Иар Эльтеррус - Серый смерч
– Господин! – взвыл вдруг крестьянин, обращаясь к Йаарху. – Простите несчастного старого Туша, я думал, что вы храл!
– А что плохого вам сделали хралы? – прищурившись, спросил Хранитель.
Но старик только хлопал глазами и тихо всхлипывал. Йаарх нетерпеливо оглянулся и спросил у ближайшего воина:
– Шохур, вы когда-либо нападали на крестьян?
– Нет, – храл мрачно качнул головой. – Никогда, мы сами выращиваем достаточно хлеба и животных на мясо.
Хранитель снова повернулся к слабо трепыхающемуся в крепких руках Свирольта крестьянину и спросил:
– Так зачем?
– Как зачем? – удивился тот. – И деды, и отцы наши ставили ловушки…
– И деды, и отцы говоришь… – Йаарх покосился на Шохура и ядовито спросил:
– И вы до сих пор ничего не знали?
Воин виновато потупился.
– Нет, Владыка… – пробормотал он. – Они, видимо, ставили свои ловушки только на одиноких всадников. Скоты и про тебя, наверное, подумали, что ты один, ты вырвался далеко вперед. И следов они никогда не оставляли. Люди просто исчезали…
Он скрипнул зубами.
– А ты хоть понимаешь, идиот, – обратился Йаарх к крестьянину, – что если бы вас хоть раз поймали, то в стране пошла бы война на уничтожение?..
– Не-а, господин! Так ведь принято! – крестьянин снова попытался вырваться из рук капитана.
– Свирольт, – обратился к тому Хранитель, – всыпьте ублюдку по первое число, да вышвырните вон. Он полный дебил.
– Господин Йаарх! – голос стражника звенел металлом. – Мы в моей стране, и это подданные моего короля. Поэтому, простите, но я буду судить их по нашим законам!
Сказав это, капитан упрямо набычился.
«Уступи, – посоветовал Меч. – Он абсолютно прав».
Хранитель хотел посмотреть в глаза стражника, но тот прятал взгляд. Он хмыкнул и согласился, отойдя в сторону:
– Хорошо, капитан. Это ваше дело!
Свирольт был рад, что Владыка не стал сердиться, ведь уступить капитан не мог – это было делом чести. Он с презрением посмотрел на идиота, из-за которого Олтияр мог погибнуть в огне войны с хралами, и процедил младшему из крестьян сквозь зубы, все еще переживая ужас от возможной смерти Хранителя:
– Ты! Возьми-ка топор и выруби для своего папочки кол потолще. А потом я заберу тебя с собой и продам в Дом Удовольствий, благо морда у тебя симпатичная.
Молодой крестьянин забился, вытаращил глаза от ужаса и обделался. Аральф, держащий его, поморщился и с отвращением отвернулся.
– Не-ет!!! – раздался откуда-то из чащи дикий девчоночий вопль и с дерева невдалеке соскочило нечто со всклокоченными, непонятного цвета волосами, одетое в страшно грязную мешковину, и кинулось к Йаарху, упав перед ним на колени и взвыв дурным голосом.
Хранитель едва удержал удар, вовремя поняв, что перед ним девчонка, едва ли шестнадцатилетняя, некрасивая и очень грязная. Остальные стояли вокруг, обнажив мечи и приготовившись к бою.
– Отбой! – скомандовал Йаарх. – Всего лишь девка.
Сорам поклонился ему, но меча не спрятал:
– Прости, старший брат. Но мало ли кто еще может там прятаться.
Хранитель безразлично пожал плечами и снова повернулся к юной крестьянке, которая, увидев, что на нее обратили внимание, тут же взвыла:
– Благородный алур! Пощадите моих отца и брата! Умоляю вас!
– Проси капитана, – брезгливо бросил Йаарх. – Их судьбу решает он.
Она обернулась к Свирольту и запричитала:
– Благородный алур! Пощадите!..
Страж границы с отвращением отодвинулся от нее и процедил сквозь зубы:
– Проси Владыку принять тебя в уплату за их жизнь. Если он согласится, я, так и быть, оставлю их в живых.
Он ответил крестьянке только, чтобы не слышать ее пронзительных воплей, и был уверен, что Серый Убийца вышвырнет ее вон – кому нужна такая рабыня?
Девчонка, видимо, думала так же, но все же, хоть и с гримасой отчаяния на лице, повернулась к Йаарху и выдавила из себя:
– Благородный алур! Я, свободная девушка Торха из деревни Манатир, умоляю вас взять меня в рабыни, чтобы выкупить своей свободой жизнь отца и брата…
Затем с горьким, безнадежным плачем уронила голову на колени, ожидая презрительного отказа.
«А девчонка здорово рискует», – хмыкнул Меч.
«Почему? Ей-то что, вернется к себе домой, и все…»
«Когда в деревне узнают, – а узнают обязательно, – что ее не приняли в рабыни и ее родственники погибли, ее ожидает точно такая же смерть».
«Почему?!» – взбеленился Йаарх.
«Если бы она не предложила себя в уплату, ничего бы ей не было. Она сама выбрала, прекрасно зная, чем это чревато. Тебе-то до нее что за дело?» – удивился Совмещающий Разности.
«Я – человек! – с яростью отрезал Хранитель. – И мне не за что обрекать это несчастное существо на смерть, тем более – на столь жуткую. Почему меня в этом проклятом мире все время вынуждают что-то делать против воли?!»
«Да вышвырни ты эту девку, и едем», – с недоумением буркнул Меч, не понимая, почему его подопечный опять злится.
«А ты не подумал, – устало спросил его Йаарх, – кем я после этого буду себя чувствовать? Последней тварью?»
«У тебя просто избыток совести, парень! Поступай как знаешь», – раздраженно бросил Совмещающий Разности и умолк.
Торха стояла на коленях, вся дрожа и предчувствуя, что вскоре безразличные чужие руки поднимут ее, и в ее тело войдет кол, когда услышала полный ярости голос:
– Я принимаю тебя! Встань!
Девушка с недоумением поднялась. Душа ее запела – какое счастье! Такой важный и красивый алур согласился взять ее, простую крестьянку, в свои личные рабыни? Отец с братом спасены! Несмелая улыбка начала пробиваться на грязном лице Торхи. Все остальные, включая и двух крестьян, с недоумением смотрели на перекошенное яростью лицо Владыки.
Свирольт с брезгливостью отшвырнул крестьянина, который тут же рухнул на колени и принялся отбивать поклоны. Капитан ничего не понимал. Почему господин Йаарх согласился принять эту грязную уродину, неужели пожалел? Тогда почему он так разъярен, что с ним сейчас и заговаривать-то опасно? Он осторожно отошел в сторону и стал там, стараясь быть как можно незаметнее. Аральф тоже отшвырнул своего крестьянина и, зажимая нос, побежал к ручью.
Йаарх постепенно успокаивался. Почему-то на Архре на него все время валилась ответственность за других, которой он вовсе не хотел. Хранитель глубоко подышал, привычным уже действием сдвинул Предел и создал очередной медальон, бросив его девчонке со словами:
– Надень и не снимай никогда!
Она тут же выполнила приказ, продолжая с собачьей преданностью, раздражавшей Хранителя, смотреть на него. Йаарх подошел к крестьянке ближе и содрогнулся – от девчонки воняло, она, похоже, не мылась несколько лет. Он брезгливо поморщился и приказал:
– Вон там ручей, иди помойся.
И, обернувшись к кровным сестрам, спросил:
– Девочки, извините, но может у вас найдется какая-нибудь одежонка для этого существа? Неудобно как-то везти ее в столицу в дерюге.
Рыженькая Икенах улыбнулась.
– Конечно найдется, старший брат, – и тут же куда-то исчезла, появившись через короткое время со штанами, рубахой и сапогами.
Он обернулся и увидел, что крестьянка с перекошенным от ужаса лицом не сдвинулась с места
– Ну, что ты стоишь? – раздраженно спросил Хранитель. – Я же сказал тебе – иди мыться!
– Не губи, господин мой! – взвыла она, вновь рухнув на колени. – Ведь мыться грех! Нам святой отец говорил! Небо покарает!..
– Мыться – грех? – переспросил Йаарх в полном опупении.
Тут нервы бедного землянина не выдержали, и он сел прямо на траву, заливаясь истерическим смехом. Отсмеявшись, махнул рукой:
– Да черт с тобой, не мойся. Возьми вон у рыжей одежду и переоденься.
Икенах, презрительно фыркнув, бросила вещи возле колен грязнули и ушла к подругам.
– Это все мне?.. – потрясенно подняла на Хранителя голубые глаза крестьянка.
– Да. Быстро переодевайся, нам некогда.
Девушка закивала и начала поспешно срывать с себя вонючие тряпки. Йаарх повернулся к хралам.
– Братья, пожалуйста, попросите кого-то из своих вьючных волгхоров нести ее.
Воины коротко поклонились.
Вскоре все вновь сидели на своих животных, готовясь продолжить путь. Йаарх оглянулся на новую рабыню – ее посадили на серого с подпалинами большого волгхора, девушка изо всех сил вцепилась в седельные рукояти и нервно дрожала, с ужасом поглядывая на огромного волка под собой. Хранитель хмыкнул про себя и хотел уже было скомандовать отъезд, но уловил краем уха шепот молодого крестьянина:
– Я ж те говорил, бать, что и белобрысая сучонка на чой-то сгодится! А ты: свиньям скормим, свиньям скормим…
Йаарх медленно повернул голову к нему и рявкнул:
– Ты! Ты, тварь! – и указал пальцем на молодого крестьянина.
