Алексей Оверчук - Тени войны
— Рита!
Она оглянулась. Подошла. Да! Она! Жгучая волна радости охватила меня. Я попытался ее обнять. Она отстранилась:
— Не надо. — В глазах прыгал страх.
— Ты не узнаешь меня? Вот идиотский вопрос!
— Не будь идиотом, — шепнула она. — Иди за мной следом. Держись чуть поодаль.
Я двинулся за ней по аллее. Дистанция — шагов двадцать. Иногда она пропадала за группами туристов, и я ускорял шаг, чтобы не потерять ее случайно в толпе. Мы насквозь прошли весь парк. Вышли из него.
У дороги — такси. Рита юркнула в машину, я — за ней. Она назвала адрес по-китайски. Такси тронулось.
…Через десять минут мы оказались в гостинице.
Зайдя в номер, я все-таки обнял Риту и стал целовать. Девушка не сопротивлялась. Только шепнула:
— Задушишь так.
— Зачем ты улетела именно в Китай, Рита? Они же оба китаисты! Знают страну, как свои пять пальцев!
Что за они, ей объяснять не пришлось. Она закусила губу:
— Китаисты? Не знала… Сама полезла в очередной капкан… — и очень по-детски, беззащитно вздохнула.
Я не выпускал ее из объятий:
— Ничего-ничего! Теперь все будет хорошо. Мы с тобой пойдем в посольство. Попросим защиты.
— Какой защиты?! — Она отпрянула и снова посмотрела на меня как на идиота. — Они же в посольстве нас и достанут! Они работают не в одиночку! За ними — очень большие люди! В посольстве меня просто придушат по-тихому, а тебя накачают наркотиками и переправят в Москву. Если, конечно, ты им еще нужен. Я вот им точно не нужна. Никому я не нужна…
— Мне! Мне нужна! — шумно задышал я, еле сдерживаясь. — Ты нужна мне, Рита!
* * *Мы обессилели только через час с лишним. Обессилели, но не насытились друг другом. Вот сейчас чуть-чуть отдохнем и снова…
Я сказал:
— Рита! Мы сбежим в Таджикистан. У меня есть друг, командир спецназа. Шархель. Я с ним познакомился на войне в Чечне. Он отличный парень. Он не даст нас в обиду. Вот увидишь.
Она сказала:
— Они найдут нас везде. Твоего спецназовца или уволят в запас, или просто ликвидируют, если он вмешается.
Я сказал:
— Тогда попытаемся найти исмаилитов. Такой народ в горах. Уж их-то никто не уволит. А ликвидировать этот народ весьма проблематично. Даже для них.
Она сказала:
— Исмаилиты? Никогда не слышала.
Я сказал:
— Зато я слышал. И не только слышал…
Она сказала:
— Когда они узнали, что ты меня отпустил, как отреагировали?
Я сказал:
— Фигней какой-то обкололи и вот… притащили сюда.
Она сказала:
— Тебя все время используют как приманку. И сюда, в Китай, притащили только для того, чтобы использовать как приманку для меня.
Она высвободилась из моих объятий. В одной рубашке села в кресло напротив.
— Послушай. Мне кое-что тебе надо сказать. Я… не Рита.
— А, ну да. У вас, у агентов, всегда не одно имя. Знаешь, мне абсолютно все равно, как тебя зовут на самом деле. Для меня ты — Рита. Иди ко мне. Ну, иди же!
Она отпрянула от моей зовущей руки. Прикусила себе губу уже до крови:
— Ты не понял. Я не Рита. Не она… Я — не она!
— Т-то есть?.. — Вот тут я опешил.
— Я ее сестра. Родная сестра-близнец. Сестра Риты Хайнер. Той, с которой ты познакомился у витрины винного магазинчика в Париже.
Вот это поворот! Вот это вывих судьбы!
— Погоди, Рита…
— Я Ната. Ната Хайнер.
— Все равно погоди. То есть тем более… Тьфу! Погоди, автостоянка, люк… Вийе, улица Патрик, дом двадцать три…
— А вот там была я. Уже я. Не Рита. Да-да, это меня ты спас тогда.
— Погоди! Снова погоди! А… Рита?
Она посмотрела мне в глаза и медленно проговорила:
— Риту убили. В том самом доме. Улица Патрик, дом двадцать три… Она успела рассказать мне о тебе. Ты ей очень нравился… Я… Я тоже тебя любила бы, вышла бы за тебя замуж и жила бы с тобой в Москве… Господи, как я устала!
Кровь барабаном застучала в моих висках.
— У меня к тебе одна просьба… — Ната порылась в сумочке и достала фотографию.
Со снимка улыбался пухлый малыш лет пяти. На обороте плотным почерком были написаны адреса и банковские реквизиты.
— Это мой сын Анатоль. На обороте — адрес опекунов, с которыми он живет, и банковские реквизиты его счета, а также моего счета. Я прошу, возьми эту карточку и, когда у тебя появится возможность, переведи все деньги с моего счета моему сыну. Хорошо?
— Ты что, уже сдаешься?
— Боже мой, Леша! — всплеснула она руками. — Ты что, не понимаешь, что я уже в конце пути!
Я сунул карточку в карман и нащупал там жука-брошку. Машинально достал:
— Вот… Ты же мне подарила… — Что хотел этим сказать, сам не понял.
Ната взяла драгоценность:
— С его помощью я тебя и нашла… Я не стала тебе говорить тогда, на автостоянке. Не знала, на чьей ты стороне. Я была напугана. Боялась, что, если признаюсь тебе там, что я не Рита, ты меня не отпустишь. Но я подарила тебе этого жука. Там маячок.
— Понятно… Потом мы с этими родственничками-ликвидаторами прибыли в Пекин. И по маяку ты поняла, что мы идем по твоему следу.
— Да. Маячок, конечно, не самый мощный. Но найти тебя в Пекине, как видишь, не составило труда. И… они наверняка знают, что я попытаюсь с тобой встретиться.
Я похолодел:
— Хочешь сказать, они где-то рядом?
— Вполне возможно. Но уже не имеет значения. Ты выполнишь мою просьбу насчет сына?
— Да… Но… В общем, так! Все равно я тебя никому не отдам! Надо попытаться их обмануть! А я должен всегда знать, где ты находишься! Возьми брошь обратно.
— Подарки не возвращают, — грустно улыбнулась она.
— Знаю. Сейчас это не подарок. Это маячок. У тебя ведь есть… ну, что-то типа… Ну, радарчик, который обнаруживает местонахождение маячка.
— Есть.
— Ну вот! Я не возвращаю подарок! Мы просто обмениваемся. Тебе — маячок, мне — радарчик. Я всегда буду знать, где ты. И… и, в случае чего, всегда уведу их от тебя подальше.
— Какой ты милый… Ты был бы хорошим мужем.
Она приколола жука к своей рубашке:
— Сейчас я тебе радар…
Тут она дернулась. Скользнула с кресла на пол. Глаза расширились.
Я подскочил,склонился:
— Рита! Рита!
Глаза ее были мертвы. И сама она тоже. Я принялся яростно делать искусственное дыхание.
Тщетно. Оттуда возврата нет.
Господи! Но как?!
Брошь! Треклятая брошь! Все дело в ней! Но… как?!!
Я встал с колен. Тошнота выворачивала меня наизнанку. Я поднял Риту… Нату… Положил на кровать. Укрыл одеялом. Сам оделся. Вышел из номера.
* * *Я шел прямо, ничего перед собой не замечая. С кем-то сталкивался. Слушал ругань и проклятия. Но это не имело ко мне никакого отношения.
Я шел и думал о нечистой силе. Как им удается так ловко все проворачивать и самим оставаться в тени? Откуда они знают, как я должен поступить в тот или иной момент? Поступки людей не сможет просчитать даже самый умный в мире компьютер.
А если бы она не захотела со мной встречаться?
А если бы мы не занялись любовью?
А если бы мне не пришла мысль о жуке-маячке?
Я сел в первый попавшийся автобус, доехал до конечной остановки. Какой-то парк… Дорожки-тропинки… Куда ведут? Какая разница!
Я шел и шел. Тропинка утянула меня в самую глушь и… кончилась. Я еще миновал густые кусты, еще кусты, и еще кусты — напролом. О, полянка! Тут до меня дошло, что я заблудился. Но если вам по фигу, где вы находитесь, значит, вы еще не заблудились. Мне было по фигу.
Я достал бутылку виски. Разложил куртку на траве и прилег. Подперев голову рукой, смотрел в заросли и прихлебывал из бутылки. Откинулся на спину.
И — воспоминания. О ТОМ САМОМ сне. Земляная пещера, спящая девушка на помосте. С ней же рядом ребенок спал! Так это была Ната во сне. Что мне говорила женщина с черными как смоль глазами? Нам нельзя встречаться, иначе случится несчастье…
Глупо улыбалось солнце. Облака неслись куда-то, как стадо тупых баранов. Листва сливалась в неразличимое сплошное зеленое полотно.
Из кустов возникли две головы. Смотрели на меня немигающим взглядом, как узкоглазые удавы. Но я достаточно крупный и достаточно пьяный кролик, чтобы поддаться на гипноз. Я приветливо помахал рукой, жестом пригласил составить компанию.
Головы повернулись друг к другу, обменялись взглядом. Затем опять повернулись ко мне. Я снова сделал приглашающий жест. Из-за кустов показались пятнистые тела. Два китайца в военной форме подошли ко мне. Синхронным рывком поставили меня на ноги, заломили руки, щелкнули наручниками. Мать-перемать!
Мне накинули мешок на голову и куда-то потащили. Коленками я пребольно стукнулся обо что-то железное и, только когда долбанулся головой о металлический пол, достоверно определил, что меня закинули в машину.
Мы ехали по лесным ухабам. Затем меня снова куда-то тащили. Притащили. Мешок с головы сняли. Я огляделся. Камера… Стены выкрашены в зеленый цвет. Сама камера — примерно шесть на восемь. С маленьким окошком. Зарешеченным так густо, что застревали даже тараканы. У дальней стены — деревянный топчан. Все. Я присел на топчан.
