Дэн Абнетт - Забытая империя
— Это Вулкан, — сказал Долор.
У Жиллимана перехватило дыхание от боли и узнавания.
— Ты уверен?
— Уверен, — ответил Тит Прейто.
Примарх поднял руки и приложил ладони к бронестеклу, пристально глядя внутрь. Он не обратил внимания, что они закованы в броню и громадные, богато украшенные молниевые когти.
— Впусти меня, — приказал Жиллиман, пристально всматриваясь в брата.
— Нет, милорд, — ответил Долор.
— Впусти меня туда, черт бы тебя побрал! Ко мне вернулся дорогой брат! Дважды! Один раз из смерти, которая, как я думал, его настигла на поле предателей, и еще раз из смерти, случившейся с ним здесь. Впусти меня!
Жиллиман разочарованно врезал когтистыми кулаками по небьющейся стене. Звук сотряс палату.
Вулкан поднял голову, выйдя из своей задумчивости. Глаза, такие же кроваво-красные, как исцеляющаяся кожа тела, уставились на Жиллимана. Они сосредоточились на огромной фигуре с когтями, которая стояла у стекла.
— Он видит меня, — крикнул Жиллиман. — Впусти!
— Милорд… — начал Долор.
Вулкан прыгнул. С мучительным воплем гнева и ужаса, он вскочил и бросился на Жиллимана. Атака была настолько неожиданной и яростной, что Робаут удивленно отпрянул от бронестекла.
Выкрикивая бессмысленные слова и звуки, вмещающие в себе всю боль галактики, Вулкан обрушил кулаки на стекло, пока оно не стало скользким от крови и тканевой жидкости из плоти, которая все еще исцелялась и восстанавливалась. В вопящем рту ярко блестели эмалевые пластины зубов.
Глаза сверкали кровавыми кругами.
— Не надо! Брат, остановись! — тревожно выкрикнул Жиллиман. — Брат, это я! Робаут. Успокойся!
— Он не слышит вас, милорд, — печально произнес Долор. — Он никого не слышит.
— Прибывшие к вам Саламандры были правы, милорд, — обратился Тит. — Вулкан жив. Но то, что он перенес, свело его с ума. Ваш брат, милорд, полностью невменяем.
То, что трое сыновей Императора находились одновременно на одной планете, было воистину благоприятным совпадением, вне зависимости от обстоятельств.
По разным причинам, ни один из них не знал, что подлинное количество примархов, собравшихся в этот день на Макрагге, равнялось четырем.
Глубоко в кромешной тьме неконтролируемых отсеков флагмана Первого Легиона «Непобедимого Разума» медленно выдохнула добыча.
Время пришло. Время.
В голове пронеслись видения, подобно прерывистым, неправильно переданным пикт-данным. Его голову постоянно наполняли видения, с самого раннего детства — образы будущего, возможного, вероятного. Грядущего близкого и далекого.
Эти видения сводили его с ума.
Тем не менее, сейчас видения приходило к нему более отчетливо. Они были терпимыми, приемлемыми. Не были пророческими кошмарами галактики в огне и обреченного будущего. Не были адскими образами мертвой вселенной, которые слишком часто приходили к нему и заставляли его переступать черту, за которой жизнь — его или любая другая — теряла всякую ценность.
Добыча осторожно выдохнула. Видения, пылающие позади покрасневших глаз, были утешающими и заслуживали доверия. Корабль вышел в реальное пространство после долгих недель тягот среди штормов варпа, и неожиданно призрак все ясно понял.
Он знал, кем был: властелином тьмы. Повелителем мрака. Ночным призраком.
Нет, самим Ночным Призраком: Конрадом Кёрзом. Конрадом Кёрзом.
— Конрад Кёрз, — прошептал он, выговаривая имя как благословение. Или же смертный приговор.
Он знал, кем был и знал свое предназначение. В эти жестокие и кровавые годы мятежа Гора из всех восемнадцати сыновей Императора Конрад Кёрз осознал свое предназначение лучше и отчетливее остальных.
Это ему показали безжалостная пустота и бесконечная ночь, его друзья и мучители. Во снах он увидел свое предназначение.
Ужас, боль, иконоборчество. Все заплатят. Каждая до единой душа. Все будут кричать вместе с ним.
Могучий «Непобедимый Разум» скрипел и трещал, когда его огромная конструкция, миллиард тон прочных сплавов, приходила в себя от тягот варп-перехода. Кёрз знал, где они находились. Он предвидел это, поэтому знал с почти несомненной уверенностью. Они стояли на высокой орбите сияющего серого великолепия Макрагга.
Макрагг. Ультрамар. Одна мысль о самодовольном Жиллимане привела Кёрза в ярость. Его кровный брат Лев был кровным врагом, как доказала Трамасская кампания, но Жиллиман…
Гад. Подхалим. Глупец. Такой же никчемный, как Дорн и Вулкан. Столь слепо верующий в то, что в будущем наступит благородная, золотая эпоха. Столь невыносимо благородный. Столь жаждущий угодить отцу, выкрикнуть: «Посмотри на меня! Я построил империю только для тебя! Копию твоей!»
Скачи сколько угодно, маленький мальчик. Похваляйся сколько захочешь.
Они все заплатят. Все поймут истину, которую видел только Кёрз. Он снова сокрушит их в пламени и страхе, пока они не станут такими же сломленными, как он. Возможно, если он достаточно сильно их разъярит, один из них даже убьет его. Кёрз ждал смерти, приветствовал ее. Если он сможет заставить одного из столь благородных братьев убить себя, и таким образом опуститься до его уровня, это послужит сладкой и преступной цели.
Жиллиман. Близость и удача подняли его на самый верх приоритетов. Жиллиман был символом, который следовало опрокинуть и разрушить. Жиллиман и вместе с ним его мир.
Кёрз закрыл глаза. Потекли видения. Он увидел улицы Макрагг Цивитас, устланные телами. Увидел пылающие башни и шпили. Увидел кровь. Он увидел…
Красные образы ударили в него с силой артериальной струи. Он успокоился. Было слишком рано для смерти. Ему предстояла работа. Он должен сохранять концентрацию. Гнев полезен только если его использовать в качестве оружия. То же было верно для ужаса. Примарх прекрасно разбирался как в первом, так и во втором.
Настал момент покинуть корабль. Теперь они снова оказались в реальном космосе, а «Непобедимый Разум» был открыт и доступен.
Сначала он должен выбраться с корабля. Затем добраться до Макрагга. Жиллиман был раболепным трусом, но не любителем. Его оборона будет надежной.
Ночной Призрак не отвлекался ни на секунду.
Видения текли в его голове подобно реке, поверхность которой переливалась отражениями.
Кёрз обычно доверял им, потому что они почти всегда были верными. Только изредка, когда судьба поворачивалась спиной, видение оказывалось ложным. Обычно он знал, когда они лгали. И точно знал, когда они были сомнительными. Ночной Призрак прекрасно понимал, что полагается на случай. С каждым видением ему приходилось решать правдиво оно или ложно, надежно или нет. Он решал, действовать ли согласно видению или нет, и невозмутимо мирился, если решения оказывались ошибочными.
Данный поток образов казался особенно достоверным. Кёрз решил следовать их советам.
Одно из видений особенно часто приходило к нему: образ ржавчины, противовакуумного замка, символа. Грузовой люк 99/2.
Он улыбнулся.
Шестнадцать минут спустя Кёрз покинул флагман, разрезав второй грузовой люк девяносто девятой палубы. Она относилась к территории, на которой его запер и охотился брат.
Раскромсанный люк вылетел в сияющую пустоту, волоча за собой яркие фрагменты. Кёрз увидел мир, освещенный восходящей звездой, увидел резкие грани, которыми, в отличие от пустоты, обладали все тени. Такая суровая геометральная ночь подходила для охоты.
Он увидел орбитальные станции, кружащиеся ниже неподвижного флота, подобно искусственным континентам.
Ночной Призрак давно потерял шлем, поэтому просто задержал дыхание, когда выбрался из корабля и прыжками двинулся в невесомости вдоль корпуса. Абсолютный холод вакуума бодрил.
Кёрз присел возле люка 22/3, ожидая, когда он откроется. Об этом он тоже узнал из предвидения. В случае разгерметизации грузового люка на девяносто девятой палубе ремонтные бригады выйдут через люк 22/3.
На это им понадобилось восемнадцать секунд. Люк открылся, и изнутри ударил свет. Ночной Призрак отклонился, чтобы его заметили.
Вот только это была не ремонтная бригада, а штурмовое отделение Темных Ангелов, носящих символы Крыла Бури и абордажные щиты.
Кёрз пожал плечами. Иногда образы были ненадежными. Видимо, Лев предугадал, что Кёрз попытается вырваться, и дал команду своим людям быть начеку. Отличная работа, брат. Просто отличная.
В любом случае он их убьет.
Кёрз выждал секунду, чтобы сопоставить люк 22/3 с периодическими видениями своей смерти. Настигнет ли она его здесь? Приближался ли его последний миг?
Нет. Его разум кипел уверенностью. Смерть ждала его в другом месте и в другое время.
