Юрий Уленгов - Метро 2033. Грань человечности
Сделав еще два-три пробных пуска, он отворил ворота мастерской, ведущие на задний двор, заранее вычищенный от снега, и выкатил снегоход на улицу. Сделал несколько кругов и снова загнал машину обратно.
Двигатель чихал, машина двигалась рывками, будто норовистая лошадь. Без нормального бензина дело не выгорит. Так что надо прекращать испытания и двигать за топливом. Все равно, если какая мелочь присутствует, он ее вряд ли заметит. Так что оставалось только всецело положиться на его величество Случай.
Но сначала он решил подготовиться к путешествию и выработать маршрут.
На стене висела пожелтевшая карта области. Несмотря на почтенный возраст, карта оставалась вполне информативной. Набулькав в стакан коньяку, Захар закурил и уселся на стол, рассматривая линии на пожелтевшей бумаге и прикидывая возможный маршрут.
Отхлебнув из стакана, Захар глубоко затянулся и, не отводя взгляда от карты, выпустил густую струю дыма.
Байкал. Однозначно.
Напрямую до Иркутска, несомненно, ближе, и ближе намного, вот только станет ли прямая дорога ближе для него? В этом Захар очень уж сомневался. 350 километров по лесам и оврагам – против почти пятисот – но по ровной поверхности. Есть разница? Есть, несомненно. И это даже не беря в учет лесных жителей, хотя бы таких, как те же мишки, из-за которых он бомжом стал. Привлечет к себе внимание таких красавчиков – и до свидания. А на озере все просматривается на несколько километров, соответственно, риск – намного меньше. Да и опять же. Напорешься в лесу на пенек какой, снегом замаскированный, – и все. Дальше – пешком. А пешком ходить на большие расстояния желания больше не возникало. Хватит с него марш-броска до города, ага. Так что решено! Путешествие по легендарному озеру, с остановками ближе к берегу. Загадывать не хочется, но, даже учитывая, что снегоход – не самое удобное и, что немаловажно – не самое теплое средство передвижения, недели ему хватит за глаза даже с длительными остановками.
Вот с бензином быть как – это вопрос. Расход по паспорту – это хорошо, конечно, только вот не помнил Захар, чтобы машины ели горючку строго, как указано. А тут еще и нагрузка, и возраст топлива почтенный. Хрен его знает. Ладно, все равно надо рассчитывать на худшее. Как бы пешком идти ни ломало, но, видать, без вариантов. Лыжи он выбрал хорошие, ходить и даже бегать на них научился неплохо. Прорвемся! А нет – так альтернатива есть всегда. Вон, можно в городе остаться. По собачкам стрелять и за девочками бегать.
Захара передернуло.
Определившись с маршрутом, он даже как-то успокоился.
Захар не мог объяснить, почему так рвется в Иркутск. Для себя он определился, что хочет узнать, что же все-таки произошло и в каких масштабах. Однако, если задуматься, то эта версия не выдерживала никакой критики. Простое знание ситуации не стоило сил, положенных на длинное и, без сомнения, опасное путешествие. Даже если Срань – локальна и где-то сохранилась цивилизация, лично ему прежнему от этого – ни жарко, ни холодно. Он и до Срани месяцами не вылезал из тайги, и причиной тому была вовсе даже не работа.
В последнее время на лесное хозяйство совсем забили. И, если в более приближенных к цивилизации местах заказники и заповедники использовались хотя бы как места активного отдыха для сильных мира сего, то здесь абсолютно никому до заповедника дела не было. Официально заказник давно принадлежал какому-то частному предприятию. Вроде как там собирались строить комплекс для экстремального зимнего отдыха, но на момент прихода пушного зверька никаких телодвижений в эту сторону предпринято не было. Тем не менее кто-то должен был следить за тем, чтобы лес не вырубали незаконно, да чтоб зверье не стреляли. Ну и пожарная безопасность, опять же. Впрочем, работа была, что называется «не бей лежачего». Захар подумывал, что заповедник приобрели для отмыва денег в какой-то мутной схеме, а сам он по себе никому не сдался. Не зря же при трудоустройстве ни прошлым Захара особо не интересовались, ни обязанностями не грузили. И даже «добро» на перестройку заимки дали сразу же, как будто отмахнулись. Так что работой он перегружен не был.
Сидеть в чаще его заставляла врожденная нелюдимость. Не то чтобы он прямо совсем не любил людей, просто в одиночестве чувствовал себя гораздо лучше. Исключение сделал лишь для Анечки. И позже – Даринки.
Захар затушил окурок прямо об столешницу и задумался, глядя в одну точку. Посидел так некоторое время, допил коньяк, встряхнулся и постарался поймать ускользнувшую было мысль.
Да. Как ни крути, а последние события встряхнули его, вырвали из пасти безумия, в которую он все глубже проваливался, находясь наедине с самим собой. Стоило признаться самому себе – ему тупо хочется к людям.
Ему хочется нормальной жизни.
Скорее всего, этой самой нормальной жизни и не осталось-то нигде, но он предпочитал выяснить это лично. Должны же люди спастись хоть где-то! Была же куча бункеров всяких, бомбоубежищ. Системы ПРО были, наконец! Неужели все и везде похоже на этот самый городок? Не может быть! Должны остаться нормальные люди! Нормальные живые, не сбрендившие вояки. Сейчас Захар понял – если где-то и есть живые, он их отыщет! Даже если при этом ему придется добраться до самой Москвы!
Подумал так – и гнетущая тоска, бывшая его постоянной спутницей на протяжении нескольких последних лет, дрогнув, отпустила.
Он отыскал в недрах стола сморщенный блокнот с картонной обложкой, простой карандаш и принялся набрасывать список необходимых для путешествия вещей.
Через час он, едва не насвистывая, вышел из мастерской и направился «по магазинам».
Аккуратно вычеркивал карандашом пункты в блокноте, хмурился, если не мог найти что-то, по его разумению, крайне необходимое, и лихорадочно придумывал, чем это заменить. Вскоре все пункты в блокноте были аккуратно перечеркнуты.
Добычу Захар стаскивал в мастерскую и складировал в углу.
Набив два больших баула и заготовив несколько свертков поменьше, Захар, по какому-то наитию, отволок их в инструментальную кладовку и перетащил к двери небольшой стеллаж, полностью закрыв дверь от любопытных глаз. Зачем он так делал – он не знал и сам, но тем не менее так ему было спокойнее.
Остаток дня он провел, заготавливая дрова и провизию. В гараже стояла металлическая печка-«буржуйка». Тело, едва-едва оправившееся от болезни, требовало тепла. Сказывался день, проведенный на морозе. И хотя одежда Захара теперь была куда как морозоустойчивой, тем не менее, нет-нет, да и пробегала по телу противная мелкая дрожь. Чтобы согреться, он старался как можно больше двигаться.
Растапливать печь днем Захар воздерживался. Стоял полный штиль, морозный воздух аж звенел, и одинокий столб дыма из трубы был бы виден за многие километры. Ругаясь вполголоса, Захар периодически отхлебывал из фляжки. Перетаскивая из оружейного все свое снаряжение, он прихватил недопитый коньяк, но, вместо того чтобы надираться, как он сделал в прошлый раз, он аккуратно перелил содержимое бутылки во флягу, и в моменты, когда тело начинало совсем уж бунтовать, сотрясаясь мелкой дрожью, лесник глушил холод алкоголем.
Едва начало темнеть, в заржавленной буржуйке заполыхал огонь. Рыжее пламя громко постреливало, жадно поглощая сухие, как порох, вымороженные поленья. Несмотря на холод, Захар подавил в себе желание набить жадный зев печи дровами до отказа. Сделай он так – и искры, высоко выпрыгивающие из дымохода, вмиг демаскируют его убежище.
Положил в изголовье карабин, обрез тоже пристроил под рукой и забрался в спальный мешок. Кобуру с пистолетом даже не стал снимать. Будет давить – ничего страшного, не принцесса на горошине, переживет.
Дотянулся до термоса, налил в крышку горячего настоя, отхлебнул и решил воспользоваться моментом относительного спокойствия для размышлений.
Ведь действительно, уже несколько дней ему и подумать толком некогда. Как закружилась череда событий, так и не отпускала до сих пор. Солдаты, медведи, марш-бросок к городу. Схватка с собаками, ночная тварь, священник-людоед. Захар аж присвистнул. Твою ж дивизию! Да у него за всю жизнь такого количества приключений не было! А теперь – вон как! И опять же, приключения эти хорошенько его встряхнули. До этого он, кажется, медленно, но верно, сходил с ума. От горя. От боли. От одиночества. Еще немного – и мрачная тьма безумия с чавканьем засосала бы его. Те же солдаты убитые. Хотя, тоже неадекваты те еще. Первого когда увидел – радостно поскакал к нему, думал – помощь! А помощь едва не пришибла его суковатой дубиной. Вариантов мало было, судя по настрою солдата – или-или. Ну, сломал ему шею, да. Долго терзался потом. Хотя, если посудить, терзаться было не из-за чего. Защищался же. И остальные – такие же придурки, включая того, с кого он ботинки снимал. Хотя, после беседы со спецом, понятно почему. Их там настращали, они и думали, что он – мутант какой. Вот и кидались.
