Без права на ошибку - Вязовский Алексей

Впрочем, особисты – народ суровый, и факт знакомства ничего не решает. Будет хоть малейшее подозрение – гнобить начнут по самое не могу. Хорошо, у меня есть свидетели, и кроме того столкновения, где немца видел один Вишневецкий, ничего подозрительного вроде в нашем походе и нет. А всякие беседы с особистами – это неизбежно на моей службе. Хотя, если честно, далеко местным специалистам до покойного Чхиквадзе. Так и того я со сказкой про допрос немца прокатил. Хотя по прошествии времени думаю, просто не было у особиста желания меня прижимать тогда. Или ценных указаний.

Ехали часа два, наверное. Не потому что далеко, а просто дорога не под «хорьх» прокладывалась. Или водитель такой умелый попался. Короче, трофейный «ганомаг» оказался не для охраны, а для выдергивания из глубокой вымоины, которую начальницкий шоферюга объехать не сподобился. Но добрались до места. Я вышел подышать свежим воздухом, но отходить от техники не стал. Порядок должен быть. Сначала фильтрация, потом остальное. Надеюсь, нас не задержат, а уж попутку до штаба фронта я как-нибудь найду. На крайний случай пришлют машину, недалеко здесь.

И минуты не прошло, как появился возле нас молоденький боец, который повел нас умыться и пообедать. Оперативно, ничего не скажешь. А пока мы сидели в ожидании горячего, примчался старший сержант войск НКВД и собрал наши документики. Чтобы времени не терять.

Ели молча, никто слова не сказал, будто нас тут только что собрали, и никто друг друга не знает. Скорее, от усталости. Бывает же – куда-то стремишься, и вроде силы есть, а как добрался, так будто кнопкой выключили.

Хороший обед. Суп настоящий, картошка даже плавает. Из тушенки, скорее всего, но не только для запаха добавили, куски попадаются довольно часто. А на второе – макароны с котлетой, да не крохотной, а размером с ладонь мою. Ну и компот из сухофруктов, сколько хочешь. Вроде и старался не переедать, чтобы плохо не стало, а из-за стола вылез совсем осоловевший. Поэтому и новости о выделенной для отдыха землянке порадовался из последних сил. Конечно, баньку бы для полного счастья, но надеюсь, позже организуют.

Вот после баньки меня, одетого в свежее бельишко и подменную форму без петлиц, и вызвали. Ясное дело, меня ждал не сам Шишлин, не по чину Ивану Васильевичу такой ерундой заниматься. И не заместитель его, Семыкин. В особом отделе народу хватает. У Мельникова в штабе фронта двадцать три, что ли, человека в отделе. И в армейском ненамного меньше. Так что занимался мной всего лишь лейтенант госбезопасности Великанов. Я поначалу подумал, что родственник зама начальника из пятьдесят второй армии, но внешне совсем непохожи. Наверное, просто однофамильцы. Понятное дело, что особист в обычной форме, с петлицами старшего политрука, но представился по ведомству.

Въедливый летёха, видать, хочется по службе продвинуться. Ни дня без разоблачения, как говорится. По крайней мере, пытается. Всё его интересовало – и когда в самолет сели, кто где там располагался, общался ли с экипажем, видел ли, что те с кем-то разговаривали… С такими работать – хуже некуда. За любое слово уцепится как клещ и будет тянуть до конца. Лучше отвечать односложно, ничего не выдумывать и не предполагать. Вот как акыны эти, джамбулджабаевы – что вижу, то и пою. Короче, сколько ни пытался Великанов вытрясти из меня хоть что-то подозрительное, а не смог. Потому что и не было ничего.

Он уже и на второй круг пошел, а местами и на третий, как зашел тот самый старший сержант, который наши документики собирал по приезде, и что-то долго лейтенанту на ухо вещал. Тот не перебивал, только кивал китайским болванчиком. Не иначе начальственное распоряжение доносят до хлопца.

Ну и потом продолжили. Мне показалось, или Великанов вздохнул почти незаметно? Надоел мне этот деятель, как горькая редька. Только и счастья, что тепловатую воду из графина разрешил пить. Потому что в горле у меня пересыхало не один раз. Чувствовалось, что тянет время. Не иначе ждет кого-то. Вот о ком тот сержант рассказывал. Мол, выпотрошить и подготовить. За каким хреном только, спрашивается? Хотя что переживать? Узнаю в нужное время.

– Послушайте, товарищ лейтенант госбезопасности, – не выдержал я после очередного тупого вопроса. – Нельзя ли распорядиться, чтобы чаю принесли и перекусить что-нибудь? Ужин уже точно прошел, а у меня после этих путешествий… кишка кишке дули крутит. А потом продолжим, ладно?

Странное дело, согласился сразу. Может, и сам есть хотел. Или не рассчитывал, что так долго провозится с таким простым делом. Короче, чай нам принесли. В мельхиоровых подстаканниках, когда-то катавшихся по Юго-Восточной железке, на что явно указывал паровозик и буквы ЮВЖД. И бутерброды с вареной колбасой. Неплохо тут особисты питаются.

Я дожевывал второй бутерброд, как дверь позади меня открылась, и я услышал чей-то угодливый доклад:

– Вот, товарищ майор, сюда, пожалуйста.

И так сладко произнес это неизвестный подхалим, что мне даже срочно захотелось чаю глотнуть.

– О, а тут у вас пир на весь мир, – с деланой жизнерадостностью произнес новый участник беседы вытянувшемуся перед ним Великанову. – Давай, лейтенант, и мне чайку организуй быстренько, а я подожду.

– Здравствуйте, Иван Тимофеевич, – поздоровался я с вошедшим, когда тот начал протискиваться на место лейтенанта.

Никак это меня не успокоило, даже наоборот. Майора Салоимского я знал, конечно. Заместитель Мельникова. И волчара тот еще, судя по слухам. В органах более двадцати лет, все чистки и реорганизации пережил. И его прислали со мной чайку попить? Ага, три раза поверил.

Но чекист не торопился. Дождался Великанова с чаем, попутно читая его протоколы и иронично хмыкая при этом. А когда тот зашел, то сдвинул записи на край стола жестом, полным неуловимой брезгливости, и сказал: «Не забудь… документацию». Лейтенант поставил перед Салоимским натуральный жостовский поднос с аляповатыми маками и золочеными финтифлюшками по краю, неуловимым жестом собрал свои бумаги и исчез молча, как вышколенный официант. В гробу я видал службу, где перед начальниками так гнуться надо. Я, когда Буденному и Хрущеву чай приносил, не пытался сапог им поцеловать. Не говоря уж о Кирпоносе. Тьфу, противно даже!

Салоимский не спеша выпил чай, съел бутербродик. Ага, майору госбезопасности с маслом сделали, икоркой красной сверху посыпали. Наверное, знают вкусы начальства.

– Ну что же, давайте займемся нашим вопросом, – сказал Иван Тимофеевич, сдвигая поднос с пустым стаканом на край стола. – Петр Николаевич, не в службу, переставьте на подоконник, что ли, чтобы не мешало.

Я, не вставая со стула, ткнул поднос к окну. Вроде упасть не должен. Ладно, не про чекистские стаканы сейчас думать надо. Я молча уставился на Салоимского. Да, суровый мужик, у него на лбу написано, что таких, как я, он на завтрак по пять штук, не разжевывая, потребляет. Еще говорить не начали, а мне уже признаться в чем-нибудь хочется.

– Поступил к нам очень неприятный сигнал, – начал наконец майор, открывая тоненькую папочку. – Надо разобраться, чтобы не висело оно, такое, я бы сказал, несуразное обвинение. Согласны?

Я кивнул, будто мое мнение здесь кого-то интересовало.

– Вот ваш рапорт на имя майора Мельникова, – он достал из папочки мое совместное с Авдеевым сочинение. – Вот рапорт на имя командующего фронтом, – на свет божий появился еще один опус. Оба документа были соответствующе зарегистрированы, резолюции синим карандашом присутствовали. Короче, всё чин чином, настоящее. – Вы же писали это, товарищ полковник?

– Похоже на то. Вы извините, товарищ майор госбезопасности, но я после болезни не совсем восстановился… Зрение подводит немного, особенно вблизи. Не вижу просто документы подробно отсюда.

– Да вы что, Петр Николаевич! – вроде как возмутился Салоимский. – Никто вас ни в чем не обвиняет! Бросьте, у нас же не допрос, видите, я и протокол не веду. Беседуем, как два сослуживца. Одно дело делаем! Так что давайте без чинов, просто поговорим! Вот ваши рапорта, посмотрите!