Дмитрий Ермаков - Метро 2033: Третья сила
Со стороны могло показаться, что Краснобай просто мается от скуки, но он не бездельничал – мозг Антона Казимировича работал в полную силу. Он думал. Он пытался решить хитрый ребус, который поставили перед ним судьба и «спаситель» Фролов. И именно о Соне Бойцовой, сироте без роду-племени, пропажу которой, кроме разве что Мити Самохвалова, никто бы не заметил, вспоминал Антон чаще всего. Но пока дальше самых общих задумок дело не шло. Краснобай сомневался, станет ли Бойцова вообще с ним разговаривать. Каково же было его удивление, когда она явилась к нему. Сама. И, не откладывая в долгий ящик, выпалила с ходу:
– Привет. Я поболтать пришла.
«Вот это поворот…» – изумился Антон Казимирович. Но к резким кульбитам судьбы купец за последнее время успел привыкнуть.
Однако первое время беседа не клеилась.
– Метро-метро… Что нового может быть в метро? – фыркнула Соня, едва Антон начал рассказывать о последних событиях за рекой. – Каждая станция гордо, независимо кормит вшей. Даже против веганской угрозы никто ни с кем дружить не желает. Угадала? И опять какие-нибудь секты дикие плодятся, точно плесень. Короче, в гробу я его видала, это ваше метро.
Краснобай так и застыл с приоткрытым ртом. Возразить ему на слова Сони было нечего. Антон видел ясно: ненависть Сони к Большому метро не знает границ. А о чем еще с ней говорить, он придумать не мог. Купец хотел уже ретироваться и потому немало удивился, когда Соня отказалась отпускать его.
– Не уходи. Останься, поговорим, – попросила девушка.
– А о чем ты хочешь поговорить? – осведомился Антон.
– Не знаю, – вздохнула Соня. – Просто я… Просто я…
– Устала каждый день видеть вокруг одни и те же лица? – предположил Антон.
– Во. Молоток. В точку! – хлопнула в ладоши девушка и улыбнулась до ушей. – Именно, именно. Молота я тоже знаю давно, а ты – новенький. Кстати, – резко посерьезнела Бойцова, – кто за тобой гонится, Антон? И почему?
Краснобай остолбенел. Он никому в Оккервиле не рассказывал о войне с Жабиными, гибели Жени и прочих своих злоключениях. Об этом даже его люди, Данила и Никита, не знали. Молотов был не из тех людей, кто разбалтывает чужие секреты. В который раз Антон Казимирович понял: Бойцова куда умнее, чем хочет казаться.
– Ты это. Извини, что лезу не в свое дело… – смутилась Соня, – но это ясно, как день. Ты в метро большой человек.
– А! Ну тебя. Таких «больших людей», как я, в Торговом городе – как грязи, – отмахнулся Антон.
– Вот только не надо прибедняться, – осадила его Бойцова. – По нашим меркам – ты большая шишка. Или, ладно, пусть будет большой… Желудь, хи-хи. Больше нравится? И вот ты отправляешься в путь по поверхности, куда не всякий рискнет нос высунуть. Почему? Потому, что очень крутой? Нет. И на сорвиголову ты не похож. Что тебе тут делать? Почему не мог послать вместо себя помощников? Бежишь ты, Антон. Драпаешь от кого-то или от чего-то. Что, не так?
Купец коротко кивнул.
К разговору по душам он был сейчас не готов, да и не воспринимал Антон Казимирович Соню как человека, которому можно спокойно излить душу.
Но несмотря на это он вдруг почувствовал: излить надо. Четыре дня вынужденного бездействия на Ладожской притупили боль утраты. И страхи вроде бы улеглись… Не считая ночных кошмаров. Ночью Антон собой не владел. Днем ему удавалось отвлечься, забыться. Но стоило Краснобаю вспомнить перемазанную в саже рожу Каныгина или пятна крови на одежде погибшей Евгении, как все мучения, терзания снова давали о себе знать. И что делать с ними – Антон Казимирович не представлял. Да, сейчас он в безопасности, но стоит оказаться на поверхности – и его снова ждет встреча со стадами кровожадных кабанов. А где-то на эскалаторе поджидает призрак метростроевца… Антону стало так тошно, что захотелось зарыдать и кинуться на грудь первому встречному. Хоть той же Соне. Он сдержался, с трудом улыбнулся, выдавил из себя:
– А ты прямо профессор психологии, Сонь.
Но девушка даже не улыбнулась – она смотрела на Антона с сочувствием. Бизнесмен удивлялся все больше и больше. Он видел то, что давно и безуспешно пытался найти в женских глазах. Заботу. Обычно женщины, с которыми сводила судьба Краснобая, воспринимали его как некого спонсора, кошелек с ногами, или, в лучшем случае, как неплохого партнера на пару ночей, не более того. А может, он и сам не открывался им с иной стороны. Женя оказалась редким исключением, но и она не всегда готова была понять его, впустить в свою душу его боль… И вот Бойцова, чужая, едва знакомая женщина, увидела в Краснобае человека – обычного парня, измученного тысячами проблем, задерганного, запутавшегося.
– Какой я, на фиг, профессор, – произнесла она, внимательно глядя на Антона, – просто жизнь повидала. Опыт, вот и все. Ну, давай, выкладывай. Что у тебя там случилось, в метро? Выкладывай, как есть. Я пойму.
Но Антон молчал. И тогда Соня придвинулась ближе и заговорила медленно, обдумывая каждое слово, стараясь поймать взгляд Антона.
– Ты думаешь: «Какого черта она ко мне привязалась? Чё ей надо?». Пойми, мы с тобой – товарищи по несчастью. Тебя перемололи, переварили и отрыгнули, и меня тоже. Меня… В общем, меня в рабство продали. Родителей моих безбожники убили за то, что работали плохо, меня трахали всей бандой… А продали нас братья Жабины, они же «Жабы», знаешь таких?
– Еще б не знать, – помрачнел Антон и добавил, тяжело вздохнув: – Они убили мою подругу. Пустили в расход караван. Спалили заживо агента. Сейчас мои ребята бьются с этими ублюдками…
Бойцова вздрогнула, точно через нее пропустили заряд тока. Сердце Сони забилось быстрее. Девушка судорожно вздохнула, сжала кулаки. Недобрым огнем загорелись ее глаза.
– О-о-о! Жаль, не смогу увидеть, как сдохнут эти твари… Теперь понимаешь, почему я в гробу его видала, это метро?
Да, Антон понимал. И сам испытывал по отношению к подземному городу, в котором вынужден был жить всю сознательную жизнь, точно такие же чувства, что и Соня. Теперь купец окончательно понял, что они – товарищи по несчастью. Товарищи по ненависти. Последние сомнения рассеялись, он больше не колебался. Он понимал не столько умом, сколько сердцем: и задержка на Ладожской, и эта побитая жизнью девушка посланы ему самой судьбой, чтобы помочь найти ответы на проклятые вопросы, чтобы хоть чуть-чуть разобраться в себе. Фролов, Каныгин, Жабины, цыгане с «Речки» и прочие люди, а также нелюди из Большого метро исчезли, растворились в полумраке.
«А пошли вы все, – Антон решительно обрубил последний тоненький канатик, еще соединяющий его с прошлым. – Начинаю новую жизнь».
– Ладно, хватит ломаться, – решительно заявила Соня, по-своему истолковав молчание Антона. – Говори. Полегчает, чесслово. Ну, давай.
И Антон Казимирович начал свой длинный невеселый рассказ.
Вечером Соня заглянула в гости к Лене и Грише.
В последнее время девушка стала часто бывать у них. Со Святославом поговорить ей пока не довелось, он целыми днями сидел в штабе с полковником, готовил план будущей войны, зато Лена и ее жених встречали Бойцову почти как родную. Так вышло и на этот раз. Они поболтали о том, о сем, и вдруг Гриша спросил:
– А ты к кому на «Ладогу» ходила? К Молотову, что ли?
– Не. Молот ушел. Его отправили в метро, к приморцам. Я с Краснобаем болтала.
Лена поперхнулась чаем. Гриша хмыкнул и повел плечами.
– С этим хлыщом столичным? Красавчиком? – осклабилась Лена.
– Между прочим, зря вы так, – отвечала сухо Соня Бойцова. – Судите человека, о котором ничего не знаете. Вы же и меня, пока хорошо не узнали, называли дурой и стервой. Что, не правда?
Гриша пожевал губами и отвернулся. Признавать правоту Сони ему не хотелось, но и возразить Самсонову было нечего. Лена виновато потупилась.
За столом воцарилась неловкая тишина.
Грибной чай в кружках медленно остывал.
Соня первой решилась нарушить молчание.
– Ладно, ребя, не парьтесь. Прошло и забыто. Я просто к тому, что не надо рубить с плеча. Не все люди сволочи. И даже не все купцы.
– Золотые слова, – кивнул Гриша. – За это стоит выпить.
И продекламировал, вскакивая на ноги:
– За хороших людей!
И три кружки с грохотом ударились боками.
* * *Прихода ночи Антон Казимирович ждал с содроганием.
Разговор с Соней вырвал Краснобая из трясины страхов, в которую все глубже день ото дня погружалось его сознание. Весь условный день (на разных станциях метро приход «ночи» определяли по-разному) он был бодр и энергичен и даже вечером, направляясь в свою избушку, купец уже не шарахался от корявых теней. Но во сне кошмары могли снова пойти в атаку и взять реванш, и тогда утром он снова встанет разбитый с больной головой и будет весь день шататься, словно зомби. Выход имелся – можно было напиться местной браги и просто отключиться. Несколько раз Антон так делал, пока в его карманах еще водились патроны, но сейчас они кончились. Совсем. К счастью, кормили гостей бесплатно в общей столовой, так что от голода умереть риска не было, но алкоголь в меню не входил.
