Дмитрий Политов - Небо в огне. Штурмовик из будущего
Несколько дней полк Хромова никто не беспокоил. Командование, видимо, решило дать возможность летчикам устроиться на новом месте. К слову, сделать это оказалось не так просто — наземный персонал запаздывал, и условия оставляли желать лучшего. Особенно остро дело обстояло с обслуживанием самолетов, ведь техники тоже пока не прибыли. Командир полка сорвал голос, пытаясь как-то ускорить процесс их переброски, но тщетно.
— Сидят в Вологде, ждут погоду, — хмуро объяснял он пилотам. — И вообще, хватит уже мне нервы мотать, займитесь лучше делом, в землянках порядок наведите, зайти ведь страшно. Вот завтра устрою проверку, как ошпаренные побежите!
— Эх, знал бы, что так получится, с механиком полетел, — сокрушался Малахов. — А теперь сиди и жди. Ладно, братцы, айда маскировочные сети натягивать. Прорва, а ты дуй в нашу землянку и матрасы организуй, хватит уже на старых чехлах спать. Где взять? Не нарывайся на рифму! Башка тебе для чего дана? Вот и прояви смекалку. Купи, обменяй, укради, наконец, почему я тебя всему учить должен?
Но вскоре на аэродроме приземлился долгожданный транспортник с техническим персоналом, и жизнь потихоньку стала налаживаться. Ситуация на фронте тем временем накалялась с каждым днем, наземные войска требовали поддержки с воздуха, и совсем скоро летчики занялись своей привычной работой.
Правда, чуть ли не с первого вылета обнаружилось, что бои на Сталинградском фронте носят гораздо более ожесточенный характер, чем те, в которых принимали участие штурмовики раньше. Почти после каждого вылета в эскадрильях недосчитывались кого-то из товарищей.
Григорий, как один из опытных пилотов, летал всякий раз, когда позволяла погода. В день он выполнял по два-три вылета минимум. И каждый буквально на пределе своих возможностей, даже если в итоге в летной книжке вылет не получал запись в качестве боевого. Доходило до того, что пилот не вылезал из кабины, а просто сидел в самолете и ждал, пока машину пополнят всем необходимым, а потом снова и снова выруливал на старт. А вечером, добираясь до землянки, падал на травяной матрас и мгновенно отключался.
В один из дней с утра аэродром накрыла плотная пелена тумана.
— Майор, почему не взлетаете?! — раздраженно орал в трубку командующий. — Немедленно поднимайте полк!
— Туман, — оправдывался Хромов.
— Что ты мне сказки рассказываешь, — ярился генерал, — у всех погода нормальная, а у него, видите ли, нет! Смотри, допрыгаешься, отправлю к тебе особистов, они враз солнце организуют!
Дивин сидел в кабине, ожидая сигнала. Сегодня им предстояло вылететь на штурмовку танковой колонны немцев. Разведка засекла переброску техники противника, и «Илам» предстояло сорвать ее. Экспат воспринял задание равнодушно. За последнее время в перекрестие прицела он слишком часто видел танки, орудия, автомашины, подводы, пехоту, поезда — всех и не упомнишь. Сбрасывал бомбы, пускал эрэсы, стрелял из пушек и пулеметов, наблюдая с мстительной радостью, как разбегаются в ужасе фашисты, как горит их разбитая техника.
— Товарищ сержант, — а, опять новички, комэск их прогнал, так они к нему пришли поплакаться, — а когда мы полетим? Надоело уже каждый день только на полигон мотаться. Сколько можно? В летной школе надоело до колик. Думали, что на фронте настоящая работа ждет, а здесь все то же самое.
— Радуйтесь, дурни, — экспат посмотрел на стоящих у крыла его «Ильюшина» парней с укоризной. — Вы на фронт попали, когда немчуре уже немножко рога пообломали, спесь убавили. Так учитесь, пока есть такая возможность, иначе собьют вас в первом же боевом вылете к чертовой матери и сгинете без всякой пользы. Придет и ваш черед, не волнуйтесь, фрицев на всех хватит. Слышали, что под Сталинградом творится? Немец прет тучей, бои с утра до ночи. Поэтому каждая ваша бомба, каждый снаряд должны нанести ему урон. Иначе какие же мы штурмовики?
— Ну да, вам-то хорошо говорить, — недовольно насупился Валера Катункин, подтянутый, спортивного вида сибиряк. — И летаете регулярно, и награждены.
— А еще падал несколько раз, — жестко сказал Григорий, глядя прямо в глаза молодому товарищу, — горел, как солома, и по госпиталям валялся. А все почему? Воевать не умел! Знал бы, как правильно делать нужно, многих ошибок не совершил. Вот ты, Валера, какие приемы в училище выполнял? Погоди, дай угадаю: взлет, посадка, полет по кругу? Этого мало! Враг нам противостоит сильный и умелый. Так что мой вам совет, ребята, грызите гранит науки — на войне лишних знаний не бывает.
— Ты философ прям, командир, — тихо засмеялся дивинский техник, Миша Свичкарь. Он расстелил брезент на земле, неподалеку от самолета, выложил многочисленные инструменты, ветошь, масленки и возился с каким-то неисправным агрегатом, приводя его в порядок. — А, главное, к выводу-то какому все подвел — копите, дескать, хлопцы и преумножайте! Ну форменный Кощей! Плевать что, но лишь заначку сделать!
Экспат невольно улыбнулся. Да, повезло ему недавно, прозвищем разжился. А получилось так. Привязался к нему как-то Малахов с расспросами — расскажи да расскажи, куда деньги дел. Приказом наркома Обороны от 19 августа 1941 года был введен новый порядок награждения летчиков. В соответствии с этим приказом пилоты штурмовой авиации представлялись к боевой награде и получали денежную премию в размере одной тысячи рублей за десять успешных боевых вылетов. За последующие десять — ко второй награде и к денежной премии уже в две тысячи. К представлению на звание Героя Советского Союза пилот «Ил-2» имел право после тридцати успешных боевых вылетов. Кроме того, за два сбитых лично немецких самолета летчику давали премию в полторы тысячи рублей и отправляли представление на награду. А за восемь — сразу на Звезду Героя.
Дивин и не подозревал, что ему накапала немаленькая сумма, пока однажды его не вызвали в финчасть и не устроили разнос из-за того, что он не получает премиальные. Откровенно говоря, сержант просто не знал, что ему делать с этими деньгами, и попросил положить их на сберегательную книжку.
Уж неизвестно, откуда узнал об этом Прорва, но вечером, перед отбоем, он с ехидцей поинтересовался у Григория, не надоело ли ему, дескать, над златом чахнуть? Вот человек, недавно боялся его до одури, а теперь подколоть норовит. Или это у него защитная реакция такая? Плевать, главное, что не бегает, а нормально общается.
В ответ на недоуменный вопрос, что, мол, за птица такая Кощей, товарищи взахлеб принялись пересказывать ему сказку Пушкина, кто как ее запомнил. Ну, посмеялись и посмеялись — разрядка никогда не помешает, иначе свихнуться недолго. Сержант тогда не придал особого значения произошедшему. Как выяснилось, напрасно.
