Олег Языков - Корректор реальности
– Погибнут ведь они все… В первую очередь танкисты группы бригадного комиссара Попеля. У них вот-вот закончатся боеприпасы и горючее… Пробивную силу они уже потеряли, закапывают танки в землю. Еще чуть-чуть – и конец…
– Да, погибнут! – жестко сказал маршал. – Это их судьба и осознанный выбор. Они бойцы и защитники Родины. И должны защищать ее, пусть и ценой своей жизни… Все мы, военные, в долг живем, вам ли это не знать… Раз присягу принял, значит – так и только так. Более обсуждать этот вопрос я не намерен.
– Ясно, товарищ маршал… Ясно, что ничего не ясно. Ладно, пойду я. Может там, на месте что-нибудь придумаем…
– Если встретите его… ну, вы поняли – Рябышева… скажите ему лишь одно – мол, тогда, на маневрах 34-го года, Шапошников был прав. И сегодня он советует бросить технику и спасать людей. Большего в той ситуации не сделать… Все, идите, майор!
– Уже капитан…
– Вот и иди… расти дальше!
Куда уж дальше-то? Дальше уж и некуда…
Глава 5
Если вот так вот, просто в лоб, с доброй улыбкой отца, прячущего за спиной сложенный вдвое солдатский ремень, спросить любого жителя нашей страны: «А назови-ка мне, мил человек, крупнейшее танковое сражение Второй мировой войны?» – то, скорее всего, вам ответят просто и однозначно: «1943 год, Курская дуга, битва под Прохоровкой».
Конечно, я не беру в расчет наших бедных, запутавшихся в трех социальных сетях, егээшников, которые сразу же потребуют три, а то и четыре варианта ответа: «Битва при Гавгамелах», «Синопское сражение», «Черная пятница дефолта» и «Выезд батьки Махно с лихими прошмандовками и верным пулеметом из Гуляй-Поля».
Ну да фурсенко с ними, чур меня чуров! Чур, чур!
А вот я бы засомневался. А какие граничные условия этого вопроса? Битва на одном поле или в треугольнике со стороной в 10—15 километров? В один день, в течение нескольких часов или допустимо растянуть ее, эту самую танковую битву, на два-три дня? И что еще скрыто вопрошающим? Что навсегда зарыто, что спрятано в густо удобренных осколками снарядов и бомб, размолотых костяками бойцов и командиров, обломками разнообразного оружия пластах истории?
А вот что…
Сегодня это называется «Битва за Дубно – Луцк – Броды». Здесь, в этом треугольнике, с 25 июня по 2 июля 1941 года и произошло самое крупное танковое сражение Великой войны, а участвовало в нем до трех тысяч танков механизированных корпусов Юго-Западного фронта и рвущейся к Киеву 1-й танковой группы фон Клейста.
А было это так…
***– Как бы нам там объявиться бы, а? Поумнее-то? Ситуация там сложнейшая, все на нервах, чуть что – могут и шлепнуть. Как диверсантов немецких или дезертиров каких… Танкисты, небось, все друг друга-то знают, на четырех лбов в маскхалатах, да еще и непонятной ведомственной принадлежности все особисты только хвост поднимать и облизываться будут. Если нас до особистов вообще доведут… Как ты думаешь, Салага?
Я недовольно покосился на бывшего пластуна.
– Ты это бросай, Дед, с салагой… Тут тебе не Полигон, понял? Объявимся как-нибудь… А ведомственная принадлежность у нас есть. Разведуправление Генерального штаба РККА. И тут мы не баклуши бьем, а выполняем важное и ответственное задание – уничтожаем полевые базы снабжения противника, тем самым задерживая его наступление и ослабляя удар танковой группы немцев.
– Ну да, ну да… Здорово ты его ослабил… Вон они, полюбуйся! Прут как оглашенные, только пыль столбом.
– Эти прут, а вчера – помнишь? Сколько танков стояло в лесочке-то, а? Без бензина, который ты сжег? Вот то-то и оно… Эх-х, нам бы еще авиацию на эти танки навести бы, да что-то не летают тут сталинские соколы, не видать ребят в небе. Бестолково тут авиацию используют, скажу я вам, братцы… То ли наших самолетов побили много, то ли не научились еще наши летуны бомбовым кулаком немцам носы править…
– Вот шел бы и учил… красвоенлет, понимаешь. Неча тебе на пузе-то ползать по немецким тылам. Твое дело – небо!
– Так! Разговорчики! Ты мне, Дед, душу-то не ковыряй! «Небо», «небо»… Будет еще небо, в Сталинграде и будет. А пока – мое место здесь, на земле. Вот и поговорим о нашем, о земном. Садитесь поближе, думать будем. Главный вопрос – как нам «подкатить» к танкистам, чтобы нам поверили и приняли как своих? Давай, Андрей, ты у нас самый молодой, тебе и запевать! Что предлагаешь?
***Подкатили мы просто – на захваченном немецком Т-3. Ну, а чтобы нас ненароком не сожгли свои же, подняли над танком красный флаг. Правда, это произошло не сразу…
– Ну, что? Все решили-обсудили? Замечаний, дополнений нет? Тогда, Андрей, вызывай капсулу. Нам надо на пару дней назад и километров на тридцать на запад скакнуть. Да, военные! Никаких помывок в душе и бритья с чисткой зубов! Вы мне нужны потные и небритые – все же мы в рейде были… Ясно? Не слышу! Вот так… Ну, погнали!
Загрузились в капсулу, еще раз сверились с ходом предстоящих боев, поискали «ключевые», так сказать, точки приложения своих слабых сил. Перескочили куда надо. Ну, вот, вроде, и все. Теперь – ножками и ручками. И чуть-чуть – головой. Теперь все зависит только от нас, от нашего умения, везения и нахальства.
– Выгружайсь! Быстро-быстро, пошел!
Первыми спрыгнули на землю Дед с Каптенармусом. Разбежались, залегли, настороженно поводя стволами. Дед своей винтовкой с оптикой, Каптенармус – танковым «дегтярем». Он же здоровый шкаф, Каптенармус-то, ему почти одиннадцать кэгэ пулемета и несколько дисков на 63 патрона на себе тащить – тьфу, семечки! А ДТ в умелых руках, я вам скажу, – это вещь! И мощь. Шьет на тысячу метров – загляденье просто! И точность с кучностью вполне себе приемлемые. Правда, полыхает – я тебе дам! Пламегасителя у него почему-то не было. Сошки были, диоптрический прицел с выносной мушкой был, а вот пламегаситель – увы и ек. Так что, когда Каптенармус работал, картина была еще та. Полный апокалипсдец! Просто горел на работе!
Мы с Андреем молча и быстро метали из капсулы грязные сидоры с харчами, взрывчаткой и патронами. Ничего, своя ноша не тянет. Да и таскать нам весь этот груз долго не придется, будем обзаводиться транспортом. Я хлопнул рукой по кнопке выносного пульта и спрыгнул в траву. Пошел! Капсула приподнялась, покрылась рябью и задрожала, а потом только слабый хлопок, и она исчезла.
Все, мы в поиске. Один хер, ком а ля герр!
Андрей навьючил на меня три вещмешка, себе нацепил последний, мы попрыгали, я подкорректировал вес навьюченного груза, пробормотал себе под нос: «Дама грузила багаж: диван, чемодан, саквояж, картина, корзина, картонка и маленькая собачонка!» и тихо скомандовал: «Дед, вперед!»
Потащились перекатами. Где-то километров через семь-восемь четко стал слышаться постоянно гудящий звук военной дороги. Это катили немецкие войска. Было десять утра 27 июня 1941 года.
