Балтийский форпост - Малыгин Владимир

Алёна заворожённо слушала шёпот кухарки и лишь кивала в ответ.

– Бывала, значит, – довольно улыбнулась Луша. – Тогда вообще не понимаю, почему бы тебе лодку с охраной не нанять?

Приобняла девушку за плечи и жарко прошептала прямо в ушко:

– Упустишь ненаглядного сейчас – в другой раз не догонишь! Решайся, милая!

– А и решусь! – выпрямила спинку девушка, сверкнула глазами. – Деньги на наём лодки у меня есть! К отлучкам моим дома привыкли, значит, и догонять сразу не кинутся. А там уже и поздно будет. Ну а случись что плохое, так ведь я всегда смогу вернуться домой? Правда же?

– И не забудь охранников своих прихватить! Грят, в озере-то лихие людишки порой шалят, даже на торговые баркасы иной раз налетают!

– Луша, ну какие охранники? Они же мне далеко уйти не дадут!

– Так ты им скажи, что за травами пойдёшь!

– Куда? За Чудь-море? Смеёшься?

– Чтой-то сразу смеюсь? – даже оскорбилась Луша. И тут же придвинулась ближе, зашептала горячо: – Или найми кого на торге! Сопроводят тебя до самой Наровы-реки, а там их и отпустишь!

– Нанять? – нахмурилась девушка. Задумалась и решительно тряхнула головой. – Забирай травы! Потом за них рассчитаешься! А мне спешить нужно!

Отступил от тына, развернулся спиной к огню – так хоть немного глаза к темноте привыкнут. Отстранился от всего: от предсмертных хрипов, от треска горящих поленьев в кострах, от лёгкого шума листвы на деревьях. Под подошвами сапог земля мелко-мелко задрожала, я даже опешил на секунду. Словно неподалёку мотор заработал! Тут же сообразил, что кто-то бежит. И он точно не один!

– Готовьтесь, сейчас тати из земли полезут! – успел предупредить своих людей.

Слух обострился, и я сразу же насторожился – шорох просыпанной неподалёку земли ни с чем не перепутать! Шуршат между собой комочки, падают куда-то вниз; постукивают друг о друга мелкие камешки. А это явно деревяшка стукнула. Знакомый звук и глухой, словно через вату. Что это? Люки подземных ходов открывают?

Шикнул сквозь зубы, прошипел нечто неразборчивое, чтобы раньше времени не спугнуть разбойников. А рядом стоящие дружинники точно услышат. Им и такой малости достаточно, все настороже держатся. Особенно после моего предупреждения и отхода Мокши.

Опустился на колено, чтобы в отсветах костра за спиной не маячить. Опять же тын за спиной, на его тёмном фоне меня трудно разглядеть будет. Арбалет вскинул…

Всё равно ничего не видно! И так-то уже темно, а под деревьями ещё темнее!

И приглушённый шум от копошения под деревьями чужих всё нарастает и нарастает!

Эх, огонёк бы хоть какой запалить! Не видно же ничего!

И тут, словно не одному мне такая мысль в голову пришла, вспыхнул среди деревьев робкий алый язычок горящей бересты, затрепетал и быстро разросся в небольшое, но яркое пламя! Наши! Теперь хоть различить можно, где свои, а где чужие. Наши в железе, а оно бликует, сверкает оранжевым в свете пламени! Враг на их фоне чёрными пятнами мелькает!

Пусть пламя невеликое, но и этой малости оказалось достаточно, чтобы немного осветить спуск от тына к лесу. В багровом дрожащем свете заметались красно-чёрные тени, замахали причудливо изломанными руками-сучьями, вскинули перед собой огромные в ночи луки! Заскрипели протестующе сгибаемые дуги…

– Бей! – гаркнул.

И тут же стукнули наши арбалеты, ударили по теням болты, не позволив им прицелиться и выстрелить, отбросили назад! А кого-то вообще сбили с ног, подламывая в поясе и коленях.

Выцелил самую здоровую и широкую тень: показалось, что как раз этого здоровяка я возле столбов с привязанными и видел! Ну и всадил болт в самую серединку силуэта. А то этот здоровяк очень уж лихо размахнулся!

Показалось, что даже услышал, как болт в тело вошёл! Зашаталась тень, опустилась на колени, завалилась медленно на бок. И в этот момент вместе с ней ушёл и свет, угасло пламя, догорела береста!

И только тогда вой звериный раздался, заухала темнота, застрекотала, заклекотала на разные голоса, нагоняя ночной жути!

Да только зря стараются! Не страшно нам уже. Зато понятно, где противник прячется, куда смотреть и стрелять.

Глухой удар – кто-то уже грудь в грудь сошёлся. Взвизгнул и тоненько завыл впереди одинокий женский голос, и тут же со всех сторон, словно по команде, подхватили этот вой жуткие в ночи бабьи голоса, запричитали что-то неразборчивое, подвизгивая по-звериному.

Жути нагоняют!

Спину словно морозом ожгло, настолько острым показалось чувство опасности. Арбалет упал на землю, а пальцы уже на рукояти сомкнулись и вытянули саблю из ножен! Каким чудом умудрился разглядеть в этой темени летящую прямо в голову острую сталь, не знаю… Наверное, инстинктивно отработал. Тело само по себе двигалось! Вот когда пригодились многодневные упражнения с оружием…

Коротко отбить чужой клинок в сторону с разворотом корпуса, одновременно встать на ноги, шагнуть вперёд и ударить ножом в бок чёрной тени передо мной. Не останавливаясь, продолжить разворот и круговым махом полоснуть саблей перед собой. Есть удар, тряхнуло руку! И быстрый взгляд по сторонам! Чисто пока!

Лезвие сабли вязнет в агонизирующей плоти, тянет вниз, к земле, заставляет ступить вперёд. Рву клинок на себя и не могу вырвать! Засел плотно! Ещё рывок! В этот раз умудряюсь стронуть его с места, тяну, тяну, и он поддаётся, выходит из чужой плоти. Хрустят разрезаемые кости, и тут же сбоку наваливается ещё одно тело, а по лицу хлёстко прилетает чужими волосами! Глаза словно плетью ожгло.

Зажмурился, а тут ещё эти же грязные лохмы в рот попали! Отплеваться бы, да никак! Навалившееся сбоку тело виснет на мне всей своей тяжестью, старается ухватить за руки, сбить на землю. Тычет чем-то несколько раз в живот, но кольчуга спасает. Скручиваюсь, резким рывком освобождаюсь от вязких пут и сразу же выпрямляюсь, плечом откидываю вверх и в сторону навалившееся на меня тело!

Отскакиваю чуть назад, на полшага буквально, оглядываюсь по сторонам – вокруг каша! Все в одну кучу смешались, и не разобрать в темноте, кто тут свой, а кто чужой!

Откинутое тело поднимается на ноги, выпрямляется и собирается на меня напрыгнуть! Укол остриём в это тело, а в ответ – женский визг! Чужие пальцы вцепляются в лезвие, стараются вытащить железо из себя, да я не даю, додавливаю, и противник как-то вдруг обмякает, проседает вниз. В этот раз успеваю освободить саблю заранее.

А ещё проскочила краем досадная мыслишка о мерзком привкусе чужих сальных волос! Тьфу, гадость какая, аж до тошноты противно. Ещё один силуэт вывалился из общей свалки, и это точно не наш, железа на нём нет! Перепрыгиваю через лежащее передо мной тело, с налёту срубаю этот силуэт косым ударом.

И тут же огребаю откуда-то сбоку! Удар дубиной пришёлся как раз в левую руку. Острая вспышка боли, хруст, завизжало жалобно железо кольчуги на спине, пальцы сами собой разжались, выпуская нож. Ногой оттолкнул тело впереди, разворот на левой ноге вправо – в движении легче было выдернуть застрявшую в костях саблю. И локтем правой ударил куда-то туда, откуда прилетел удар дубиной. И только потом, когда ожидаемо никуда не попал, слегка выпрямил руку, надеясь достать врага саблей! Есть! Достал!

Разворот не удалось завершить: правая нога в кого-то упёрлась. Пока я саблю назад тянул, снизу, с земли, кто-то в эту ногу и вцепился! Зубами вгрызся в голень чуть выше сапога! Да ещё, словно собака, пережёвывать принялся! Пусть там ткань толстая, но ощущения всё равно неприятные.

А тут почувствовал, как чужие когти ногу вдобавок царапать принялись, да к тому же всё выше и выше по бедру поднимаются! Так, глядишь, и до паха доберётся! От страха за сокровенное аж челюсти свело! Отпрыгнул назад, волоча тело за собой: очень уж крепко чужие зубы в ногу впились, отпускать не захотели. Ударил коленом левой ноги, сапогом следом пнул, ткнул куда-то вниз остриём сабли, каблуком придавил и попал во что-то мягкое.

Наконец-то освободилось бедро, разжались чужие зубы. Ткнул куда-то туда ещё раз остриём, надавил сильнее. Заклекотала темнота, захрипела под ногами и замолчала. Только тихий свист послышался, как будто я камеру проколол. Замер настороже, прислушался…