Александр Шакилов - Атака зомби
– Это, командир… – Самара впервые так назвал Гурбана. – А еще есть лекарство? Ну, «тоник»? А то у меня упадок сил. Надо добавить. Как говорят у нас в Ленинграде, между первой и второй промежуток небольшой.
– Отставить! – отрезал Гурбан.
– Есть! – Самара молодцевато щелкнул каблуками.
Дан хотел сказать ему, что вторая доза уже была, но вспомнил о приказе командира. Молчать так молчать, пусть полковник за всех отдувается.
А отдуваться тому пришлось уже на следующем перекрестке.
Потому что пришли.
Всю улицу тут, насколько хватало взгляда, занимали зомбаки. Они сидели на асфальте, стояли в колоннах, слонялись без дела и жадно хлестали из фляг воду. Их было много, очень много. Из окон соседних домов торчали стволы пулеметов. На крышах сидели снайперы, увидев которых Самара удивился: разве программа Стерха на такое способна? Тут и там дымили походные кухни на колесах, повара-люди зазывали отведать кашки, но солдатики-зомбаки не спешили с мисками.
– Какая каша, мяса им надо. – Самара хохотнул. – Уж я-то видел, еле ноги унес, спасибо младшему сержанту Белоусу. Хороший парень, кстати. Отличник боевой и политической подготовки. Грибы желает выращивать, но я буду рекомендовать его на сверхсрочную, мне нужны такие бойцы. И Ашота буду рекомендовать, и Данилу, и…
Полковник нес полную чушь. И с этим человеком во главе «варяги» должны пройти мимо тысяч питерских зомбаков?! Дану стало не по себе. Марише, судя по расширенным зрачкам, тоже. Глаза Маркуса скрывал капюшон, Фазе было по фигу, а лицо Гурбана окаменело, стоило только приблизиться к первому ряду зомбаков.
Дан поймал себя на том, что непроизвольно копирует повадки питерских бойцов. Он – свой среди чужих. Лицо Мариши тоже перекосило. Повезло, что Ашота рядом нет, а то он обязательно что-нибудь ляпнул бы по поводу. А ведь жизненно важно скорчить отрешенную морду, дабы ни один из зомбаков, взглянув на тебя, не усомнился в твоей зомбачьей сущности. Типа «варяги» – никакие не «варяги» вовсе, а отделение, ведомое офицером.
Кстати, насчет офицера.
Отделившись от «варягов», Самара двинул к бойцам, что сидели на корточках, уперев костяшки кулаков в асфальт. Бойцы – десятка полтора зомбаков – разве что не ухали, не почесывались и не выискивали блох у соседей. В остальном же – вылитые обезьяны, хоть и в униформе. Отсутствие подзарядки давало о себе знать. Их запрограммированные личности деградировали не по дням, а по часам, если не минутам. Автоматы сиротливо лежали на асфальте, вещмешки тоже.
– Встать! – рявкнул Самара.
Зомбаки посмотрели на него кровью налитыми глазами и нехотя подчинились. У одного из них при виде полковника началось обильное слюноотделение – во рту словно трубу прорвало.
– Так, что тут у нас? – Самара остановился в шаге от самого крупного зомбака. – Что это за внешний вид?! Почему пуговица расстегнута?! Застегнуть!
Не дожидаясь выполнения приказа, полковник подступил к тому зомбаку, что обильно протекал.
– Так-с, – сказал он. – Пуговица застегнута. Верхняя. Отлично. Благодарю за службу! – И, уже развернувшись, не глядя, похлопал зомбака по плечу.
Дебильная рожа зомби исказилась, вмиг превратившись в оскал хищника. Обнажились гнилые зубы и белесые десны. Зомбак зарычал, его резцы клацнули в воздухе там, где мгновение назад была ладонь Самары.
– Как я с ними, а, командир? – Полковник даже не заметил, какой опасности только что подвергся, как не заметил и Фазу, обнявшего голодного зомбака, а затем отпустившего его с переломленным хребтом.
Соблюдая условленное молчание, Гурбан оттопырил большой палец.
– За мной, друзья мои! – Полковник театрально взмахнул рукой и двинул напролом через огромный лагерь питерской армии.
«Варягам» ничего не оставалось, как отправиться следом, уповая на то, что он больше ничего не отчебучит.
Рожи, морды, перекошенные лица… Ногти, которые правильней назвать когтями. Вонь немытых тел. Даже униформа и оружие на плечах не могли обмануть – «варягов» окружали вовсе не люди. С бэтээра, высунувшись по пояс из люка, их проводил долгим взглядом настоящий человек. О том, что он таки человек, говорили его намыленное лицо и опасная бритва, пласт за пластом снимающая с лица пену. Данила напрягся, ожидая, что человек вычислит московских диверсантов или хотя бы окликнет Самару, но ни того, ни другого не случилось – человек был занят личной гигиеной, что при царящем вокруг безобразии особенно похвально.
Оружия в лагере зомбаков было не то чтобы много, но очень-очень много. Целые штабеля ящиков под брезентовыми навесами. Автоматы, гранатометы, взрывчатка… Столько взрывчатки Данила за всю свою жизнь не видел. Питерцы что, решили сровнять с землей десяток кварталов? Типа старый мир снесем до основания и на его осколках построим новый? Это вполне в духе коммунаров, только вот не очень понятно, зачем разрушать что-то так далеко от родного острога… А потом Данилу осенило. Все эти динамитные и тротиловые шашки нужны для того, чтобы уничтожить Стену Московского острога. Зомбаки проделают в ней проходы, а то и попросту снесут целые сектора. Дан не сразу до этого додумался по одной простой причине. Разрушить Стену – это самое кощунственное в дивном новом мире. Его мозг отказывался принять очевидное.
Чем глубже диверсанты продвигались в лагерь питерских вторженцев, тем активней вел себя слизень на затылке Дана, постоянно обмениваясь сигналами с сотнями паразитов, и тем сильнее Дану все это не нравилось. Он готов был дать руку на отсечение, что Самара завел их в ловушку. Полковник только прикидывается неадекватным – мол, от второй порции «тоника» ему похорошело, как после бутылки водки, выпитой вприкуску с хорошим косяком. Типа раз так, то с него взятки гладки. На самом же деле он придумал и осуществил коварный план по возвращению из плена. Его взяли как «языка», а теперь он среди своих и не один, а еще пять штук вражин привел – в качестве моральной компенсации. И самое в этом паршивое, что «варяги» повелись на откровенную провокацию. Как они могли?! О чем думал Гурбан?!
Вот-вот полковник Самара отдаст приказ зомбакам – и те схватят «варягов» и люто казнят. Может, даже сожрут живьем, с этих тварей станется. Что ж, в таком случае Данила сначала завалит полковника, потом перестреляет сколько сможет зомбаков, а последнюю пулю оставит себе – как-то не очень ему улыбается стать живым обедом для ленинградских солдат.
Типичная ловушка – слева дом, справа дом. Наверху снайперы с винтовками. Зомбаки или люди? Второе совершенно не исключалось. Раз повара – люди, то почему тогда… Впрочем, не важно.
Данила взялся за пистолетную рукоять «Каштана». Нервы шалят, шалят нервишки.
А тут еще он заметил, что Маришей заинтересовались – колоритный такой зомбак на нее уставился. Рукава формы прожжены, воротник заляпан чем-то гнилостным, по пятнам ползают мухи. Лицо зомбака казалось вырезанной из дерева маской, покрытой лаком и, пока лак не высох, вывалянной в придорожной пыли. Грязь, травинки, сухие веточки, листья, божья коровка – все это прилипло к лицу. Глаза не моргая следят за каждым движением Мариши. Увлажняющий слой должен был давно испариться, зомбак ослеп бы, но этого не происходило – Дан знал, что тварь заинтересовалась мисс Петрушевич и внимательно за ней следит. Кончик языка, как у змеи, то и дело просовывался меж обветренных, растрескавшихся губ зомбака. Пилотку он где-то потерял, каску тоже. Белесые, спутанные волосы на его голове росли неравномерно, обширные проплешины между ними были покрыты шрамами и струпьями. И смердело от него так, что хоть противогаз надевай, хоть собственными носками-портянками нос конопать, только лучше будет.
А Мариша словно не замечала всего этого – шла прямо на зомбака. Если тем самым хотела показать, что она, мол, своя, то выбрала не самый верный способ. Когда до плешивого оставалось метра три, мисс Петрушевич, похоже, сообразила, что не стоит так рисковать, – и резко, под девяносто градусов, сменила направление.
Деревянная маска ожила. Мимические мышцы, вспомнив о своем существовании, напряглись, корка из грязи и мусора потрескалась, местами осы́палась. Божья коровка распустила крылья и попыталась взлететь, но увы. Рот зомбака распахнулся, обнажились гнилые зубы и кровоточащие десны. Потекла по подбородку слюна; даже на расстоянии смрад резко усилился.
Что-то неуловимо изменилось в лице Мариши. Дан понял, что она напугана. Нечасто ей доводилось оказываться столь близко от зомбака – обычно огонь открывается значительно раньше. И вот сейчас Дану аж зудело вскинуть автомат и завалить уродца, не пожалев для этого целого магазина.
Зомбак опустился на четвереньки и зарычал. Его коллеги с интересом за ним наблюдали, склонив головы к плечам и нервно почесываясь. За действом следили десятки глаз – налитых кровью, запухших, гноящихся, в которых не было ни миллиграмма людского.
