Александр Голодный - Без права на жизнь
— Ты не рассказывал об этом быкам?
— Нет, сэр Кент.
— Правильно. Что с телевизором?
— Занимаюсь перепайкой деталей. Не решен пока вопрос о питании схемы, аккумуляторов для работы точно не хватит, сэр Кент.
— Постарайся, Тех, подумай.
— Да, сэр Кент, я стараюсь.
— Что еще?
— Сэр Кент, группа работников просит о разрешении на отделение своей части барака от основной массы стеной, по аналогии со шныревской.
— Ты имеешь в виду группу Кэпа?
— Да, сэр Кент. В законе (сборник правил, который я наконец получил у Кента и внимательно изучил) такое отделение не запрещено. Они всегда выполняют норму, не требуют контроля законников, соблюдают порядок, опрятны.
— Предлагаешь их поощрить таким образом?
— Да, сэр Кент. Их отделение ведь уже произошло фактически, осталось его узаконить юридически.
— Тех, иногда ты меня поражаешь. Ты совсем молодой человек, но рассуждаешь как зрелый, опытный мужчина. Причем я затрудняюсь определить источник твоего опыта. Про ремонт не хочу даже вспоминать: невозможно в твоем возрасте все это уметь. Неужели тебе действительно записали сознание? Но кого? Инжа? Научника? Как тебя вообще могли выбросить?
— Я не могу ответить на вопросы, сэр Кент.
— Хм-м. Иди. О просьбе Кэпа я подумаю.
— Благодарю вас, сэр Кент.
Кэп получил разрешение на отделение. Его парни с Плотником молниеносно возвели стенку, обустроили нары, застелив их постелями по образцу наших с Солдатом в шалаше, поставили небольшой стол, пластиковые табуреты, закрепили рукомойник, натянули веревки для сушки. Выстиранная (негласно помог с машиной) одежда повисла на плечиках вдоль стены, пол застелили картоном. Кент пока не разрешил открывать второй выход, но дверь с засовом надежно отделила команду от остальных обитателей ангара. Не знаю, как будет зимой (печь осталась за стеной), но сейчас Кэп с парнями были почти счастливы. Я продумывал интригу, чтобы разрешить им помывку на официальных основаниях и радиоприемник, но жизнь внесла свои коррективы.
Шел третий день сортировки Лома, Солдат трудился на кухне, Кэп с Хотом и здоровяками на сортировке. Я в бараке законников обучал Борова игре в нарды. Как ни странно, но простая забава отсутствовала в этом мире. Смесь случайности падения костей (кубиков по-местному) и тактического мышления действовала на азартную натуру магически. С горящими глазами Боров метал кости, я спокойно выигрывал, объясняя партнеру его основные ошибки. Исполнительный Рыба стоял у входа в отсек, разрываясь между желанием посмотреть самому и выполнением приказа «никого не пускать, в натуре». Желающие сгрудились у входа, старательно вытягивая шеи, пытались понять принцип игры и активно сопереживали своему старшине.
— Братва! Братва!
Это Кисляй. Без дубинки, с разбитой головой, кровь стекает на одежду, пятнает пол.
— Братва! Лом Кента валит!
Уже через секунду бегу в ангар сортировки, сжимая в руке чью-то дубинку, рядом, как разъяренный секач, несется Боров.
Смутная фигура у входа только успела замахнуться. Дах! От двойного удара он улетает внутрь. Больше желающих не нашлось, бандюки Лома жмутся к стенам вместе с доходягами сортировки. В середине ангара плечом к плечу Форс и Пауэр отбиваются дубинками от наступающей четверки во главе с Ломом, Кэп в яростной схватке катается со своим противником по полу. Бледный, держащийся за плечо Кент сидит, прислонившись спиной к стене ангара; Хот, как заправский ниндзя, метает осколки стекол из ведра. С рычащим от ненависти Боровом врубаемся в нападающих. Удар, удар, присесть, тычок снизу, проворот, удар! Сзади нарастает рев добежавших боровских. Очутившись один против всех, Лом попытался прорваться. Уклоняясь от дубинки, прыгаю щучкой ему в ноги, вцепляюсь. Гад наконец валится, но упасть ему не дает Боров, упустив выбитую дубинку, он проворно оказывается за спиной противника, хватает его за голову и одним движением перерезает горло ножом. Кончено. Кэп! Подобранная дубинка заканчивает схватку, проламывая Вялому череп. А где Тень?! Черт… На трупе с разбитой головой лежит верный охранник, сжимая полицейскую дубинку в мертвой руке. Мертвой, потому что рукоять ножа Лома торчит у него под левой лопаткой. Тень! Ну, почему?!
— Кент! Сэр Кент, как ты?!
Поддерживаемый Боровом и Хотом, Кент встает. На его синем комбинезоне остаются отпечатки окровавленных ладоней. Боров в крови Лома, Хот порезался стеклом. Сую дубинку за пояс, ощупываю руку Кента. Перелома нет, похоже, вывих.
— Боров, кто у нас может вправить вывих?
— Тень занимался…
Теперь и Боров увидел тело охранника, увидел его и Кент. Лицо директора искажено болью и мукой, кажется, что он сейчас заплачет.
— Порешу тварей!
— Боров, стой!
Отдав команду, Кент громадным напряжением воли пытается вернуть обычное хладнокровие.
— Боров, ломовских изолировать, дохляков в барак, тела… Тела сложить у входа. Тень — отдельно.
— Да, сэр Кент.
Кент пытается пошевелить рукой, морщится от боли.
— Дайте я посмотрю.
Кэп ощупывает плечо директора, берется поудобнее.
— Потерпите.
Короткий рывок. Кент не издал ни звука. Он смотрит Кэпу в глаза, тот не отводит взгляд.
— Ответь, Кэп, почему ты встал на мою защиту? Я знаю, что ты меня ненавидишь. Так почему?
— Да, сэр Кент, ты для меня — зло. Но вот эти, — Кэп кивает на тело Лома с растекающейся под ним лужей крови, — они хуже в миллион раз.
Помолчав, Кент роняет:
— Благодарю тебя, Кэп.
Стоит, думает. В ангаре нарастает шум, боровские выталкивают обезоруженных бандюков Лома, гонят работяг. Группу Кэпа не трогают.
— Тех, отведи Кэпа… и его людей в шныревскую, пусть приведут себя в порядок.
— Кэп, я жду тебя через полчаса в своем кабинете. Боров, тебя тоже. И тебя, Тех.
— Да, сэр Кент.
В шныревской в ярком луче фонаря вытащил пинцетом стеклянные занозы из пальцев Хота, залил порезы перекисью, перебинтовал чистым полотном. Смывший грязь и кровь Кэп сбивчиво рассказывает:
— Похоже, что они спланировали все заранее, но Тень почуял неладное. Успел вырубить одного, оттолкнуть Кента к нам, а потом Лом… Вялый ударил Кента дубинкой, я сумел ее выбить, схватился с Вялым… Спасибо тебе, Сержант.
— Не за что, командир. Кэп, помнишь, ты говорил, что не хочешь жить, как прежде? Подумай сейчас над тем, КАК ты хочешь жить. Кент предельно прагматичный, но вменяемый человек. Реши, какое будущее себе и своей команде ты видишь, а я тебя поддержу.
Синяки и ссадины обработаны, мы идем к Кенту. Боров уже в приемной.
— Тех, слышь, Тени-то нет. Зайди к Кенту первый, а? Мне реально стремно.
— Хорошо, старшина. Тогда заодно ему руку мазью обработаю, лекарство я взял. Подождите, пообщайтесь.
Стучу.
— Вы позволите, сэр Кент?
— Входи, Тех. Остальные в приемной?
— Да. Сэр, сначала необходимо обработать вашу руку, дела подождут.
— Хорошо.
Осторожно втираю гель от ушибов и растяжений в опухшее плечо. Кент сидит, прикрыв глаза, на лице горькие скорбные складки.
— Я вам искренне сочувствую, сэр Кент. Мне тоже очень жаль Тень.
— Он тебя уважал, Тех. Говорил, что чувствует в тебе что-то родственное, что тебе можно доверить спину.
Я знаю, что он чувствовал. Просто мы оба офицеры и знаем, что такое долг и честь. Тень свой долг выполнил.
Подвязываю руку куском материи на манер медицинской косынки.
— Тех, ты ведь говорил с Кэпом?
— Да, сэр Кент.
— Я хочу услышать твое мнение. Но сначала помоги, пожалуйста, сменить одежду.
Вот так. Железный Кент сказал мне «пожалуйста».
— Да, сэр Кент.
Аскетичная спальня. Несколько полок с журналами и книгами, зеркало на стене, шкаф, две кровати у разных стен. Та, что у двери, так и останется сегодня пустой. Подаю чистую рубашку, комбинезон, испачканное кровью прячу в сумку. Кент, неловко управляясь одной рукой, переодевается, подходит к зеркалу. Расчесывается, поправляет косынку.
— Хм-м. Удобно и руке легче. Ты и это умеешь. Тех.
Возвращаемся за стол.
— Рассказывай.
— Сэр Кент, если подходить к вопросу рационально, то для нормальной работы сортировки нужны послушные исполнители. Так сложилось, что Боров и его законники стали наиболее адекватной прослойкой между вами и массой работников. Они выполняют норму, но у них минимум смертей. Трудноуправляемые отморозки либо стали опущенными, крысами, либо перешли к Лому. Используя противоречия между бригадами, вы руководили, поддерживая относительное равновесие. Но не было учтено, что постоянно зажимаемые и получающие косяки ломовские организуются, количество перейдет в качество и вы получите бунт.
— Продолжай.
— Сейчас, с устранением Лома, мы получили однополюсную систему, которая порочна по своей структуре. Люди Борова могут обнаглеть, почувствовать себя единственной силой и выйти из послушания. Борову действительно преданы три-четыре человека, устоять в случае нового бунта не получится. Нужна вторая сила на кардинально других принципах объединения. Предлагаю создать эту силу на ядре группы Кэпа, назвать, например, «поднявшиеся». В нее войдут те, кто просто стремится жить достойно человека: не бояться законников, мыться в душе, слушать радио, носить чистые вещи, не боясь, что их отберут, просто собирать вещи для себя или коллектива, в котором человек почувствует себя человеком. Главная обязанность новой группы: выполнение нормы на сортировке и, при необходимости, оказание помощи шнырям в благоустройстве помещений. Хотя, уверен, что это они будут делать с удовольствием. За каждого будет отвечать Кэп, как старшина отвечает за своих законников.
