Святослав Морозов - Потеряные
- Я сейчас, минуточку, - остановила Травка уже поднявшихся было ребят и, взяв маленький котелок, изъятый из сокровищницы покойного торговца, бодро зашагала в сторону плесневой плантации. Нужно было набрать лекарства впрок.
- А, может, Варварин рецепт опробовать, вдруг поможет? По крайней мере, хуже - не будет, - рассуждала врачевательница по-дороге.
Парни сидели какое-то время молча, с удовольствием отдыхая и переваривая сомнительную, но питательную пищу. Тир прислушивался к звукам, доносящимся со стороны, куда ушла Травка, со смутным беспокойством. Вообще-то по правилам, накрепко привитым им Рексом, по одному ходить нельзя. Но вставать так не хотелось. И в тот момент, когда Тир уже собрался подняться, его буквально подбросил на ноги невнятный девичий вскрик и грозное рычание, усиленное тоннельным эхом. Пард отреагировал еще быстрее. Через секунду его фонарь высветил стоящую неподвижно спиной к остальным Траву и ощерившуюся здоровенную черную псину напротив нее. Не раздумывая, Пард на ходу стряхнул с плеча автомат, привычно щелкнул предохранителем и дал короткую экономную очередь.
Огромная, не ниже, чем по пояс рослому парню, собака, подпрыгнула, хрипло взвыла и рухнула на усыпанный бетонной крошкой пол, судорожно засучила ногами, разбрасывая щебенку, как-то совсем жалобно, не по-собачьи завыла и затихла. Только тогда Пард услышал срывающийся крик Травы:
- Не стреляй! - Он увидел ее полные отчаяния и горя глаза. И…, как всегда, ничего не понял.
- Почему? Она же на тебя напала. - Осторожно приблизился Пард к собаке, держа автомат наготове, а подскочивший Тир обнял за плечи вдруг зарыдавшую Травку.
- Ничего она не нападала. Она - добрая, я чувствую. Она - не хотела…
- А чего ты тогда орала? И почему именно она? Может, это - он? - раздраженно переспросил Пард, убедившись, что псина действительно мертва.
- Не знаю, я уверена, и все, - Травка буквально задыхалась от переполнявшего ее горя и чувства потери, такого острого, будто она растила эту собаку много лет, с раннего щенячьего возраста. На Станции не было собак, но все дети мечтали о надежном лохматом друге, с детства вскормленные ностальгическими рассказами взрослых. Травка и сама не понимала, откуда такие страсти. Она просто рыдала, уткнувшись растерявшемуся Тиру в плечо, а он гладил ее по спине и голове, чувствуя, как пропитывается соленой влагой рубашка на груди, и как у него самого становятся влажными глаза о острого, щемящего сострадания.
- Погоди, Травка, там еще кто-то есть, - прислушался Тир. И в ответ на молниеносное движение Парда выкрикнул:
- Не стреляй! Чего палить без причины? - Почему-то Тир был уверен, что там, где раздавалось тихое поскуливание, было совершенно безопасно. Тут и Травка, замершая в его объятиях, услышала тихое рычание и скулеж. Она так резко метнулась в сторону, что Тир чуть не упал. Травка ойкнула, схватила парня за плечо, быстро извинилась, и они уже вдвоем, под растерянное молчание Парда, зашли в небольшое помещение, почти скрытое свисающими вдоль стен толстыми пучками проводов. Ребята поэтому и не заметили его раньше. Под ногами захрустело, и фонарик Парда, который уже слегка опомнился и тоже заглянул вовнутрь подсобки, высветил усыпанный мелкими косточками и остатками хитиновых панцирей, пол маленького помещения. У стены стоял древний, но, как оказалось, вполне сохранившийся диван, заваленный разнообразным тряпьем. В каморке стоял резкий звериный запах, видимо, собака сделала здесь свое логово достаточно давно. Скулеж затих, но Тир, безошибочно протянул руку ближе к стене. Травка разгребла тряпки, попросив Парда посветить и не обращая внимания на его ворчание по поводу: «суют руки, куда попало, а потом ноют, что их оттяпали». Вдруг из кучи ветоши высунулась темная, глазастая мордашка, взвизгнула, дернулась из стороны в сторону и весь смолисто-черный, без единого пятнышка щенок, размером с крупную кошку, выполз из-под тряпья. Он доверчиво ткнулся носом в протянутую ладонь Травки и снова заскулил. Тир, проведя вдоль руки девушки, тоже погладил щенка чуткими пальцами и широко улыбнулся. Из темноты донесся усиленный эхом растерянный полушепот перепуганной Рыси.
- Эй, вы где? Мне страшно… - ребята очнулись и вылезли наружу.
- Она устроила логово там, где много еды, судя по скелетам и еще чьим-то остаткам - разгребая ногами мусор на полу, проговорил Тир. А рычала она на Траву, защищая малыша.
- А что я то сразу? - невпопад окрысился Пард, когда Трава, увидев труп суки, волком глянула на него из-под сомкнувшихся на лице волос. - Я, между прочим, тебя защищал. Это ты к логову одна полезла. Пошли бы вместе, может, и обошлось бы. - Увы, Пард на сей раз был совершенно прав. Спорить было не о чем, и Трава, отвернувшись, крикнула в тоннель -
- Мы тут, Рыся, мы идем.
На блиц-собрании было принято решение в качестве временного укрытия выбрать логово псины, где был диван - роскошь, еще не виданная, и плесень - лекарство, нужное Кириллу. Для безопасности решили установить дежурства, хотя, судя по останкам, страшнее крыс и мокриц, здесь звери не пробегали. Чтобы не травмировать Рысю, труп собаки оттащили подальше, не зная, что с ним делать и побаиваясь, что падаль привлечет хищников. Пард предложил сделать из псины жаркое, но Тир обратил внимание на полное отсутствие топлива, а предложение разломать диван, было с негодованием отвергнуто. Трава заявила, что в таком случае к шашлыку из собаки добавится жаркое из человечина и дискуссия зачахла сама собой. На диван, скинув пропахшее псиной тряпье, и соорудив щенку отличное гнездышко на полу, уложили довольную Рысю и Кирилла, который настолько пришел в себя, что дошел до убежища почти сам, повиснув на Тире с Пардом. Кирилл заснул сразу, как коснулся головой импровизированной подушки из сложенного валиком одеяла. Рыся, чуть повошковшись у стены, пристроила крыску и тоже засопела на непривычно мягком лежбище. Травка, убедившись, что щенок отлично справляется с тушенкой, прилегла с краю, чутко прислушиваясь к неровному дыханию спящего Кирилла. Старшие парни вполголоса разговаривали в коридоре перед входом в укрытие. Близнецы сопели где-то в углу. Травка вздохнула, вспомнив родной вагон и свою удобную и уютную полку, поерзала возле горячего бока Кирилла и сладко заснула.
Утром разгорелась жаркая дискуссия. Пард торопился. Его бесила ничтожная скорость передвижения с таким количеством остановок, но он был вынужден согласиться, что пришедший в себя, но еще очень слабый Кирилл должен полежать еще хотя бы день. Рыся, вымотанная трудным переходом, тоже жаловалась на боль в еще не заживших ногах, да и Тир чувствовал потребность отоспаться. Уже несколько сумасшедших дней ребята отдыхали урывками, постоянно влипая в очень неприятные события. Парду же не терпелось залезть наверх, где ему грезились все богатства мира, положенные перед ним на блюдечке. Проснувшийся Кирилл после очередной порции лекарств и плесневой похлебки, сваренной Травой на костерке из ручек дивана, тоже принял участие в дискуссии. Где они находились, Кирилл не знал. Ни этого места, ни потеков плесени на стене, ни собак он никогда не видел. Убежище было в этом же тоннеле, в этом Кир был уверен, и он предложил пройти наугад, сколько сможет, в надежде найти знакомые места. Но при попытке встать обнаружил себя таким ослабевшим, что даже выйти справить нужду без помощи парней не смог. Так что этот вариант был тоже пока отложен. На расспросы Парда об автомобильном путепроводе Кирилл пояснил, что никогда там не был. Дядя запретил ему туда соваться и всегда, когда шел за товаром, оставлял племянника в убежище. Кирилл знал только, что там очень опасно и даже старый мошенник смертельно боялся подниматься наверх. Гнала его только необходимость пополнять запас товаров, да жадность. Кстати, только сейчас Кириллу осторожно рассказали о смерти дяди. Как-то до сих пор не было случая. То парень был невменяем, то ситуация как-то не располагала. Пока ребята отдыхали после нападения людоедов, труп дяди около убежища благополучно исчез. Видимо, каннибалы рискнули собрать урожай с небезопасной плантации. Кирилл отреагировал странно: он вдруг отвернулся к стене и тихо расплакался. Травка и Рыся с мокрыми глазами сидели рядом, а парни в полголоса продолжали строить планы. Было решено отдохнуть вдали от зримых опасностей, в убежище и при большом скоплении еды и лекарства. Что и было сделано. Пард начал экспериментировать с топливом для костра и выяснил, что мелкие сухие косточки, так же, как и хитиновые панцири мокриц, отлично горят. Несмотря на возмущение Травы, было решено, что собачатина - хорошее подкрепление для больного и день прошел в серьезных хозяйственных хлопотах. Ароматная мясная похлебка стала наградой за все лишения, вызвав румянец на щеках даже быстро приходящего в себя Кирилла. Кроме того, Тир подбил точно брошенным ножом шуструю мокрицу. Заботливая Травка добавила в адское варево из плесени выжатый из мокрицы сок по рецепту доброй людоедки, а все остальное с удовольствием слопал щенок. Хорошо хоть больной не видел этой аппетитной процедуры. Но, судя по его состоянию, варево Травки все же действовало. Никто больше не проявлял признаки заболевания, но бдительная девушка заставила всех для профилактики несколько раз приложиться к банке с желеобразным лекарством. Вся компания, поделив дежурства, судя по часам Парда, завалилась спать очень рано, сытая и довольная.
