"Фантастика 2024-12". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

Но в империи имелись и иные социальные слои. Слухи с удовольствием слушали и разносили приказчики в лавках, персонал в гостиницах (как мужской, так и женский), чистильщики обуви, продавцы газет и домашняя прислуга. Кажется, маргиналы и сплетни угрозы для империи не представляют, но все до поры и до времени. Не дай бог, случится на фронте что-то неладное (тьфу-тьфу, постучу по дереву!), все сразу вылезет и слухи могут обернуться серьезными беспорядками. Но и бороться со слухами массовыми арестами тоже глупо. Да и бессмысленно.

Повторюсь — появление слухов, особенно «массированных», фиксировалось, потом сопоставлялось. И везде всплывали источники — некие молодые люди. Кажется, именно они покидали вагоны поезда Стокгольм-Хельсинки в самом начале войны. Или ещё до войны? Надо бы посмотреть свои записи, а еще лучше — позвонить Мезинцеву. Чуяло мое сердце, что эти парни где-нибудь да всплывут.

Можно, конечно, считать, что это совсем другие ребята, так как камер видеонаблюдения на вокзалах у нас пока нет, фотографий тоже, равно как и отпечатков пальцев, но подобные совпадения, по меньшей мере, странны. Нет, таких совпадений не бывает.

Вот и думай, что хочешь. Кто же они, таинственные молодые люди? Эмиссары Кирилла Владимировича? Диверсанты, засланные моими врагами? Или вообще — какая-то третья сила, о которой я и представления не имею?

Вопросов накопилось очень много. Понятно, что самый первый — кто вы такие и на кого работаете? Но есть и другие. Например, кто вас снабжал адресами и явками? Не поверю, что некие люди, прибывшие из-за границы, начали разъезжать по империи, посещая в произвольном города и села. Должна быть какая-то организация, имевшая достаточно многочисленных сторонников. Вон, посмотришь на карту, можно оценить, что «разброс» слухов большой, причем, логики в распространении маловато. Скажем, если в городе Юрьев-Польский Владимирской губернии гуляют слухи о моем «китайском» происхождении, то почему-то в Суздале и уезде, что по соседству, идет речь о «европейском», а в Покровском уезде (вот, не помню я такого уезда в моей реальности! Уж не там ли, где Петушки?) приказчики рассказывают об императоре-турке.

А от приказчиков или от тех же горничных, доставленных в полицию толку мало. Ревут и твердят в один голос — мол, услышали от незнакомого мужчины, по виду столичного. А он уверял, что знает все лучше других. Дескать, дядя его друга (шурин соседа или двоюродный брат однокашника) служит в дворцовой охране (боцманом на судне императора или начальником станции в Хабаровске) и все знает.

Определенно, нужны языки. Взять за причинное место хотя бы одного «молодого и спортивного», доставить в полицию или жандармерию и вдумчиво побеседовать. Но тут, напасть какая-то! То крестьяне забьют до смерти (аж четырнадцать человек!), то отравится цианистым калием при попытке задержания — шесть человек.

На фронте происходит разное. О всех деталях, перипетиях и сложностях мои военачальники мне не докладывали, но оно и правильно. Мне достаточно, чтобы с театров военных действий два раза в день приходили сводки, а еще — раз в неделю донесения Мезинцева о ситуации в армии.

Кто-то скажет, дескать, не доверяет государь своим солдатам (повторюсь, что оными Петр Великий считал всех — от нижнего чина до генерала), но здесь они не правы. Доверяю им целиком и полностью, но все-таки есть желание знать — кто и чем дышит.

Разумеется, что сказал младший фейерверкер Данилов своему приятелю ефрейтору Лобову мне абсолютно неинтересно. И маты, которыми иной полковник-генерал сыплет в сторону императора, мне тоже читать не с руки. Матюгом больше, матюгом меньше, переживу. А господа с густыми эполетами потом сами станут жалеть о своих словах. А нет… Ну, будем думать, что с такими делать.

А вот пьяный кутеж, устроенный командиром дивизии генерал-майором Энквистом — уже любопытно.

С генералами, проявившими доблесть и отвагу в борьбе с Зеленым змеем, у нас теперь так. Сто грамм водки или коньяка, а вечером — пусть и двести, это вообще не в счет. А вот, ежели господин генерал появляется в пьяном виде при подчиненных — уже хуже. И мне позор (я же его в генералы производил!), да и делу плохо. Первый раз замечен — спускаем все на тормозах, а я, делаю вид, что ничего не было. Один раз простить можно. Во второй раз вышестоящий начальник производит беседу — с дивизионными командирами разбирается командир корпуса, с корпусными — командующий армией, а уж с командармами — командующие фронтов. Тьфу-тьфу, но ни командующие армиями, не говоря уже о фронтах, пока замечены не были.

И с Энквистом бы можно все было замять, тем более, что пьянка произошла не на фронте, а в тылу, куда генерал прибыл для лечения. И лечился командир дивизии в особом госпитале, где пользуют исключительно полковников и генералов. И ладно, если бы это был простой кутеж, так нет же, господин Энквист решил гульнуть в духе купчишек девятнадцатого столетия — с проститутками и цыганами, да еще напоить не только своих товарищей по несчастью (в госпитале лежало двенадцать полковников и пять генералов), так еще умудрился спалить и сам госпиталь. Спасибо медицинскому персоналу, сумевшему вытащить из огня всех раненых и больных, а иначе, было бы совсем плохо.

Опять-таки, что с этим делать? Вроде бы, сам же говорил, что по первому разу простить можно, а здесь, получается, уже и нельзя.

А ведь замяли бы дело господа генералы — списали бы пожар на происки вражеских диверсантов, а еще лучше (и проще) — на короткое замыкание. Тот же Жуков, а то и Рокоссовский, могли и не пожелать выносить сор из избы. А я на них даже и не сержусь. Я и сам-то, в бытность свою замкомвзвода не выносил кое-какие дела более высокому начальству. А зачем? Сами разберемся, а командиру взвода, тем более ротному лишнее знать не нужно. Здесь, конечно же, и звания повыше, и утраты побольше, но принцип-то тот же самый.

А вот когда у меня на столе лежит обстоятельный и подробный доклад, с объяснительными записками, тут уже совсем иное дело.

За Энквиста ходатайствовал генерал от инфантерии Жуков. Мол — кутеж кутежом, но генерал дельный, на фронте себя проявил молодцом. Его дивизия первой вошла в Минск, а потом первой вышла на границу Российской империи. И, на фронте у него по всей дивизии «сухой закон». Сорвался человек, с кем не бывает? А госпиталь… Так ведь можно же и простить?

Георгия Константиновича я безмерно уважаю, но он из своего кармана мне стоимость госпиталя и медицинского оборудования, а также всего прочего, на что тратятся государственные деньги, не выложит. У командующего фронтом таких денег нет. Жуков предложил скинуться всем фронтом — то есть, не нижним чинам с унтер-офицерами, не младшим офицерам, а только старшим и высшим офицерам. Мысль, надо сказать, дельная. Понимаю, что не оскудеет государство российское от одного сожженного госпиталя, восстановим, но важен сам принцип. Да и с какой стати офицеры должны платить за чужие кутежи?

Первым от меня получил «люлей» начальник госпиталя — подполковник медицинской службы Дадыкин. Какого… лешего распустил своих выздоравливающих? Во время лечения все полковники и генералы обязаны слушаться не только подполковников медслужбы, но даже прапорщиков. Дадыкина разжаловали в капитаны и отправили возглавлять медсанбат на передовой. Врач он хороший, коли его собственное начальство доверило госпиталь для высоких чинов, но раз командовать не умеет, то пусть на фронте и учится.

А вот его подчиненные получили благодарность за умелые действия, а сестра милосердия, что вытащила из огня генерал-лейтенанта (не то он тяжелораным был, не то упился!) была даже отмечена Георгиевской медалью «За храбрость». Как-никак, спасла не простого офицера, а цельного генерала. А что не так? Девушка до этого пыталась остановить пьянку, но кто ее послушает? Вот, ушла к себе в комнату плакать, а когда начался пожар, спасать прибежала.

Вот честно, мне было стыдно перед этой девчонкой за своих отцов-командиров.