Владимир Лосев - Черный призрак
— Что это? — удивленно взглянул я на Сергея Сергеевича, но тот уже рванул с места, пока я разглядывал на моих глазах сотворенный лес, и его спина замелькала далеко впереди среди высоких сосен и кривых поникших осин, опускающих зеленые ветки почти до самой земли.
Я снова попытался его догнать, но у меня не получилось. Трава под ногами становилась все выше и мощнее, бег не получался, стебли оплетали ноги не хуже силков. Пришлось перейти на шаг, потом пришлось остановиться, впрочем, и профессор впереди едва брел, настороженно оглядываясь по сторонам.
Скоро он тоже остановился, и тогда я его догнал, двигаясь мелкими острожными шажками. Трава выросла выше, поднялась перед нами непробиваемой стеной, стебли ее стали жесткими и упругими и совершенно не сгибались под руками.
Сзади было то же самое. Вокруг нас колыхалась высокая трава, соприкасающаяся верхушками с ветками сосен, которые тоже подросли и теперь царапали высокими вершинами голубое, выцветшее от летнего жара небо с белыми хлопьями облаков. Около лица жужжала мошка, лезла в глаза, все так же болезненно кусая.
Никогда до этого не сталкивался с гнусом, так называют эту гадость на Севере, и лучше бы мое незнание осталось и дальше со мной.
Тонко и неприятно звенели огромные комары. Кусали они так, что после их укуса почти мгновенно надувалась огромная болезненная шишка, которую сразу хотелось расчесать. Но делать этого не следовало, потому что небольшая опухоль мгновенно превращалась в кровоточащую язву.
Комары истреблялись легко, да только на смену каждому убитому из остро пахнущих лебедой зарослей вылетал еще десяток.
— Не трогайте насекомых, бесполезно это и глупо, — махнул как-то безнадежно и устало Сергей Сергеевич. — К тому же вы этим сами себе делаете только хуже.
— Почему?
— Потому что все, что мы перед собой видим, на самом деле не существует, а в реальности мы сейчас стоит в сухом лесу перед каким-нибудь поваленным деревом, которое не дает нам пройти. При этом вы, юноша, суматошно машете руками в пустоте, словно отгоняете что-то вам мешающее, а я стою рядом и просто вздыхаю. Прекратите. Все равно мы уже никуда не уйдем, пока Дрема с нами не побеседует. Вот вы, юноша, говорили, что пять километров за час пройдем. Считайте, уже не получилось. Садитесь, отдыхайте…
Профессор сел прямо на землю, покрытую мелкой порослью травы.
Однажды я видел в ботаническом саду бамбук, который превращался за месяц в тонкое высокое дерево, экскурсовод рассказывал о том, что это лишь трава, которая очень быстро растет. Тогда, мальчишкой, я ему не поверил, а теперь сам убедился в том, что трава может расти быстро. И не только бамбук.
А еще некстати вспомнил один из видов казни, когда приговоренного привязывали к колышкам, вбитым в землю вьетнамских джунглей, и уходили, а уже через пару дней тело несчастного насквозь протыкал бамбук, стремящийся к небесам.
— А трава через нас не прорастет? Профессор пожал плечами.
— Повторяю, это лишь иллюзия, в которой происходит только то, что придумаем мы сами, ну и режиссер всего этого спектакля, конечно. Просто не думайте ни о чем, и все будет в порядке.
— Ясно. — Я сел рядом, старясь не думать о том, как сквозь меня прорастает трава. — А чего будем ждать?
— Не чего, а кого, — поправил меня Сергей Сергеевич. — Вы же не верите в нечисть. Ни в лешего, ни в домового, ни в кикимору, а вот сейчас Дрема придет и с собою уведет. Самый настоящий. Хуже всей прочей нечисти.
— Чем же?
— Неуязвимый он. С лешим и кикиморой можно справиться, если знать как. Домового можно прогнать, а вот это существо совсем другое, оно еще более древнее, чем все они, — возможно, даже родоначальник всего. Не знаю, раньше не встречал. Сейчас скороговорку вспомню.
— Что?!
— Дрема предложит кушать, но не будет слушать. А потом попросит сказку рассказать. Кто откажется, тот от жизни избавится.
— Какую-то ахинею несете…
— Не ахинея это, — вздохнул Сергей Сергеевич. — Когда я впервые пришел сюда сорок лет назад, это была самая популярная считалка среди местной детворы. Ее когда-то сочинила местная ведьма. Мудрая, надо сказать, была женщина, о людях заботилась, лечила, многим помогла выжить. Этот маленький стишок в простой, понятной детям форме рассказывает, как себя вести при встрече с Дремой. Теперь-то здесь никто не живет, туман давно всех выселил из этих мест, а когда-то было иначе, и эта приговорка имела важное значение для людей, здесь живущих.
— Вы всерьез считаете, что Дрема существует?
— Сам с этим существом ни разу не встречался, поэтому не знаю, как оно выглядит и что из себя представляет. Это будет мой первый опыт, как и ваш, вот сейчас сижу, вспоминаю, что там еще говорилось в считалке. Кажется, так: если сможешь удивить, то и дальше будешь жить. Это концовка. Вроде так… Вот ее и вспомнить никак не мог, а в ней, наверное, главный смысл…
— И что все это значит?
— Ну, как я понимаю, нам придется рассказывать сказки, то есть невероятные истории. Если сумеем придумать такую небылицу, которая неизвестна Дреме, то он нас отпустит.
— Вы в это верите? — недоуменно подняв брови, спросил я, точнее, они сами у меня задрались. Человек в возрасте, ученый, профессор — и вдруг выдает такую глупость. — Неужели правда считаете, что какого-то дикого зверя можно удивить рассказанной сказкой?
— Кто вам сказал, что придет дикий зверь? Дрема и есть Дрема, а что он такое, нам неизвестно. А вы верите в то, что сейчас находится вокруг нас? — Сергей Сергеевич поднял упавшую рядом с ним шишку и забросил ее в траву. — Кстати, уже созрела. Как быстро летит время, еще пару минут назад была весна, а уже прошло жаркое лето и начинается осень. Если немного подождать, то и зимы дождемся. Замерзнем, у меня теплых вещей с собой нет…
— Что?! Да как такое может быть?
Все вокруг выглядело обыкновенным летним днем, у меня даже мокрые после стирки штаны высохли от полуденной жары. Но уже появились желтые иголки, а на осине высохли листья. Если профессор прав, то действительно скоро наступит зима.
Если наступят холода, то нам точно не выжить. А мертвым все равно, что их убило — иллюзия или реальность. Да и что есть реальность? Мы все воспринимаем через призму чувств, их легко обмануть. Спросите об этом любого наркомана, он вам расскажет.
— Неужели замерзнем?
— Не должны, это я так неудачно пошутил. Все, что мы видим, пропадет через пару минут после того, как здесь появится Дрема. Все бы хорошо, да жаль, время идет: еще пару часов — и на кордон не успеем, уйдет он, а это может нас поставить в еще худшее положение.
— Разве может быть что-то хуже того, что уже с нами случилось? — спросил, но внутренне содрогнулся. Не хочу здесь оставаться. Нужно успеть. Все, что профессор говорит, всегда сбывается. Вот о Дреме рассказал, а я не поверил, и вот результат. — Неужели вы еще что-то ждете?
— Я давно жду беды, особенно после того, как на вас напали шершни. До этого слышал о них только рассказы. А уж когда напали предтечи птеродактилей, уже ничему не удивляюсь. А хуже может быть многое, с туманом какой только нечисти не приходит, кое с кем вы уже сталкивались, едва вас откачал. Тихо!!!
Я и так не двигался, а после этого тихого возгласа даже перестал дышать, холодным потом покрылся от неприятного предчувствия. И словно отвечая на это предостережение, все вокруг мгновенно изменилось.
Только что высился слегка желтеющий лес, стояла высокая высохшая трава, не дающая нам пройти, и вдруг не осталось ничего: только сухой ствол поваленной сосны впереди, пустая поляна за нашей спиной, а вот на ней чуть в стороне, не касаясь земли, висело нечто непонятное, ни на что не похожее.
Меня окатила волна зловония от гнилых грязных лохмотьев, прикрывавших угловатое худое тело с острыми, торчащими ребрами. Приглядевшись, я понял, что это не одежда, а лохмотья кожи, свисающие с боков, с плеч и груди, прикрывающие у существа то место, где находятся половые органы.
Бросался в глаза небольшой рот, находящийся на чем-то напоминающем лошадиный череп. Губы были тонкими, синими, над ними торчали две большие ноздри, похожие на дырки в желто-коричневой коже. Выше глаза, темные, страшные своей глубиной, желтый зрачок закрывался как у кошки — вертикально.
Существо усмехнулось, показывая длинные желтые заостренные зубы, и от него пахнуло смрадом тления.
Самое, пожалуй, непонятное было то, что существо висело в воздухе, не касаясь земли. Типичное привидение, только не человека, а непонятно чего. И от него шел очень тяжелый запах, от которого и отравиться можно с непривычки.
Я взглянул на профессора, который смотрел на чудовище, изумленно открыв глаза, прикрывая их рукой от косых лучей солнца.
Но тут существо запищало тонким визгливым голоском, причем так требовательно, громко и совершенно непонятно, что я вздрогнул от неожиданности и отпрыгнул в сторону:
