Владислав Выставной - Кремль 2222. Транспортное кольцо
Изменился он сам.
– Ты идешь со мной или нет? – тихо спросил Книжник.
Вест покачал головой:
– Нет. И сразу скажу: Лого тоже отправится к Кремлю. У него преимущество – скорость. На нем и поедем. Ты же не против, Лого?
«Раптор» склонил набок жуткую голову:
– Правильное решение. Нужно уходить, и быстро.
Книжник ощутил незнакомое ранее одиночество. Словно его вдруг все предали. Он знал, что это не так, просто его мнение не совпало с мнением остальных. И он упрямо сказал:
– Тогда я пойду один.
Хельга вскочила на ноги:
– Я пойду с тобой!
Книжник покачал головой:
– Зиг мог бы мне помочь. А за тебя я только переживать буду.
– Ты пропадешь, – сказал Зигфрид. – Один, ночью…
– Не пропаду, – с неожиданной злостью выпалил Книжник. – Я не могу спокойно рассуждать, когда может погибнуть все! Ты не понимаешь, Зигфрид, спасать не людей надо, а Кремль! Без этого людям так или иначе – смерть или полное одичание! А может, ты просто притворяешься, что не понимаешь? Может, ты просто устал и стал трусом?!
– Ты что такое говоришь, мальчик? – произнес Зигфрид, и в его голосе послышались ледяные нотки. – Никто еще не говорил мне такого безнаказанно!
Воин шагнул к семинаристу, и рука его потянулась к мечу. Правда, Зигфрид тут же опомнился и отдернул руку, но Книжник заметил это движение. И вдруг взорвался:
– Ну что же, может, ты хочешь наказать меня?! Давай, доставай свой меч! А потом и остальных положи! Места здесь гиблые, никто ничего не узнает!
– Вы что, с ума сошли?! – ахнула Хельга.
Зигфрид молчал, разглядывая парня. Это молчание еще больше разозлило Книжника. Его аж затрясло, он почувствовал, что задыхается от недостатка слов. Наверное, нужно было просто заткнуться и перевести дух. Но его словно разрывали изнутри злые демоны.
– А знаешь что, – выдохнул семинарист, – иди ты к черту! Я пойду один, и если меня убьют – то так тому и быть!
Быстро, словно боясь, что Зигфрид начнет его уговаривать или остановит силой, Книжник перемахнул через насыпь из бетонного крошева и широко зашагал в темноту. За спиной что-то кричала Хельга, которую удерживал воин. Это хорошо: сейчас семинарист больше переживал бы за ее жизнь, чем за интересы дела. Слишком высоки были шансы.
Боялся он зря. Зигфрид не стал его останавливать, кричать вслед и совершать прочие, не свойственные воинам глупости.
Что бы там ни наплел этот парень, вест уважал его выбор.
* * *Книжник быстро пробирался в темноте, стараясь полностью сосредоточиться на движении, на восприятии звуков и запахов, на собственном инстинкте самосохранения. Просто для того, чтобы избавиться от навязчивых мыслей, от чувства совершенной ошибки. Нет, ошибка была не в том, чтобы уйти в ночь. Он действительно чувствовал: нужно спешить.
Все дело в ссоре с Зигфридом.
Наверно, не стоило уходить… вот так. И тем более не стоило бросать другу в лицо несправедливые обвинения. Ведь даже то, что Книжник решился на такой поступок и бросился в ночь, надеясь прорваться, – все это заслуга Зигфрида. Он научил его сражаться, ориентироваться, выживать в мертвых руинах. Но главное – научил его преодолевать собственный страх. И сейчас, оставшись в полном одиночестве, больше страха смерти семинарист ощущал потерю друга.
Это были опасные мысли. Нельзя расклеиваться, погружаться в себя. Так и становишься потенциальной жертвой. А он не жертва. Он воин. Он должен доказать это, если не Зигу, то самому себе.
– «Ты пропадешь один!» – передразнил Книжник, словно специально взвинчивая себя и заменяя неуверенность злостью. – За ребенка меня считает! Сколько можно…
Слова застряли в горле: за спиной почудилось движение. Обернувшись, он не увидел ничего, кроме ночного мрака. Света тонкого серпа луны едва хватало, чтобы глядеть под ноги. Парень прибавил ходу, стараясь держаться ближе к стене – так можно исключить нападение хотя бы с одной из сторон. Шуршание за спиной повторилось, донесся скрип каменного крошева на дряхлом асфальте. Боковое зрение отметило: что-то мелькнуло справа, в подворотне. Еще несколько шагов – и звуки стали более отчетливыми, явственными, будто это нечто уже не считало нужным прятаться.
Книжник не выдержал и побежал.
Он знал: открытое бегство – первый шаг к гибели. Так ты становишься дичью. Ночные твари чувствуют твой страх, твое желание спастись лишь добавляет азарта охотникам. Но ничего не удавалось поделать с этим мерзким, липким страхом. Он гнал вперед, лишая остатков здравого смысла и самой надежды спастись.
Перемахнув через груду битого кирпича, Книжник прибавил скорости – и тут же полетел кубарем, споткнувшись о торчащий вбок кусок ржавой арматуры. Перекатившись на спину, семинарист судорожно вцепился в арбалет, пытаясь увидеть хоть что-то в этой кромешной тьме.
Звук приближался. Жуткое нечто уже взбиралось на мусорную кучу, нависшую над головой Книжника. Еще секунда – и в скудном лунном свете возник кошмарный силуэт монстра. Отвратительные антенноподобные усы дернулись, чтобы нащупать жертву, чудовищные челюсти задрожали от нетерпения вцепиться в человеческую плоть…
– А-а-а!!! – Книжник отчаянно заорал и, зажмурившись, вдавил скобу арбалета.
Подстреленная тварь повалилась прямо на него. В приступе ужаса Книжник откатился в сторону, трясущимися руками перезаряжая арбалет. Взведя тетиву, он пересилил себя и осторожно шагнул к месту, где только что лежал: нужно было удостовериться, что тварь убита. Приблизившись, он изумленно вытаращился на труп.
Это была безобидная мокрица-трупоед размером с кошку. Причинить вред она могла лишь неподвижно лежащей падали, даром что выглядела действительно страшновато, а многочисленные тонкие ножки вызывали столько шума. Арбалетный болт размозжил ее крохотную голову с длинными изломанными усиками.
– Тьфу ты, черт… – пробормотал Книжник. Выдернул из тушки болт, брезгливо стряхнул липкую субстанцию.
И смех и грех, как говорится. Даже не расскажешь никому – стыдно. И это всего лишь мокрица. Что же было бы, напади на него действительно опасная тварь? Хреново было бы. Он действительно никогда не ходил по руинам в одиночестве, да еще ночью. Даже кремлевские дружинники так не делают. Но он сделал свой выбор, так что пенять не на кого.
Книжник вжал голову в плечи и прибавил ходу. Сердце все еще колотилось от пережитого страха, чувства обострились. Пожалуй, идиотская схватка с мокрицей пошла в каком-то смысле на пользу. Теперь он был больше готов встретить настоящую опасность. А угроз здесь на каждом шагу хватало. Начиная от притаившихся в руинах мутантов и медленно ползущих по стенам хищных растений, заканчивая перспективой попросту сломать в темноте ногу, провалившись в трещину в разбитом асфальте. Это было равносильно смерти. Почуяв чужую боль, сюда мгновенно сползутся любители падали. В таком случае смертельной угрозой могут стать те же мокрицы – когда их число перевалит за пару десятков.
