Дегустаторы смерти - Филоненко Вадим Анатольевич

Это было давно, а теперь он сам пополнил ряды любителей дурмана. На вид мужик уже перешагнул полтинник и стремительно приближался к шестидесяти годам. На самом деле ему недавно стукнуло тридцать пять. Но нарики превращаются в дряхлых стариков очень быстро. У них год жизни за десять идет.

В вездеходе Архимедик сидел один. «Трассер» «трассером», а осторожность превыше всего. К тому же артефакт защищал далеко не от всех аномалий, так что для отмычки существовала реальная опасность вляпаться.

Постепенно светлело. На землю опускался утренний туман – признак того, что сегодня день будет ясный и дождя не предвидится. Но приметы работают где угодно, только не в Зоне. Здесь влажные от росы ботинки могут предвещать не хорошую погоду, а, например, то, что для тебя завтра уже не наступит никогда…

Мы тащились по старому асфальтовому шоссе, изрытому разнокалиберными колдобинами. Наш трактор ехал вторым – сразу за телегой Архимедика. Остальные водители были вынуждены приноравливаться к скорости «тридцать четверки», двигаясь на второй передаче. Справа от нас тянулась стена леса, а слева раскинулись поля. Когда-то по этой дороге ходили автобусы. Сейчас о тех временах напоминали лишь бетонные коробки остановок прошлого века.

Мою задумчивую созерцательность прервали громкий гудок и крик, который раздался из телеги, что ехала замыкающей:

– Шухер! Сзади!!!

Головы дружно повернулись назад.

Утренняя мгла почти рассеялась, и окружающий мир Зоны приобрел четкие очертания. Вот только увиденное не обрадовало. По шоссе за нами катилась багровая смерть. Она вытянулась длиннющим рукавом метра два в ширину и напоминала гигантскую пульсирующую змею. Мне в голову пришла ассоциация с полиэтиленовым пакетом, заполненным кровью. Только пакет был не меньше пятидесяти метров длиной.

– Это же «кобра», да? – потрясенно спросил Сало.

Его вопрос повис в воздухе. Мало кто из сталкеров встречался с этой аномалией, хотя россказни о ней ходили. Некоторые называли ее «коброй», некоторые «гадюкой». Говорили, что она, как и «зеленка», реагирует на звук, но на этом сходство между двумя аномалиями заканчивалось. «Кобра» в разы опаснее «зеленки». Если от «зеленки» можно спастись, просто-напросто взобравшись на возвышенность или камень, то от «гадюки» так просто не сбежать.

За туманом мы увидели опасность слишком поздно – она подобралась черезчур близко. К тому же двигалась аномалия необычайно быстро, постепенно нагоняя наш караван.

– Думаешь, «трассер» от нее не спасет? – Сало нервно облизал губы и вцепился руками в руль с такой силой, что побелели костяшки.

– Хочешь проверить? – скривился я.

– Не очень, – Толик поежился.

Желания сводить тесное знакомство с «гадюкой», похоже, не было ни у кого в нашем отряде, потому что водители телег, не сговариваясь, одновременно врубили по газам. Сало тоже прибавил, как мог. Колонна распалась. Теперь машины двигались испуганной стайкой, обгоняя друг друга и, конечно же, нас. Водители остервенело вжимали педали газа в пол в зверином желании спастись, убежать, уцелеть.

Сало тоже пытался выжать из движка нашего тихохода максимум, но мы отставали все больше и больше. Расстояние между трактором и «коброй» неуклонно сокращалось. Кажется, мы вот-вот познакомимся с аномальной хищницей поближе – первыми, но не последними – нашу участь рано или поздно разделят и остальные. Впрочем, на них мне было плевать, а вот собственную шкуру хотелось бы сохранить в целости.

Одна из умчавшихся вперед телег на полном ходу угодила колесом в рытвину. Ее повело юзом. Водитель потерял управление, машина завиляла на шоссе, чудом не зацепив остальные вездеходы, а потом вылетела на обочину и перевернулась в кювет. Из нее выбрались два помятых, но живых человека и с воплями бросились к проносящимся мимо телегам, размахивая руками, требуя, чтобы те притормозили и забрали их с собой. Тщетно. Никто и не подумал остановиться.

Одним из оставшихся безлошадными бедолаг оказался Чвиль, второй – бородатый мужик с помятой рожей – был мне не знаком. По виду опустившийся нарик. Отмычка. В отчаянии он бросился под колеса ближайшей телеги. Не снижая скорости, она вильнула, пытаясь объехать неожиданное препятствие, но не смогла – задела беднягу левым бортом, сбивая с ног, и помчалась дальше, не останавливаясь. От удара бородач отлетел в сторону, попытался подняться, мотая головой, но тут же со стоном опустился на асфальт, зажимая руками лодыжку.

Сало начал притормаживать трактор, намереваясь подхватить обоих. Утюг его опередил. Он уже успел проскочить вперед, но резко ударил по тормозам и подал машину назад, распахивая пассажирскую дверцу для Чвиля:

– Прыгай!

Тот не заставил себя упрашивать, втиснулся прямо на сидящего в кресле пассажира. Бородач с покалеченной ногой потянулся было следом, но дверца захлопнулась перед его носом, и телега, хрипя сгорающим сцеплением, рванула вперед.

– Суки! – Мужик в бессильном отчаянии выматерился и погрозил кулаками им вслед. А потом зацепился взглядом за наш подъезжающий трактор и бессвязно завопил с вновь вспыхнувшей надеждой: – Возьмите!.. Падлой буду!.. Не бросайте!.. Всех порву!..

Толик остановил «тридцать четверку»:

– Залезай! Шустрее давай!

Мне пришлось выпрыгнуть из кабины, чтобы подсадить мужика.

«Гадюка» наступала нам на пятки. Казалось, я уже чувствую ее смертельное дыхание – на самом деле так воспринимался поток теплого воздуха, который, уж не знаю почему, катился впереди багровой смерти.

Я замешкался, рассматривая «кобру». Зрелище оказалось завораживающим. В ее движении таилась мощь неизвестной человечеству стихии. Заключенный в невидимый пластиковый пакет кровавый поток не был однородным. В нем различались свои мини-течения, водовороты и крошечные цунами. Один дьявол знает, какие процессы заставляли двигаться эту непонятную субстанцию, и что за немыслимая программа побуждала ее сейчас охотиться за нами.

Говорят, африканские носороги реагируют на огонь. Едва завидят разгорающееся пламя, тут же бросаются и тушат – затаптывают своими массивными копытами. Программа «пожарного» в них заложена мудрой природой на генном уровне для того, чтобы огонь не погубил редкую в пустынях растительность.

Может, и «гадюка», как тот носорог, реагируя на звук, ликвидируя его источник, пытается предотвратить какую-то угрозу для Зоны? Возможно, человек тут хуже лесного пожара, именно поэтому его истребляют – жестоко и неотвратимо…

– Игорь! Скорее! – завопил Сало, не понимая, почему я застыл на месте, уставившись на приближающуюся «кобру». Сам он нервно ерзал по сиденью, словно в задницу его кололо шило, непрестанно газовал на месте, раскручивая и раскручивая двигатель.

– Ты чего там застрял, твою мать? – заревел ему в унисон из кабины наш новый пассажир и крикнул Салу: – Давай без него!

Но Толик только отмахнулся и вновь позвал:

– Трын-трава!

– А? – Я словно очнулся от наваждения. Заскочил на подножку, не закрывая дверцу, и отрывисто скомандовал Толику: – Сворачивай с шоссе. В поля. Перпендикулярно дороге. Понял?

– Спятил?! По целине быстро не проедем! – Сало вытаращил глаза, а бородатый попытался вытолкнуть меня из трактора со словами:

– Гони по асфальту, не слушай его. Гони, родной!

Пришлось ударить бородатого по зубам, заставляя замолкнуть, и прошипеть Толику:

– Ты жить хочешь? Тогда сворачивай! Резко влево. Ну!

Сало колебался всего секунду, а потом снова взревел мотором и вывернул руль. Опасно кренясь из стороны в сторону, «тридцать четверка» перевалила через обочину, проломила редкие кусты и заскакала по бороздам бывшей пашни.

– Газ убавь. Двигай помалу… Всё! Стоп! Тихо! – потребовал я.

Толик заглушил мотор и посмотрел на меня. До него наконец-то дошло.

– Рискованно, – еле слышно пробормотал он.

– По-другому никак. Наш единственный шанс, – так же тихо ответил я.

– Вы чего, а?! – Мужик глядел на нас, как на пришельцев, причем не простых, а обожравшихся гнилыми мухоморами. – Крышу сорвало?!