Олег Синицын - Спецхранилище
Баба Нюра жила на втором этаже напротив Левы с его матерью. На счастье, она оказалась дома. Соседка сверху была у меня в небольшом долгу. Неделю назад она сломала ключ в дверном замке, не могла попасть в квартиру и прибежала за помощью. По приставной лестнице я забрался в окно второго этажа, выдолбил заклиненный замок, а потом еще два вечера вставлял новый. Баба Нюра была так благодарна, что упрашивала взять сначала бутылку, потом деньги. Я отказался от того и другого.
Но сегодня мне кое-что потребовалась в уплату долга.
Договорившись с бабой Нюрой, по скрипучей лестнице я поднялся на чердак и извлек из шкафа снаряжение пришельца. Из чердачного окна как на ладони открывался вид на березовую рощу. Пожарные автомобили, урча двигателями, пытались развернуться и уехать, но многочисленные зеваки мешали им, и задворки то и дело оглашались ревом клаксонов. Я сел на шатающийся ящик и развернул на коленях скатерть со снаряжением. Бластер, запасные обоймы, ускоритель перемещений, передатчик, невесомый ремень. Негусто, чтобы оборонять спецхран от армии космических захватчиков. Но что есть.
Завернув все обратно в скатерть, я взвалил куль на плечо и спустился к нашей квартире. Чтобы у Юльки не возникло вопросов, куль я временно оставил перед дверью в темном углу.
Супруга нервно бродила по гостиной, потирая плечи, словно постоянно зябла. Настенька, забившись в угол дивана, листала книжку с картинками животных.
– Мне нужно на работу, – сообщил я, меняя кожаную куртку на рабочую спецовку – ту самую, из черной хлопчатобумажной ткани с пропиткой и желтой надписью «ОХРАНА» на спине. Из кожанки пирамидка перекочевала во внутренний карман спецовки.
Юлька метнула на меня вопросительный взгляд, но ничего не сказала. Как супруга военнослужащего она была приучена не проявлять излишнего любопытства к делам службы. Единственное, что моя жена всегда в таком случае спрашивала:
– Когда вернешься?
– Точно не знаю. Может, ночью или завтра утром. – Я прошел в комнату и достал из серванта блок сигарет. Вечерок будет нервным, вполне возможно, что блока не хватит. – Юль, вы не могли бы провести сегодняшнюю ночь в другом месте?
– В каком месте? – опешила Юлька.
– У сестры бабы Нюры есть частный дом в деревне Пеньки. Это в трех километрах от Коровьина. Так мне за вас будет спокойнее. Видела, что у нас на заднем дворе творится?
– Не видела. Ты мне запретил туда ходить.
– Значит, вспышка газа там произошла. Трубопровод разгерметизировался. – Я чувствовал, что шпарю объяснениями Гордеева, но не мог себя остановить. – Рабочие будут до утра ковыряться. Спать точно не дадут. А у сестры бабы Нюры тихо, спокойно, лесок кругом. Баба Нюра вас отведет, я с ней договорился.
– Что, прямо сейчас?
– А чего тянуть!
Я попытался изобразить беспечную улыбку, но она все равно получилась тугой, как резина.
– Валера, что происходит? – спросила Юлька, тревожно глядя на меня. Настенька оторвалась от книжки и тоже уставилась на папу.
– Сейчас не могу рассказать.
Я прошел через комнату, присел перед Настей на колени и обнял ее.
– До свидания, дочка. Слушайся маму.
– До свидания, папочка, – пролепетала Настя без особого энтузиазма. Наше расставание не казалось ей каким-то особенным, отличающимся от остальных.
А мне казалось.
Застонала открывающаяся входная дверь. В квартиру осторожно вошла бабушка Нюра – крепкая и энергичная семидесятипятилетняя старушка, немного забывчивая, что ее не портило. На ней были платок, плащ, резиновые сапоги; морщинистую руку оттягивала холщовая сумка, набитая какими-то вещами.
– Где тут мои соседушки? – спросила она, заглядывая в комнату. – Готовы попутешествовать? Только наденьте сапоги, дождик прошел, там трава сырая. А сестрица моя уже ждет, пирожков напекла! И для девочки вашей, Настеньки, кое-что сладенькое приготовила.
Юлька застыла в растерянности, не зная, как реагировать на происходящее. По сути, я все решил за нее.
Не давая ей опомниться, я направился к выходу, бросив из прихожей:
– Позвони мне на сотовый, когда доберетесь.
– Валера! Валера! – закричала Юлька вдогонку.
Но в квартире меня уже не было.
Когда я вышел из дома, на проселочной дороге, уходящей в луга, я увидел трех велосипедистов. От поселка они удалились уже на приличное расстояние. Насколько удалось разглядеть, первым ехал Морозов, то разгоняясь, то притормаживая. Следом за ним сдержанно давил на педали дядя Саня (у него за спиной я различил охотничью двустволку). Тарасыч не выдерживал темп и далеко отстал от товарищей. У меня екнуло сердце, когда я провожал их взглядом. Под тяжелым бескрайним небом три фигурки казались крохотными, ничтожными. Я не ощущал в них опоры. Если пришельцы придут сегодня в спецхран, с таким скудным отрядом шансы на отражение атаки практически нулевые.
В магазине я купил две полуторалитровые бутылки водки. Полагаете, много? А вот и нет. Сегодня мне потребуется каждый грамм, потому что если, не дай бог, у меня опять задрожат руки, то наша человеческая цивилизация со всеми ее блестящими достижениями и моральными ценностями отправится прямой дорогой к чертовой бабушке. Поэтому, несмотря на клятвы и завязки, я выпью ровно столько, чтобы руки были крепки, даже если с небес спустится сам дьявол.
Я сложил бутылки в тот же куль, в котором лежали инопланетные причиндалы, и выбрался на окраину поселка.
Передо мной лежала дорога, по которой укатили мои караульные и по которой каждый день ходил на спецхранилище я. Точнее, раньше ходил, теперь езжу на велосипеде, но удовольствия это не прибавило. Дорога неровная, кочковатая, после дождя на ней вообще становится скользко, как на льду.
Я надел диск ускорителя на левую руку, открыл стекло. Настало время проверить устройство в полевых условиях. Правая рука была занята кулем, перекинутым через плечо, но, как оказалось, двигать крестиком наведения можно и большим пальцем левой. Я поднес диск к глазам и, глядя сквозь стеклышко, переместил прицел. Неудобно держать, не по-человечески. Чтобы поймать объект на местности в перекрестье, пришлось так изогнуть кисть, что хрустнуло в суставе. Хотя пришельцам, возможно, эта система наведения не доставляет неудобств.
Прицел уперся в дальний конец луга, поросший осиновыми деревьями, в восьмистах метрах от меня. Я ткнул большим пальцем по сенсорному полю, и место наведения зафиксировалось – перекрестье налилось густым малиновым цветом. Я осторожно выдохнул, покрепче обхватил ношу и повторно тронул тачпад.
Что-то невидимое и сильное толкнуло меня под зад и в лопатки. Ноги и нижняя часть туловища налились тяжестью, лицо ощутило тугое сопротивление воздуха. Край луга, на который я взирал сквозь голубое стеклышко, стремительно увеличился, словно, глядя в окуляры бинокля, я крутанул колесико трансфокатора.
Через секунду или две я уже стоял под осинами, которыми заканчивалось поле. Над головой шелестели листья, щеки горели, тело мелко дрожало от непривычных физических нагрузок. Только что эти осины находились от меня почти на километровом расстоянии, и вот я под ними! Невысокие жилые постройки Коровьина остались за полем и сделались маленькими, похожими на спичечные коробки. Я смотрел на них, и голова шла кругом. За какую-то секунду на такое расстояние! С ума сойти. Определенно, эти пришельцы знают толк в технологиях, облегчающих жизнь.
Я преодолел заросли кустов, и передо мной открылся заливной луг возле реки. В этот раз перекрестье прицела уставилось на гребень холма, стоявшего больше чем в километре…
Так я перемещался из одной точки в другую всю дорогу, от поселка до спецхранилища. Наводишь прицел, трогаешь пальцем тачпад, испытываешь резкое, но не травмирующее ускорение – и ты на другом конце дистанции. Просто, быстро, удобно. Унылый путь, который я раньше преодолевал пешком за час, покорился за какие-то полторы минуты и полдюжины перемещений.
Последним броском меня вынесло к колючей проволоке спецхранилища за сотню метров от караулки. Я специально выбрал это место, чтобы Орехов не видел, как его начальник появляется буквально из воздуха. Меня шатало, куль с внеземными устройствами оттягивал кисть. Я немного постоял возле накренившегося столба, державшегося только на проволоке, и двинулся к воротам.
Орех самым наглым образом дрых на боевом посту, растянувшись поперек караулки. Его тело опиралось на три точки опоры: ноги – на печку-буржуйку, затылок – в край подоконника, зад балансировал на стоящем на двух ножках табурете. Открытый рот дежурного по объекту издавал беспечный храп. Орех даже не дернулся, когда я вошел, скрипнув половицами, и свалил у порога свой груз. Разве что булькнул горлом, отчего на пару секунд задержалось дыхание.
– Умаялся, бедолага, – понимающе пробормотал я и пинком вышиб табурет у него из-под зада.
Орех шумно грохнулся на пол.
