Кристофер Банч - Лики огня
— Бывает, я сожалею, что прошли те времена, когда я сам был таким же молодым и отчаянным, как эти двое.
— Не стоит, сэр, — откликнулся Ангара. — Слишком много неприятностей.
— Как будто у меня их и без того мало, — Рао встал и подошел к окну. — Хотелось бы знать, сколько еще времени мусфии будут решать, что с нами делать. Они так энергично захватывали систему, а теперь как будто забыли о Корпусе. Вам это не кажется удивительным?
— Может быть, они опасаются, что мы будем сражаться до последнего человека.
Рао обдумал это предположение и медленно кивнул:
— Возможно. Но если вы правы, это означает лишь, что они не способны анализировать и понимать психологию других разумных существ.
— Почему же? Мы ведь уже побеждали их прежде, разве не так? Что же еще они должны думать?
— В боевой тактике исторические прецеденты учитываются редко, знаете ли, — с кривой улыбкой ответил Рао. Последовала долгая пауза. — Григ, не могли бы вы оказать мне любезность?
— Если это в моих силах, сэр.
— Разыщите для меня один из кусков этих флагов! Очень может быть, в не столь отдаленном будущем обстоятельства вынудят нас действовать так же, как эти двое. И я не против иметь при себе вещественное напоминание о безрассудстве, которое, как выясняется, иногда может оказаться таким уместным.
Ангара натянуто улыбнулся, полез в нагрудный карман и достал оттуда кусок цветной ткани.
— Об этом уже позаботились, сэр. Спасибо альту Пенвиту. Один для вас, другой для меня, — он вручил кусок флага Рао.
Тот одарил его насмешливым взглядом:
— Черт возьми, это даже немного пугает — иметь заместителя, который знает тебя лучше, чем ты сам.
Планетарная полиция время от времени сообщала, что «напала на след» неизвестного преступника, и это было равносильно признанию, что у них нет ничего.
Банкир нервно поглядел на офицеров:
— Это нарушение. Очень большое нарушение!
— То, что сейчас творится вокруг, одно сплошное нарушение, — сказал Гарвин. — Свяжитесь с ее адвокатом. Вот номер его кома.
— Да… Да… Непременно…
Банкир вызвал секретаршу, велел ей связаться с Гаем Тленном и дождался, пока тот пришел из зала суда.
— Надеюсь, у вас и впрямь очень важное дело.
Имея внешность херувима, трудно продемонстрировать свое возмущение, и все же отчасти это ему удалось. Банкир объяснил суть дела, и теперь настала очередь Гленна удивляться.
— Вы сказали, этот офицер здесь?
— Да, это я, — ответил Гарвин.
Гленн обернулся и внимательно посмотрел на него.
— В самом деле. Не могли бы вы оставить нас ненадолго? — обратился он к банкиру.
Тот вышел.
— Альт Янсма, вы уверены, что поступаете разумно? — Да.
— Осмелюсь предположить, ваше решение призвано каким-то образом повлиять на текущую политическую ситуацию?
— Да.
— Вы ничего не имеете против, если мы с мисс Миллазин… Простите, с миссис Миллазин… проконтролируем ваши действия?
— Нисколько, — ответил Гарвин. — Но я думаю, что все надо сделать быстро.
Гленн покусал нижнюю губу.
— Позовите банкира. Я дам ему ком миссис Миллазин, чтобы он мог удостовериться в ее согласии. А вы можете приступать прямо сейчас. Если наши чужеземные друзья узнают о том, что происходит, у них могут возникнуть возражения. Поэтому, наверно, и впрямь нужно покончить с этим делом как можно быстрее.
Банкир выслушал его, удивляясь все больше.
— Полагаю, у вас есть охрана?
Иоситаро, не говоря ни слова, поднял руку. Дверь распахнулась, и в помещение банка ввалились Моника Лир и дюжина солдат в полном боевом снаряжении.
— У нас с собой три транспортных корабля, — заверил Ньянгу банкира. — Полагаю, вряд ли кто-то осмелится нас задержать.
— Похоже, вы все продумали, — проворчал банкир. — В каких купюрах желаете получить всю сумму?
— Не в купюрах, а в монетах по пять и десять кредитов, — ответил Гарвин.
— Очень, очень необычно. Но вы поступили разумно, придя в центральное отделение банка. Нам по силам осуществить такую выплату, но более мелкие отделения остались бы совсем без средств. — Никаких комментариев на это заявление не последовало. — Мисс Язет, — продолжал банкир, обращаясь к одной из служащих, — проводите этих людей в наше хранилище.
Полчаса спустя солдаты начали перетаскивать тяжелые мешки с монетами и грузить их в поджидающие «грирсоны». Несмотря на полученное от Язифи Миллазин подтверждение, банкир наблюдал за этой процедурой молча и с чувством сердечной боли. Казалось, он вот-вот заплачет. Еще бы! Деньги, которые он в глубине души считал своими, исчезали прямо у него на глазах, переходя в руки каких-то тупых головорезов.
— Возможно, ситуация окажется вовсе не такой ужасной, как думают некоторые, — жизнерадостно заявил Лой Куоро.
Язифь осторожно положила свою вилку. Они завтракали на террасе ее особняка на Холмах.
— Как это прикажешь понимать?
— Я начинаю верить, что мы сумеем выжить и, может быть, даже преуспеть, сотрудничая с этими мусфиями. Они совсем не такие монстры, как некоторые изображают их.
— Преуспеть? О чем ты говоришь? Лой, они захватили нас. Они заявили, что всякий, оказавшийся на улице после наступления темноты, будет расстрелян на месте, так же как и те, кто соберется в группу больше десяти человек… Как можно в таких условиях говорить о каком-то преуспевании?
— О, это просто типичная солдатская риторика, — сказал Куоро. — Солдаты — они везде солдаты и ведут себя соответственно. Вот подожди, пройдет несколько недель, они поймут, что случившееся с Эском не более чем эпизод, и успокоятся.
Язифь скатала свою салфетку и бросила ее на стол.
— А как насчет дополнительного налога, который они планируют ввести?
— Ну, это просто плата за то, что нам позволено продолжать свои дела. Еще один налог, что тут такого? И потом, возможно, это не навсегда.
— Кто так говорит?
— Ну, не захотят же они полностью разорить нас? — не слишком уверенно спросил Куоро.
— Почему бы и нет? И станут тут полными хозяевами, — возразила Язифь. — Ты и сам не веришь в то, что говоришь. Неужели тебя не беспокоит, что когда им нужно сделать какое-то сообщение, они просто вваливаются в «Матин» и заставляют вас плясать под их дудку?
— Конечно, это беспокоит меня, но я уже достаточно взрослый, чтобы понимать — против лома нет приема.
— Интересно, как бы твой отец поступил на твоем месте?
— Его нет, — резко ответил Куоро. — Теперь я глава корпорации.
— Нет, Лой. Никакой ты не глава. Все карты на руках у мусфиев, и они разыгрывают их по своим правилам.
— Типичная шахтерская узость. Все вы не способны видеть дальше собственного носа.
— Ну, по крайней мере, я вижу, что они хотят покупать мою руду по ценам, которые сами установят. И им неважно, устроят они меня или нет.
— Я уже сказал, кое с чем нам, безусловно, придется примириться.
— И это говорит могущественный медиамагнат! — с горечью заключила Язифь. — Единственный, кто сейчас выступает от имени Камбры!
— Черт возьми, что с тобой творится в последнее время? — в раздражении бросил Куоро. — Такое ощущение, будто ты в любой момент можешь сорваться и вцепиться мне в горло.
— Ничего особенного. Просто, по-моему, ты рассуждаешь как глупец или, хуже того, предатель.
Куоро вскочил:
— Вот, значит, как обстоит дело!
— Как?
— Ты и этот проклятый солдат, с которым у тебя были шашни до того, как мы поженились… Ты встречаешься с ним? Решила поиграть в любовь на стороне?
— Я не встречаюсь с Гарвином, — Язифь тоже резко поднялась, уронив кресло. — Разве я не твоя жена? Разве не ты сделал мне предложение?
— Хотелось бы мне знать, как я влип в эту историю? Почему все молчали? Ты, видно, путалась с людьми низшего класса, а близкие просто жалели тебя — ох, послушайте, она ведь еще совсем ребенок! Что с тобой будет дальше? Станешь подстилкой для 'раум или скатишься еще ниже?
Язифь обошла столик и влепила мужу пощечину. Куоро дернулся и ударил ее кулаком по лицу. Она вскрикнула, пошатнулась и упала. Куоро склонился над ней:
— Никогда больше не делай этого! Никогда! — и вышел из комнаты.
Спустя несколько минут она услышала, как его спидстер поднялся со взлетно-посадочной платформы и на полной мощности улетел прочь.
Некоторое время ошеломленная Язифь просто сидела на полу. Поднесла руку к губам, вытерла их, увидела кровь на своих пальцах.
— Да, — прошептала она. — Больше я этого никогда не сделаю.
— Интересно, сколько времени займет их визит? — спросил Гарвин.
Они с Ньянгу «случайно прогуливались» неподалеку от одной из орудийных позиций на случай обострения ситуации. Точно так же вели себя и другие солдаты, умело делая вид, что ни пушки, ни гранатометы их не интересуют, — на использование противовоздушных средств защиты мусфии наложили запрет в первый же день своей оккупации. С тех пор прошло уже три недели, и вот только сейчас дело дошло до Корпуса.
