Игорь Поль - Знакомьтесь – Юджин Уэллс, Капитан
– Выполнено. Цель поражена.
Пуля снайпера сбивает копа на шестом выстреле. Его тело отбрасывает под ноги опешившим полицейским из оцепления. Они растерянно оглядываются, ослабив хватку рук. Толпа напирает, тянет шеи, всем интересно, откуда выстрелы, задние подталкивают передних, цепь рвется и, топча агонизирующее тело, люди потоком устремляются вперед. Не успевшие ничего понять полицейские из других экипажей, обзор которым заслонили массивные бронемашины, тем не менее, засекли дульные вспышки винтовки снайпера и открыли бешеную пальбу по чердаку.
– Воробей-два – Соколу – нахожусь под огнем. Полиция не на нашей стороне. Сокол, я ранен.
– Воробей-один – Соколу: позицию Воробья-два расстреливают.
– Луч – Соколу, полиция открыла огонь на поражение.
– Сокол – всем, огонь по полиции! Прикрыть объекты огнем! Открыть огонь по полиции! Луч – огонь по патрульным машинам.
Вокруг образуется настоящая свалка. Выстрелы гремят со всех сторон. Оцепление, побросав щиты, смешивается с толпой. Патрульные ожесточенно палят куда глаза глядят, укрываясь за машинами. Обезумевшие люди мечутся, топчут упавших, оскальзываются в лужах крови и на осколках стекла, пытаются нырнуть в кусты, откуда их выталкивают те, кому уже повезло успеть спрятаться, какие-то типы в штатском выхватывают автоматические пистолеты и вступают в перестрелку с патрулями. Те, осатанев от страха – их убивают со всех сторон, стекла машин давно осыпались от попаданий, колеса пробиты, пули невидимых снайперов прошибают легкие бронежилеты насквозь, – бьют по чердакам, по толпе, по тем, кто пробегает мимо. «Дежурный, дежурный! Мариотт-платц, ожесточенная перестрелка, убиты полицейские, требуется подкрепление!» – кричат они в коммуникаторы. Группа усиления агентства Бора высыпает из броневика, окружает нас непробиваемыми щитами, на бегу делает залп дымовыми шашками, все кругом становится бело-зеленым, призраки в дыму сталкиваются лбами и вопят от страха, выстрелы продолжают грохотать, шальные пули то и дело звонко рикошетируют от щитов, нас подхватывают под руки, как неодушевленный багаж, и тащат назад, к отелю. Несколько человек поднимают раненых, пристраиваются сзади. Броневики, рыча, разворачиваются, давят людей, закрывают нас бортами. Броня искрит от попаданий – пули летят отовсюду. Тень падает с неба – легкий коптер проносится над самой землей и вновь исчезает. Гулкие взрывы впереди. Пламя на мгновенье проступает сквозь дымную пелену. Мы вваливаемся в холл. Служащие давно расползлись по углам, лежат, закрывая головы. Вторая группа охраны грохочет ботинками вниз по лестнице. Я рвусь из рук телохранителей. Меня крепко держат. «Пустите, болваны!», – кричу я в ярости, извиваясь. Шальная пуля вышибает щепу из лакированной стойки портье. Наконец, Триста двадцатый что-то делает с моим телом. Я вырываю одну руку, вторую, делаю мощный толчок ногами. Хватаю Мишель, прижимаю к себе.
– Отпустите, я сам. Прикройте сзади! – кричу в зеркальные морды.
– Выполнять! – гремит чей-то голос, усиленный динамиком. Голос похож на Мариуса.
Перепуганную Мишель отпускают, и я толкаю ее перед собой, механически переступающую ногами, придерживая за локти.
– Двигай ножками, милая! Двигай! Двое вперед – подготовить номер!
И мы топаем по лестнице, пыхтя под весом бронежилетов, задыхаясь от бега. Перестрелка на улице доносится даже сюда. Она ничуть не ослабла – наоборот – даже еще усилилась. Я схожу с ума от ощущения какого-то замкнутого круга, дикого водоворота, из которого никак не могу выбраться, и который закручивает нас все быстрее и быстрее.
– Триста двадцатый, как выскочим, расскажешь мне все. Без всяких там «завтра». И попробуй только почисть мне память!
– Принято.
– Стоп! – командую. – Перекур. Ждем, пока передовая пара до номера добежит. Вы, двое – окажите помощь раненым. Мариус, ты здесь?
– Здесь, сэр!
– Пару человек вперед на один этаж, пару сзади. Щиты оставьте – только мешают. Остальные наверх, с нами. Идем в тот же номер. Свяжись с передовой парой, как дадут добро, входим.
– Понял, сэр!
– Шлом, Пермин – вперед…
– Ты чего раскомандовался, Штейн? – поднимает лицевую пластину один из телохранителей.
– Назначаю его старшим! Всем слушать Мариуса, – ору я так, что все невольно становятся «смирно». Черт, я даже в Академии так не орал. Чему не научишься со страху.
И мы, наконец, вбегаем в номер. Мишель обессилено падает в кресло. Ее туфельки в ужасном состоянии, каблуки оторваны, лак с изящных носков сбился, сама она раскраснелась от бега и тяжело дышит, хватая воздух ртом.
– Можешь пока снять железку, – говорю ей. – Ты как, нормально?
– Могло быть и хуже, – слабо улыбается она.
– Молодчина. Здорово держишься. Пойду проверю охрану. Ты пока свяжись с дедом.
– Поняла. Не волнуйся, я в норме.
– Умница.
Она устало улыбается, стаскивая тяжелый бронежилет.
Мариус уже расставил людей. Раненых принесли сюда же, в холл, шлемы сняты, ноги их покрыты кровеостанавливающей пеной – зацепило картечью. Один из них тихо стонет. Его поят водой, придерживая голову.
– Мариус, что у нас с оружием?
– Турели еще не сняли, я их уже активировал. Пистолеты у всех, кроме того, шесть карабинов, два дробовика. Патронов – по четыре магазина на карабин, по паре подствольных на брата и несколько шоковых гранат. До подкрепления продержимся.
– Людей много?
– Вторая группа вернулась, этаж блокировали, выставил заслоны в холле, на лестницах и на крыше. В общем, небольшую армию остановим, сэр.
– Надеюсь, до этого не дойдет.
– Я тоже, сэр. Никогда такой бойни не видал.
– Боишься?
– Нет. С этой работой быстро бояться устаешь.
Триста двадцатый стучит в мозг скороговоркой. Настойчиво повторяет. Прислушиваюсь. Ну и дела!
– Слушай, Мариус, ты родом из колонии? – понижаю я голос.
– Точно, сэр. Родился на Ван Даймене.
– Много здесь тех, кто родом из колоний?
– Двое из моего отделения. Точно не знаю, откуда они. Но выясню, если нужно.
– Т-с-с, – я маню его пальцем. Шепчу на ухо. – Всех, кто из колоний, собери сюда, по-тихому. Всех вооружи карабинами. У остальных забери гранаты к подствольникам. Внутрь номера поставь только тех, кого я сказал. Оставшихся – куда угодно, но в номер – ни под каким предлогом, понял?
– Не совсем, сэр.
– Делай, Мариус. Дело серьезное.
– Не волнуйтесь, сэр. Все организую.
– Еще: турель в холле настрой так, чтобы била по всем, кроме вас и меня с Мишель. Даже по охране.
– Сэр, у меня полномочий таких нет.
– Мариус, прекрати мне сэркать. Достал уже. Просто делай, как говорю.
– Хорошо, Юджин. Думаешь, кто-то из наших скурвился?
– Возможно. Не волнуйся, я не слетел с катушек, – говорю в осунувшееся лицо телохранителя.
– Я не волнуюсь, – не слишком уверенно отвечает Мариус.
Глава 21. Недокументированные возможности
– Мишель, что говорит твой адмирал?
– Он в ярости. Сказал, что договорится с Флотом. Нас заберут военные и привезут домой.
– Срочно вызови его еще раз.
– Хорошо. Что-то случилось?
– Я расскажу позже. Когда выберемся. Обещаю.
– Ладно, – соглашается она. Неожиданно улыбается.
– Что с тобой?
– Просто рада видеть тебя живым. Ну, и еще подумала: после всего, что случилось, я уже ничего не боюсь.
Я поддаюсь внезапному порыву. Прикасаюсь рукой к ее щеке. Испуганно отдергиваю пальцы, увидев, до чего они грязные. Мишель ловит мою ладонь. Снова прижимает ее к щеке. Смотрит мне в глаза, склонив голову набок. Я улыбаюсь ей. Потом осторожно высвобождаю руку.
– Слушаю! – глаза адмирала вперились в меня, словно желая проделать во мне две дырки.
– Здравствуйте, сэр, – вежливо говорю я.
– Здравствуйте, молодой человек, – дергает щекой старик.
– Сэр, госпожа баронесса сообщила мне, что вы вышлете за ней флотский транспорт.
– Не за ней. За вами обоими. Вы тоже в команде. К тому же, у контрразведки к вам вопросиков поднакопилось.
– Собственно, я в попутчики не напрашиваюсь, сэр. Но все равно – спасибо. У меня к вам небольшая просьба. Постарайтесь сделать так, чтобы у эвакуационной группы не было вживленных чипов. Это важно.
– Хм-м-м. Странная просьба. Где вы видели пилота без чипа в башке?
– Не видел, сэр. Но бот можно отправить и на автопилоте. Речь идет о группе сопровождения.
– Черт, капитан, что за глупости? Где я вам на имперской планете добуду солдат без вживленных чипов?
– Это очень важно, сэр.
– Дедушка, пожалуйста, сделай, как говорит Юджин, – вмешивается Мишель.
– Это займет какое-то время. Мишель рассказала мне про ваш кавардак. Продержитесь часов двенадцать?
– Постараемся, сэр. Если не будет штурма с применением тяжелого вооружения, то отобьемся.
– Надеюсь, до этого не дойдет, молодые люди.
– Я тоже, сэр. У меня все.
