиболее опасных преступников вешают публично прямо на центральной площади Алинграда, столицы Ямы.
Знакомое состояние. Мысленно Бишак уже умер. Все без исключения эмоции перегорели в его душе до серого пепла. Осталась безразличная отрешённость. У Бишака нет и быть не может никаких надежд, никакое чудо его не спасёт. Хотя насчёт последнего он не прав.
Носком ботинка Сван поддел левую ступню Бишака — никакой реакции. Осуждённый даже не шелохнулся.
