Роман Юров - «Ла»-охотник. В небе Донбасса
— Старший лейтенант Саблин по вашему приказанию прибыл, — отрапортовал Виктор.
Незнакомый подполковник повернулся, и улыбка у Виктора растянулась от уха до уха. Перед ним стоял Дорохов, его второй командир.
— Здравия желаю, товарищ подполковник — гаркнул во всю мощь Виктор.
— Эк как оглушил — сказал Дорохов, распахивая объятья…
… Было уже за полночь. Галка убрала со стола, оставив лишь немудреную закусь, а три человека сидели и вспоминали: кто выжил, кто пропал без вести, а кого война забрала совсем. Последних было много.
— Тебя сбили, а потом, через день ранило Турчанинова, — Дорохов говорил медленно, с расстановкой, — его доктор, в госпиталь отвез, а там ты лежишь. Я тогда механика твоего, отправил, чтобы он вещи и документы передал. А потом… — он обреченно махнул рукой, — от полка осталось четыре самолета и нам дали приказ эвакуироваться за Волгу. Вся армия на Кавказ, а мы за Волгу. Там пополнение дали — вышла сборная солянка. Летчики прямо с самолетами из других полков прибывали. Разбитых. И опять в мясорубку, уже под Сталинград. Четыре "ЛаГГа" и шесть "Яков", — он мрачно усмехнулся. — Сожгли нас за четыре дня. Двое всего и осталось, я и Лукьянов. Я раненый, — Дорохов показал правую руку, ее кисть пересекал багровый рубец, — а его сильно побило при посадке. В общем, мы в госпиталь, полк расформировали. Вот так вот… А сейчас я в армии, инспектор по технике пилотирования. Буду вас проверять…
Они замолчали. Комната утопала в клубах табачного дыма. Он маскировал собеседников, лишь мерцающие в полумраке огни папирос показывали кто где.
— Димка, — вдруг сказал Дорохов, — а чего это ты комэску своему награды зажимаешь? Ты же сам говорил, что он почти два десятка насшибал, а орденов не добавилось. Даже то, что положено, не дал. Пьет?
— Не понял? — удивился Шубин, — ты о чем?
— На Саблина же орден еще в августе сорок второго пришел, за таран. Знамя! Я его лично в пакет с его документами вместе с приказом вкладывал, когда дела сдавал. В личное дело, правда, записать не успел, не до того было, — Дорохов качнул изуродованной кистью.
— Та-ак. — нехорошо ощерился Шубин. — Тута у меня кто-то допрыгался. Ой, как допрыгался…Навскидку, один приказ уже сейчас вспоминаю… Ох пришью я ему, ох пришью тута…
— Это ты про начштаба? — спросил Дорохов, — говорят у вас с ним особые отношения…
— Хана тузику, — командир кровожадно усмехнулся, — попил кровушки, а теперь моя очередь! Лишь бы ошибки не было. С утра и займусь!
— Я что-то не понимаю, — захлопал глазами Виктор.
— Да все просто, — пояснил комполка. — Твое личное дело я не смотрел, зачем? Я тебя и так знаю, как облупленного. А кроме меня вскрывать мог только Прутков. Значит орден у него тута.
— Да как-то это мелко. И подло, — удивился Виктор.
— Ты плохо знаешь нашего начштаба, — ухмыльнулся командир, — но теперь-то эта падла плюгавая допрыгалась…
Последующий шторм, пронесшийся по штабу и полку, Виктора практически не зацепил. Ну не считать же две беседы с милой девушкой-прокурором за серьезное беспокойство. Проблемы переучивания волновали гораздо сильнее. Тут уж точно нужно было хвататься за голову: скудный лимит бензина, сильно урезанный моторесурс, частые поломки и отсутствующие запчасти. Аварии его эскадрилью пока миновали, но и без них хорошего было мало…
…- Наш уголок нам никогда не тесен, когда ты в нем, то в нем цветет весна… — битый фронтовой жизнью патефон потрескивал, шипел, и разобрать слова песни было непросто. Однако это никого особо не интересовало: музыка щедро разливалась в стенах зала, все танцевали. Кружились пары, блестели ордена и погоны, выделялись редкие гражданские платья, мелькали лица. Школьный актовый зал оказался забит народом — афиша, извещавшая о том, что после кинофильма будут танцы, висела целый день и мало кто в полку про это не знал.
— Ну, какая программа на сегодня? — хохотнул Литвинов. — Еще по сотке и спать?
Они с Саблиным, специально в этот вечер нарядившись в новенькую, только неделю назад выданную, форму с золотыми погонами, сидели на деревянных лавках, расставленных вдоль стен в процессе превращения кинозала в танцплощадку. Таких сидельцев было довольно много. Некоторые приходили на танцы, чтобы просто поглазеть на танцующих, некоторые стеснялись, некоторые кого-то ждали. Народу, и кавалеров и дам было в достатке.
— Мне летать завтра, — ответил Виктор, — так что обойдусь.
— О, гляди, и эта тут. Следователь. Вика, которая…
Из пропажи ордена Шубин раздул против начштаба целое дело. Виктор не знал подробностей, но уже через два дня после разговора с Дороховым, в полк прибыли два следователя. Они навели страху, взбаламутив тихое болото штаба, откопав и мелкие грешки и крупные недочеты. Прутков исчез из полка через день, а на друге утро, на построении, комдив торжественно вручил Саблину орден Боевого Красного Знамени. Орден, за протараненный больше года назад Ю-87.
И вот теперь, один из следователей объявился на танцах — высокая симпатичная девушка в военной форме, с видом случайно оказавшейся в припортовом кабаке принцессы, подпирала стену. В полумраке поблескивали ее узкие серебристые погоны. Младший лейтенант юстиции, попавшая на фронт сразу после окончания годичных курсов. Виктора допрашивала именно она.
— Пойти, что ли ее потанцевать, — Виктор выбросил окурок, — Саш, ну как, выгляжу ли я орлом?
— Ну пойди, — Литвинов фыркнул, — правда она только какого-то гвардейца уже завернула. Так что вас мсье, боюсь, ждет та же участь.
Сашка ошибся, Вика приглашение Виктора приняла. Правда вид у нее при этом был такой, словно она делает ему величайшее одолжение. Саблина это немного задело.
Они закружились в полумраке зала.
— Ну и как протекает расследование? спросил он, чтобы не молчать, — я тут вроде как пострадавший, могу знать?
— Уже никак, — на ее лице промелькнула гримаса неудовольствия. — И вообще, это секрет.
— Да? Надо завтра в дивизию сходить, — усмехнулся Саблин, — мне там все секреты расскажут.
— Закончено следствие, — выдавила она, — дело закрыто.
— Закрыто? удивился Виктор, — а чего это я начштаба в полку больше не наблюдаю?
— Следствие закончено, — повторила Вика. — Вообще, — она неожиданно воодушевилась, — это дело было очень примечательное. Редкое. Такие страсти, прямо как у Шекспира. И любовь, и ревность и ненависть. И все это у нас на фронте, в простом полку…
— Вот уж чего не надо, — открестился Виктор, — если мне не изменяет память, то у Вильяма нашего, у Шекспира, итогом любви двух малолетних сопляков стала смерть четырех человек. Только этого нам и не хватало…
