Василий Звягинцев - Время игры
На своем портативном компьютере он открыл папку «Персоналии» и набрал на клавиатуре имя Гельмута фон Мюкке.
В памяти этого раздела содержалась информация обо всех людях, живших во второй половине XIX и XX века, хотя бы раз упоминавшихся в любой справочной литературе, хранящейся в Ленинской, Конгресса США и аналогичных им библиотеках цивилизованного мира.
Естественно, из реальности, условно называемой «№ 1», или же — Главной исторической последовательностью.
Соответствующая статья высветилась на экране почти мгновенно:
«Мюкке, Гельмут фон. 1881–1957. Корветтен-капитан кайзеровского флота. В 1914 г. — старший офицер легкого крейсера „Эмден“. В 1916 г. — командир германо-турецкой речной флотилии на Евфрате, в 1917–1918 гг. — командир Дунайской полуфлотилии катеров. Кавалер Железного креста 1-го класса, Рыцарской короны к Железному кресту (аналог Рыцарского креста третьего рейха), австро-венгерских и Турецких медалей. С 1918 г. в отставке. С 1919 г. член НСДАП. С 1929 г. руководитель движения за объединение НСДАП и КПГ. После 1933 г. за свои взгляды неоднократно арестовывался гестапо. После 1945 г. сторонник Стокгольмского Движения за мир и противник ремилитаризации ФРГ. Писатель, историк, философ, публицист. Умер 30.06.57 в Аренсбурге, Шлезвиг-Гольштейн».
Шульгин выключил компьютер. Все сходится. Ни в одном слове капитан не солгал, если не считать цели своего появления в Севастополе.
Впрочем, почему солгал? Откуда ты знаешь, что и о целях своей поездки он сказал неправду? Не всю правду, так это совсем другое дело.
Какой разумный человек станет откровенничать перед незнакомцем, в чем-то даже подозрительным? Этническим врагом, если угодно.
Мог он, свободно, взять в качестве прикрытия поручение от фирмы. Поговорить, позондировать почву, даже заключить никого ни к чему не обязывающий «Протокол о намерениях».
Главное же то, что на данный момент он член нацистской партии (да какая там партия, сотни две-три в ней сейчас членов, не тридцатый пока год, а лишь двадцать первый. Даже до «Пивного путча» далеко) и, по определению, в «Систему» входить не должен.
А ежели он еще и сторонник объединения двух самых «веселых» в XX веке идеологий, то вполне может быть агентом… ну, если не Троцкого, то близких к нему платформ.
Интересно, крайне интересно…
И вдобавок фон Мюкке предстоит еще очень долгая жизнь. Точнее, предстояла, на иной, впрочем, исторической линии.
А здесь она может как и продлиться за отмеченные пределы, так и оборваться завтра, если даже не сегодня.
Поскольку в нее вмешался на первый взгляд не слишком значительный фактор — случайно подсевший за столик иностранец, искатель приключений. А во что выльется этот незапланированный «шаг в сторону» — не угадать и Держателям Мира.
(Здесь необходимо пояснение. Шульгин имел в виду высказанную неизвестным ему автором максиму: «Подчас всего один шаг в сторону от привычного маршрута способен изменить всю будущую жизнь человека».)
Он закрыл крышку «компа», встал, потянулся, окликнул слугу:
— Пойди, Джо, понаблюдай, на месте ли проживающий в номере 23 господин, и проследи, чтобы с ним ничего неожиданного не случилось до вечера. А я пока вздремну пару часиков по-человечески, в постели. Если господин фон Мюкке выйдет из номера раньше, с явным намерением отправиться в город, сделай так, чтобы он предварительно зашел ко мне. Но — без всякого насилия. Исключительно силой убеждения…
Никуда капитан до вечера не вышел.
Видимо, после хорошей дозы коньяка да под успокаивающий шум дождя, под мягким верблюжьим одеялом ему тоже хорошо спалось.
Поэтому Шульгин сам к нему заглянул примерно за час до ужина. С самыми серьезными намерениями.
Номер немец занимал не столь роскошный и дорогой, но вполне приличный, просторный, хотя и однокомнатный, с таким же, как у Шульгина балконом во двор.
«В случае необходимости, — подумал Сашка, — можно свободно перебраться по карнизу…»
Фон Мюкке только что закончил бриться (как джентльмен, второй раз за день) и благоухал хорошим мужским одеколоном с сухим горьковатым запахом.
Появление нового приятеля он встретил с энтузиазмом. Трудно сказать, насколько искренним.
— Только коньяк сегодня пить больше не будем, — сообщил фон Мюкке, улыбаясь. — Слишком вышибает из колеи. Лучше — местные вина. Говорят, они превосходны.
— Я тоже об этом слышал. Вот и проверим, насколько слухи соответствуют. Однако насчет коньяка вы тоже не совсем правы. Один мой знакомый говорил: спиртное в умеренных дозах полезно в любых количествах.
Немец, когда до него дошел юмор этой сентенции, которая, по определению, не могла принадлежать ни англичанину, ни немцу, долго смеялся, даже повторил ее, наверное, чтобы лучше запомнить.
Но юмор юмором…
— Присядем, господин капитан, — очень светски, в стиле какого-то романа начала этого или конца предыдущего века сказал Шульгин. — Нам есть о чем побеседовать. Причем — очень серьезно. Я понимаю, что мое вторжение в вашу жизнь может выглядеть странно и внушить такому человеку, как вы, обоснованные подозрения. Но тем не менее…
— Не совсем понимаю, о чем вы… — ответил фон Мюкке небрежно, но внутренне подобрался. Такие вещи Сашка ощущал на уровне безусловных рефлексов.
— Я могу производить впечатление человека эксцентричного и даже недалекого, но эта оценка будет не совсем правильной. Просто мои интересы и пристрастия не всегда пересекаются с плоскостью реальной жизни.
Общественное положение, приличное состояние и удаленность моей родины от центров мировой политики делают меня достаточно автономным от нее. Когда вы, европейцы, пять лет увлеченно уничтожали друг друга без всяких логически объяснимых причин, я предпочитал охотиться на антилоп в Кении и изучать пещерные храмы Аджанты в окрестностях Аурангабада. Довольный тем, что могу не участвовать в охватившем мир безумии…
— И к чему вы это говорите? — нетерпеливо прервал немец слишком длинный, на его взгляд, период.
— К тому, — не обидевшись на невежливость собеседника, ответил Шульгин, — что, несмотря на приверженность буддистским принципам «неучастия» и «неделания», необходимость научиться выживать в экстремальных ситуациях сделала меня достаточно наблюдательным и, я бы сказал, сообразительным…
Он жестом руки остановил начавшего вновь открывать рот капитана.
— Все, все, перехожу к сути. Дело в том, что сегодня после завтрака я вышел прогуляться в город и немедленно заметил за собой довольно плотную и квалифицированную слежку. Она, кстати, продолжается и сейчас…
