Андрей Левицкий - Новый выбор оружия
– Магнит! – рассмеялся я. – Ребят, это же просто магнит! Здоровенный, правда. Постоянный магнит, надо же. Потому и компас чудит.
– Точно? – усомнился Пригоршня.
– Ну а что это, по-твоему? Напряги остатки школьных знаний. Что у нас притягивает железо? Магнит. Потому и моя интуиция молчит. Штука-то вполне безопасная. Отойдем – и компасы заработают.
Туман сразу показался не таким зловещим: в условиях плохой видимости легко придумать хоть жупела, хоть бабайку. Ну кто в детстве не замечал в ночной комнате притаившихся по углам чудовищ? Самого себя напугать – плевое дело.
– Не расслабляемся, – напомнил Пригоршня. – Магнит, шмагнит… Это – Зона, а не эээ… музей эээ… Всяких технических штук!
Впрочем, его голос звучал довольно весело.
– А ты, Химик, – обратился он ко мне, – мог бы и раньше догадаться. По твоей же научной части!
– Тут лучше перебдеть, – отшутился я. – Чем недобдеть. Ну что, потопали?
И мы потопали. Не так резво, как хотелось бы, но резвее, чем до магнита. Немного расслабились.
Туман по-прежнему был почти непроглядным, и в нем что-то двигалось, наверное, просто тени, он же неравномерный. Смотреть приходилось по большей части под ноги. Я достал фонарь, прикрепил на планку Пикаттини, остальные последовали моему примеру. В водяной взвеси лучи света казались джедайскими мечами, разве что не жужжали. Они метались, перекрещивались, и, честно говоря, мало помогали.
Я двигался в стойке low-ready, подняв винтовку на уровень груди и уперев приклад в плечо, с пальцем на спусковом крючке, но не прижимаясь щекой и не целясь, глядя поверх ствола. Ноги расставлены и напружинены, пятка правой не касается земли, так безопаснее всего отступать, если не поднимать ноги высоко – не споткнешься. Никита, кроме наствольного, еще и на тулью шляпы налобный фонарь прицепил. В общем, видно нас было издалека, и шумели мы, относительно воцарившегося в тумане беззвучия, преизрядно.
Так нам было не очень страшно.
И это нас чуть не погубило.
Я даже не отследил момент, когда слабое и неопасное шевеление в глубинах тумана оформилось во что-то более конкретное: силуэты стали не столь расплывчатыми, задвигались быстрее. Лучи фонарей выхватывали мечущиеся тени, больше похожие на живые организмы, а не на случайный сгусток водяной пыли…
– Стреляй! – завопил Пригоршня дурным голосом.
Я вскинул винтовку и, не целясь толком, принялся палить в туман. По чему стреляем, я соображал целых несколько секунд.
То, что мелькало в тумане все ближе и ближе к нам, напоминало змей или шеи диплодоков.
Палец сам перескочил на спусковой крючок гранатомета – патрон был в стволе, – и я выпалил прямо, не задумываясь о том, куда попаду.
Грохнуло знатно. Заряд был осколочный, и я надеялся, что зацепило как можно больше тварей. Отдачей ударило в плечо. Я опустил левую руку, нащупал в патронташе еще один патрон и перезарядил гранатомет.
– Отставить! – крикнул Пригоршня. – Держать круговую оборону!
Никита стрелял из дробовика от бедра, не целясь. Энджи делала одиночные выстрелы – видно было, как короткий ствол ее пистолета-пулемета дергается, выдавая неопытного стрелка. Патриот палил очередями, Шнобель вполне грамотно обращался с винтовкой, а вот Вик меня удивил. От мужчины его возраста и армейской выучки можно ожидать классической «дуэльной» стойки, до сих пор принятой у нас в полиции и армии: одна рука опущена или за спиной, вторая вытянута, спина прямая, подбородок гордо вскинут… Но Вик держал пистолет обеими руками, подсогнув левую, при этом он ссутулился, наклонившись вперед. Никита, когда натаскивал меня на работу с короткостволом, демонстрировал разницу между американским и израильским стилем. Какой из них какой я, естественно, не запомнил, надергал удобных хватов из обоих, отработал передвижение – и забыл термины, как многие практики.
Вроде бы, Вик держал «глок» по-американски.
Молодец, кстати, так удобнее, чем Дантеса из себя изображать.
Твари, озлобившись, перешли в наступление.
Разглядеть их толком не получалось – что-то очень быстрое и очень-очень гибкое, действительно змееобразное. Меня передернуло от отвращения, но я взял себя в руки и стрелял теперь по возможности по целям.
Тени кружили, делая резкие выпады, Энджи звонко бранилась, сдавленно ругался Шнобель. Все внимание было сосредоточено на мутантах… Я заменил магазин, сунув истраченный в карман – это только в кино ими разбрасываются, а где потом новый возьмешь?
Из-за постоянной стрельбы слышно было плохо, в воздухе, перебивая вонь сероводорода, висел запах пороха.
Новый цикл атаки. Кончатся они или нет?
Показалось, что нас стало меньше. Я заставил себя отвлечься буквально на долю секунды, чтобы пересчитать своих, и остолбенел: не было Патриота.
– Где Патриот? – крикнул я.
Ответом была растерянная ругань.
– Утащили, – отрывисто сказала Энджи, – мы не заметили, а его утащили.
– Ангидрид твою валентность! – не удержался я. – Через медный купорос!
Прямо перед лицом щелкнули челюсти мутанта – больше всего это напоминало пасть «чужого» из старого фантастического фильма.
Я отмахнулся стволом. Тварь скрылась в тумане.
Кажется, самая пора настала молиться и вспоминать прожитую жизнь, утешая себя тем, что скоро с семьей увижусь…
Закончилось все еще быстрее, чем началось. Мутанты растворились в тумане, словно их и не было. Если бы не исчезнувший Патриот, можно было бы решить, что мы стали жертвой морока.
– Надо его найти, – прохрипел Никита.
– Его сожрали, да? – пробормотала Энджи. – Его что, съели, поэтому нас оставили в покое?
Я посветил на землю. Несколько шагов – и вот он, кровавый след. Небольшая лужица черной жидкости, вокруг – отстрелянные гильзы. Укусили его, что ли? Такое чувство, что подстрелили.
А потом уже сбили с ног и потянули. Насколько же быстро это произошло, что никто ничего не заметил? Конечно, мы были сосредоточены, но ведь Патриот даже крикнуть не успел!
Дальше его волокли – на камнях и мусоре остались мазки крови. Мы двинулись по следу, не забывая прислушиваться и смотреть по сторонам. Паники не было – только опустошение, то, что приходит за гранью страха и отчаяния. Не выбраться нам со свалки. Легко бороться со зримым врагом, а с невидимым, появляющимся ниоткуда и исчезающим никуда, что делать?
Патриота мы нашли быстро.
Он сидел, привалившись спиной к груде битого кирпича, на коленях лежал «калаш», рюкзак валялся рядом. Патриот тяжело, булькая, дышал, на губах пузырилась кровавая пена. Одежда – лохмотьями, грудь, ноги в крови. Не понятно даже, куда он ранен.
– Друг! – Никита упал рядом с ним на колени, принялся обшаривать. – Дружище, сейчас мы тебе поможем! Где у тебя это снадобье, которое ты Энджи давал? Сжуешь листиков, а мы перебинтуем, донесем тебя до укрытия! Ты что, умирать тут вздумал?
