Сергей Павловский - Коготь химеры
Они обогнули здание детского сада и по длинной асфальтированной дорожке двинулись прямо к четырехэтажному зданию школы. «Асфальтированной», пожалуй, сильно сказано. Такой дорожка была лет тридцать назад. Куски покрытия, конечно, сохранились кое-где, но в целом пешеходная дорожка превратилась в разбитую, ухабистую грунтовку. Метров через пятьдесят Хомяк остановился и ткнул пальцем в бугор прямо посередине дорожки. Док вгляделся внимательно и удивленно вздернул брови. Ничего подобного никогда не видел. Земля вместе с кусками асфальта словно кипела, вздувалась и пучилась крупными пузырями. При этом ни малейшего шума, клокотания, бульканья и других звуков.
— «Мясорубка», — лаконично пояснил Хомяк и дал рукой отмашку вправо, прямо в куст орешника, предварительно бросив туда очередную гайку. Они продрались прямо сквозь густую поросль и выбрались на большую поляну. Судя по всему, здесь раньше находился Парк культуры и отдыха. Странное, уродливое сооружение в центре поляны некогда было фонтаном. Ибо прямо посреди круглой бетонной чаши высилось нечто, очень отдаленно напоминающее статую. У гипсового инвалида не было ни головы, ни рук, только накачанные ноги, облупленный мощный торс да спортивные трусы в обтяжку, прикрывающие мужские достоинства безымянного атлета. Кто он был — дискобол, гребец, футболист или какой другой представитель уважаемых спортивных профессий, — одному творцу известно.
Метрах в двадцати, справа по ходу от разрушенного фонтана, среди высокой, давно не кошеной травы, красовалась громадная, абсолютно голая проплешина. Над ней густым дымным столбом вилась мошкара.
— О! — обрадовался Хомяк, — «комариная плешь!» Тоже давно не видел. Редкая аномалия.
— А чем она страшна? — уточнил дотошный Док, жадно впитывающий каждое новое впечатление и каждую крупинку информации. На то и ученик сталкера.
— А хрен его знает, — пожал плечами Хомяк, — в нее никто не попадал. Больно она приметная. И гайки в нее бросай, не бросай — ни толку, ни какого-либо эффекта. Хочешь — влезь. Будешь первым придурком-первопроходцем. Что с тобой станется? Не знаю. Но прославишься на всю Зону.
У Дока не было не малейшего желания испытывать технические характеристики аномалии, тем более что чуть левее «комариной плеши» он заметил странный предмет нежно-розового цвета. Предмет этот имел эллипсовидную форму и парил в полутора метрах от земли. Он слегка покачивался и светился ровным сиянием.
— Хома, смотри, что это там? — Док ткнул в странный предмет пальцем.
Хомяк вздохнул сокрушенно, но снизошел — на то и учитель, — чтобы ответить:
— Это, брат, артефакт. Называется «лампочка».
— Так… будем брать?
— Не будем, — отрезал Хомяк. — Это дешевка. Для сопливых пацанов. Настоящие сталкеры на это фуфло не ведутся.
— А что она умеет, эта «лампочка»?
— Да просто светится в темноте и висит там, где ее подвесили. Говорят, что богатые дяди из Внешнего Мира просто тащатся — за электричество, понимаешь, платить не нужно, а интим ночью полный. Хочешь — возьми, для «лампочки» контейнер не нужен. Просто снимай и клади в карман. Только ПДА в обмен на эту дешевку не заработаешь.
— Не… на фиг она мне, если такая дешевка?
— Тогда пошли — выбиваемся из графика.
Они обогнули поляну по периметру и снова углубились в заросли. Орешник — полбеды. Через него можно пробраться без особых затруднений. Но когда уперлись в живую изгородь из густой поросли шиповника, Хомяк разразился целой тирадой чисто сталкерских ругательств:
— Член слепой собаки мне в задницу! «Рыжие волосы» и «студень» в глотку! «Электра» в печенку и «мясорубкой» по яйцам. Чтоб я жил, как сраный бюрер. Крок! А, Крок?! Что ж это творится в Зоне?
Крокодайл сурово стиснул зубы.
— Не знаю, Хома, не знаю. Месяц назад тут никакого шиповника и в помине не было. А вон как вымахал! Опять придется делать крюк и обходить.
Той же дорогой они вернулись назад и снова вышли на поляну. Хомяк теперь бурчал под нос не переставая. Док никогда не ожидал от учителя такой разговорчивости.
«Все… Пора на пенсию… На пенсию! Никаких условий для нормальной работы… Что я, мало юаней на старость заработал? Жить можно спокойно и припеваючи… На хрен мне эти приключения на свою дряхлую ж…? И откуда в городе взялся гребаный молох? И этот шиповник? Ага, ищи дурака… там колючки, может, ядовитые. Черт, а куда подевалась долбаная дорожка? Песочком ее, понимаешь ли, посыпали. Нет бы заложить бетонными плитами, чтоб людям ходить было удобно. Ух… здорово, приятель!»
Хомяк в сердцах полоснул из своего «узи» по высунувшемуся из кустов уродливому рылу кабана. Потом быстро снял с пояса гранату, зубами выдрал кольцо и зашвырнул ее далеко в заросли.
— Нате, свиньи, жрите! Еще минус двести юаней!
Граната рванула гулко, весело и… И шальной осколок шлепнулся сверху прямо на старую, советского образца каску Хомяка. Он ошалело помотал головой и простонал:
— Да что ж это творится, а, Крок?
Крок только пожал могучими плечами.
— Сдается мне, Хома, нужно возвращаться.
— Согласен, уходим.
Сказать-то легко, а вот сделать, как оказалось, очень трудно. В последующие полтора часа и Хомяк, и Крокодайл в буквальном смысле запарились. Меньше всех парился Док — он попросту еще не понимал, что происходит. Это сейчас, с высоты прожитых в Зоне лет и сталкерского опыта, он мог оценить ситуацию. А тогда не понял…
Происходило же вот что: Хомяк с Крокодайлом просто не могли найти безопасный выход из бывшего Парка культуры. Аномалии кишели буквально на каждом шагу. Всего за какой-нибудь час Док познакомился почти со всеми разновидностями этих мутаций природы. Искрили синими искрами «электры», вертели вихри «карусели», медленно вращались едва приметные среди деревьев «чертовы колеса», кипели «мясорубки», клубился столбами «синий туман». Блестящие лужи «студня», «рыжие волосы», «одуванчики», «мешалки»… Чего только не повстречалось им на тернистом сталкерском пути!
Гайки, щедро сеянные Хомяком во все стороны, то зависали в воздухе, то исчезали бесследно в неведомом пространстве. Одна гайка вернулась обратно с пропорциональной силой — Хомяк едва успел увернуться. ПДА Крокодайла, казалось, раскалился и покраснел от напряжения. Но окончательно Хомяк потух, когда очередная гайка шлепнулась рядом с округлым серо-бурым холмиком. Он замер, затем почти на глазах осунулся, обмяк, поник и скукожился. Медленно повернув голову к Крокодайлу, заикаясь, прошептал:
— К-к-крок. Ка-ак ты думаешь, ОН — вздрюченный?
Крокодайл, не менее огорошенный и обалдевший, выдавил сквозь спазм в горле:
— Похоже, не-ет.
Хомяк вскоре малость оклемался, развернулся, приложил палец к губам, затем показал Доку увесистый кулак и на цыпочках стал отходить назад. Точно так же, на цыпочках, начал ретироваться и Крокодайл. Док, конечно, последовал их примеру. Лишь отойдя метров на пятьдесят, строго следуя обратной дорогой, Хомяк расслабился и обессиленно плюхнулся поджарым задом прямо на траву, затем откинулся на спину. Выдохнул облегченно:
— Пронесло. Не… нужно перекурить.
Он потянул из нагрудного кармана пачку «Примы», выщелкнул сигарету — внеплановую, — подкурил, затянулся жадно и нервно, пустил в небо густую струйку дыма.
— Хома, а что это было? — Док недоуменно потеребил его за плечо.
— Крок, объясни пацану, — устало произнес сталкер.
Крокодайл смахнул рукавом со лба росинки пота, затем достал из кармана штанов носовой платок далеко не первой свежести, смачно высморкался, спрятал платок, прищурился.
— Что это было? А был это «морской еж» — аномалия такая. И наше счастье, что он не вздрюченный. А был бы вздрюченный, мы бы с тобой уже не разговаривали. Вот так. Понятно?
— Нет. Что значит «вздрюченный»?
— Ну, как тебе объяснить? — Крок пожал плечами. — Вздрюченный — значит вздрюченный. И все.
— Ладно, поясняю, — снизошел Хомяк. — Эта аномалия существует в двух состояниях — активном и пассивном. Если в пассивном, то «морского ежа» смело можно взять в руки и делать с ним что хочешь. А вот если «морской еж» находится в активном состоянии, тогда от малейшего звука, колебания или другого раздражающего фактора он заводится и… и начинает прыгать на высоту до сорока метров. А теперь представь, что на голову тебе с этой высоты свалится пудовая гиря. Да не один раз. И пока эта гиря не спрессует тебя в лепешку, не успокоится. И не убежишь от нее, и не спрячешься. Вот так. Теперь понял?
— Теперь понял. — Док озадаченно почесал затылок. — А как же ты его не заметил?
— Да так и не заметил, — взъярился Хомяк. — Я что тебе, семи пядей во лбу? Все мы, сталкеры, под Богом ходим. Ладно. Нужно выбираться из этого чертова парка. — Он решительно отбросил недокуренную сигарету и вскочил. — Пошли.
