Сурен Цормудян - Волчья стая
— Черт, а пиявок-то откуда столько в карманах? — фыркнул Ходокири.
— Да из лужи, в которой вы так весело искупались, — ответил Артем, включая рацию.
— Если там жили пиявки — значит, не было радиации. Верно? — Павел посмотрел в его сторону.
— Верно. Да чего ты переживаешь? Я же только что проверил и тебя, и Засоля. Немного хапанули. У меня одежка больше вашего светится.
— Ну так отожми.
— Некогда. Да и толку мало. Нужно хорошенько выстирать. Все, не мешай. — Полукров поднес рацию ближе, чтобы не говорить громко и не усиливать звук динамика.
— Бул, ответь. Как слышно меня?
Шипящая тишина в ответ. Спасибо, хоть нет аномалии.
— Бул, как меня слышно? Ответь.
Тональность и интенсивность изменились, послышался знакомый голос:
— Арти, слышу хорошо. Перейди на запасную частоту.
— Понял тебя. — Артем подкрутил кольцо переключения частот и выбрал нужную, заранее обговоренную для запасного канала связи.
— Бул, как слышно?
— Хорошо слышно. Говорить буду быстро. Не исключаю, что кто-то слушает и отследит запасной канал.
— Хорошо. Рассказывай.
— Взяли четыре негатива. Все холодные. Стрелок тоже. Нахожусь на их точке. У них был радиосканер. На нашей частоте. Скорее всего, они нас слышали. Правда, не знаю, понимали ли.
— То есть?
— Судя по амуниции и прочим причиндалам, они не местные, а спецы из Оазиса. Есть карта нашего резервата, но в ней все не по-русски. Латиница, но не английский точно. Не немецкий и не западнославянский.
— Так, ясно. А сами как?
— Да в порядке. Я покоцанный, правда.
— Что-то серьезное? — забеспокоился Артем.
— Да так. Середнячок.
— Скажи толком, бывает по-разному.
— Ну конечно, башку снесло, Арти. Разве не слышишь, что я задницей с тобой разговариваю?
— Не трепись попусту, — разозлился Полукров.
— Плечо. Пуля засела. Другая навылет. Кровь остановил, но рука почти не слушается.
— Черт…
— Да ладно, брат. Было и хуже, помнишь? У вас какие вести?
— Наш новый приятель, похоже, холодный. Ловушка в хвосте птички. Потом мы вышли туда, откуда «Панцирь» по вам молотил. Коробочки на месте нет, зато нашли три трупа. Вроде не наши. Амуниция, как ты говоришь, от Оазиса. Нарвались на шаровуху. Чуть не сгинули. Но помогла какая-то баба на рейте.
— Баба на рейте? — удивился Иван.
— Да.
— Познакомились?
— Нет. Сдернула и шарик за собой утянула, а потом его чем-то взорвали. Короче, мы пытаемся ее разыскать.
— Н-да, дела. А сами целые?
— Да, только немного фоним. Особенно я.
— Нам надо сблочивать отсюда, и чем скорее, тем лучше. Потрепанные ведь, да еще нуклидов цепанули. Похоже, что кроме нас тут имеет интерес еще кто-то — не могли же наши холодные ваших положить. Подозреваю, что одна компания, если ваши экипированы как спецы Оазиса.
— Согласен.
— А вести от главного есть?
— Не могу с ним связаться. Да из Чертогов это и почти нереально в грозу.
В голосе Ивана вдруг обозначилась тревога:
— Арти, погоди.
Артем в напряжении замер. Ожидание длилось недолго, но воображение растягивало секунды.
— Арти, как слышно, брат? — Не прошло и минуты, как Иван снова вышел на связь.
— Хорошо слышу, что там?
— Мы в гнезде стрелка, которого охладили. Северо-восток. Группа. Шесть голов. Экипированы, как наши холодные. Довольно быстро передвигаются. В нашу сторону. Стоп. С ними еще один и одет иначе. Черт, похож на рыскуна. Не исключено, что проводник. Все вооружены.
— Твою мать, — выдохнул Артем. — Видишь южнее пустырь, который прикрыт стеной? Возле него свежая воронка и щепок полно вокруг.
— Сейчас. Да, вижу. И трупы там лежат. Три.
— Молодцом. Дальше — два железных гаража в траве. Севернее.
— Вижу.
— За ними большое дерево и одноэтажный деревянный дом.
— Вижу.
— Относительно этого дома — где группа?
— Справа стоит длинное двухэтажное здание серое.
— Да, да, — торопливо закивал Полукров, осторожно выглядывая в окно и смотря на здание метрах в пятидесяти перед ними.
— За ним и есть, и скоро выйдут.
— Ясно. Подсобите со своей точки, если что.
— Понял. Черт!
— Что? Что, Бул?!
— Они резко остановились и попрятались по кустам! Они слышат нас!
— Вырубайся! К работе!
— Понял!
Полукров отключил рацию и убрал ее.
— «Стая», все слышали?
— Да. — Мустафа кивнул, отвалился от окна и вскинул свой «абакан», еще ни разу не использованный по назначению.
— Ну, наконец-то поработаем, — ухмыльнулся Ходокири. — А то прямо обидно. Булава с этим салажонком Крыловым уже четверых положили, а мы барахтаемся в лужах, как свиньи.
— Эй, — недовольно осадил его Засоль.
— Без обид, брат. Не вхолостую же нам на дело идти? Кровинушку сейчас попускаем супостатам.
— Обязательно, — кивнул Полукров. — Только из этой хижины придется сваливать.
— Опять под дождь? — Мустафа приуныл. — А может, отсюда бой дадим?
— Ты слышал Ваньку? Они прослушивали наши переговоры. Значит, догадываются, что мы здесь, или знают наверняка.
— А если совпадение? Ну, то, что они попрятались, когда Вано про них заговорил. Может, они ничего и не слышали. — Засоль решительно не хотел мокнуть под ливнем.
— Брат, ты как маленький, — нахмурился Артем. — Конечно, возможно всякое, но ты сам знаешь правила. Они писаны кровью: всегда исходи из худшего варианта.
— Ай, да я их все манал, — сокрушенно отозвался Засоль. — А ведь не факт, что нам будет с кого получить наше золото.
— Значит, возьмем трофеями, — сказал Ходокири, приводивший себя в порядок.
— Это же сколько нам носиться, чтобы набрать купны[8] на сорок золотых каждому?
— Довольно, пошли уже, — проворчал Артем.
Глава 11
БЕЗНАКАЗАННЫЙ «ГРОМОВЕРЖЕЦ»
Соловей знал, что это за машина. Помнил с детства. И отец многое рассказывал, и в действии довелось ее увидеть еще совсем зеленым пацаном. Самолет был высоко; иногда в облаках проступал черный зловещий силуэт, который медленно бороздил небо. И по разбитой, ухабистой дороге тянулся длинный караван беженцев. В те времена еще кто-то воевал, кто-то сопротивлялся, кто-то на что-то надеялся; иные даже упоминали государства, столицы которых были погружены в термоядерный смрад, а границы — сметены всесокрушающими ударными волнами. Новая эра никак не хотела мириться с упоминаниями об эпохе, легкомысленно воплотившей в жизнь апокалипсические кошмары. Соловей Юрьевич Черный относился к числу людей, чей возраст позволял помнить те времена. И он помнил. Одним из ярких воспоминаний выпавшего на его долю детства стал большой и медлительный четырехвинтовой самолет, истреблявший колонну уставших и отчаявшихся беженцев.
Лучше всего юному Черному запомнились не разорванные в клочья и обгоревшие тела женщин, стариков и детей. Не крохотная ручонка, без туловища, сжимавшая куклу и валявшаяся на обочине затянутой гарью дороги. Не стоны и крики выживших в этом кошмаре. Нет. Похожего он навидался и после. Ярче запомнилась отчаянная, абсолютно бессильная злоба, сводящая с ума тем фактом, что проклятый самолет, сделав свое дело, легко и просто улетел. Медленно. Гудя моторами. Они с отцом смотрели ему вслед и ненавидели не столько самолет, сколько причины и следствия, из-за которых невозможно было защитить людей от налета или хотя бы наказать летающего убийцу.
И потом отец рассказал, что это был за самолет — тот самый АС-130 Spectre, или просто «ганшип». Вооруженный двадцатипятимиллиметровой пятиствольной пушкой GAU-12, сорокамиллиметровой пушкой «Бофорс», которая способна выдавать до сотни выстрелов в минуту, и стопятимиллиметровой гаубицей, умеющей за то же время сделать до десяти выстрелов. После того налета отец часто сетовал на то, что, когда он воевал в двух войнах, развязанных гнилым режимом последних десятилетий его родины, ему и товарищам по оружию отчаянно не хватало такой машины. И многого другого — например, крохотных беспилотных шпионов, которые наводили «ганшипы» и ракеты на ничего не подозревающих безответных людей. Он говорил, что благодаря такому вот небесному пирату удалось бы спасти многие тысячи молодых необученных пацанов, которым вручили автоматы и отправили умирать. Эти выжившие парни могли бы выучиться военному ремеслу и пригодились бы в новое, страшное лихолетье. А возможно, этого лихолетья и не случилось бы, или оно не было бы таким страшным, если бы страна давала своим солдатам, ползающим в грязи под шквальным огнем врага, все нужное для их грязной и кровавой работы. Однако не спаслись и те, кто делал эти «ганшипы», все они канули в ныне малопонятное былое. Теперь человеческий мир состоял из разрозненных пятачков — Оазисов, — разделенных бескрайними просторами диких бандитских пустошей и резерватов, а местами — чадящим сумраком Чертогов.
