Игорь Алимов - Дракон 2. Назад в будущее
— А! Была не была!
Сумкин сунул руку за пазуху. Повернулся к ожидавшим лучникам.
— Значит, так! Слушайте все! Сейчас я подожгу масло, и вы немедля стреляйте, цельте в щиты, это главное!
С неба вновь посыпались стрелы — уже не так густо, но все же и они нашли цель. Тонко ахнул Сунь Девятый.
Сумкин щелкнул зажигалкой и бросил ее в горшок с маслом. Жарко пыхнуло. Разбойники разинули рты, но бестрепетно поднесли стрелы к огню.
— Стреляй! — заорал на лучников Сумкин.
Пылающей волной понеслись стрелы к приближающимся гвардейцам, вонзились в щиты, и те загорелись. От неожиданности некоторые воины выпустили задымившиеся щиты из рук, другие затрясли ими в воздухе, пытаясь сбить пламя и позабыв о защите, — и всех их накрыло новой волной. Быть может, разбойники стреляли и неточно, зато кучно, а еще в нападавших летели копья. В результате стройная шеренга оказалась смята, многие попадали ранеными или убитыми, остальные бросились наутек, и лишь правый фланг, успевший подобраться ближе всех, продолжил движение к цели. Именно там был советник Гао. Оставив коня, громадными прыжками он несся вперед, и в руке его сверкал меч.
Разбойники разразились победными криками. Одну стрелу поджигали за другой, в упоении от успеха лучники стреляли еще и еще. Главной целью стал Гао: перепрыгивая через тела своих подчиненных, он невероятным образом уворачивался от летевших в него стрел и копий, или же отбивал их точными, скупыми взмахами меча.
Впереди пятеро наиболее удачливых гвардейцев уже достигли валунов и вступили в рукопашную схватку с вольными удальцами. Гао устремился на прорыв.
Оставшиеся в живых гвардейцы, видя такое дело, остановились, перегруппировались и повернули назад. Чижиков глянул, их было два десятка, не меньше. Вместе с Гао и той пятеркой, нет — уже тройкой храбрецов, пара дюжин. Многовато…
Он обернулся.
Неподалеку, прямо на земле сидела Ника: на коленях у нее лежала голова Суня Девятого. Стрела пробила мальчишке сердце — он умер сразу, и сейчас создавалось ощущение, что мальчик спит.
— Оставь его, мы уже ничем не можем помочь! — закричал ей Котя. — Где Лю Бан? Где этот чертов Лю Бан?..
— Там, — кивнула Ника направо, туда, где звенели мечи и слышались крики битвы. Она бережно опустила голову Суня на землю, встала на ноги, собралась с силами.
— Федор! — Котя тряхнул Сумкина, при виде мертвого Суня Девятого растерявшего весь боевой задор. — Федор, слышишь меня? Самое время мотать отсюда!
— Да-да… А? Что ты говоришь? — переспросил бледный как полотно Сумкин.
— Я говорю, что пока нас тут не перерезали, как котят, нужно забирать нашего драгоценного проводника и уматывать к лодкам! — крикнул ему прямо в ухо Котя. — Понял меня?
— И вовсе незачем так орать, — поморщился великий китаевед. — Я тебя прекрасно слышу, старик.
— Тогда чеши за нашими шмотками, хватай Шпунтика, а мы — за Лю Баном, — велел Чижиков. — Если что, руби всех мечом в капусту. Встретимся у спуска к реке. Вперед!
На правом фланге было жарко: здесь, у низкого строения, из которого выглядывали ряды мешков, а вдоль стены стояли глиняные кувшины и жбаны, развернулось настоящее сражение. Там и сям валялись тела разбойников, земля почернела от пролитой крови — воинская подготовка лесных братьев не могла идти ни в какое сравнение с боевыми навыками императорской гвардии.
В строю осталось слишком мало удальцов — Лян Большой, Кун Разящая Секира да еще Лю Бан. Когда Чижиков и Ника прибежали сюда, обороняющиеся совместными усилиями зарубили последнего из прорвавшихся гвардейцев. Однако цена этой маленькой победы оказалась слишком высока.
Обрушилась внезапная тишина.
— Братья, мы победили! — воскликнул предводитель разбойников, но в голосе его не было радости. — Мы победили, братья…
— Вас не задело, добрые господа? — устремился к Чижикову и Нике Лю Бан. Лоб его перечеркнула длинная царапина, глаза горели, бородка спуталась. — Каково состояние благовещего зверя мао?
— Зверь в порядке, — ответил Котя. — Смотритель Лю, старший брат Лян, нам нужно скорее уходить к реке! Сейчас здесь будет еще два десятка гвардейцев!
— А-а-а-а!!! — раздался вдруг страшный крик и из-за валунов выпрыгнул советник Гао. Полы его халата взвились как крылья — и сам он летел подобно птице, высоко и стремительно, воздев над головой меч. Котя видел подобное лишь в гонконгских боевиках, но там актеры летали, поддерживаемые страховочными тросами, а тут…
Еще не коснувшись ногами земли, Гао взмахнул левой рукой, что-то сверкнуло — и стоявший рядом с Котей Лю Бан коротко хекнул: в грудь его по самую рукоятку вошел длинный боевой нож. Глаза Лю Бана удивленно раскрылись, губы скривило.
— Не-е-ет!!! — закричал Чижиков, протягивая руки к начинающему заваливаться на спину смотрителю. — Нет…
Котя оборотился в сторону противника и увидел, как при замедленной съемке, что тот уже занес меч над головой Ляна Большого. Предводитель разбойников никак не поспевал отразить этот стремительный удар. Следующим на очереди был Кун, а потом уже и они с Никой…
И тут девушка использовала текор.
…Чижиков обернулся.
Неподалеку, прямо на земле сидела Ника: на коленях у нее лежала голова Суня Девятого. Стрела пробила мальчишке сердце — он умер сразу, и сейчас создавалось ощущение, что мальчик спит.
Девушка подняла голову и посмотрела на Котю.
— Пять минут и три секунды, говоришь? — спросил он.
— Масло, — только и сказала Ника, бережно опустила голову Суня на землю и вскинулась как стрела.
— Федор! — заорал Чижиков, хватая Сумкина за плечо. — Дуй за нашими вещами и Шпунтиком! Нет-нет, ничего не спрашивай, поверь: так надо! Не спорь, если хочешь жить! Потом все объясню! Живо, бегом!
— А вы?
— А мы за Лю Баном!
Вихрем долетев до валунов, Чижиков, не останавливая стремительного бега, вырвал из-за пояса меч и, не стряхнув с него ножен, помчался прямо на последнего гвардейца, которого с двух сторон атаковали Лян Большой и Кун Разящая Секира.
Никто ничего подобного не ожидал. Правда, гвардеец, боевая машина убийства, все-таки попытался полоснуть Котю мечом, но тот легко уклонился, принял удар на ножны и со всего размаха впечатался гвардейцу плечом в грудь. Сила удара была так велика, что охнувший гвардеец, в росте уступавший Коте на голову, нелепо замахал руками и улетел за валуны — навстречу стремительно продвигавшемуся вперед советнику Гао.
Инерция бросила Чижикова наземь. Он заученно сгруппировался, совершил кувырок и врезался пятками в камень. Тут же вскочил и метнулся к строению, рядом с которым стояли кувшины с вином и жбаны с маслом. Котя вцепился в ближайший жбан, поднатужился, ухнул, поднял его и неловко перекинул через валун. Жбан грохнулся о камень, лопнул, вслед ему тут же улетела объятая огнем стрела — молодец Ника! — и в небо взметнулось пламя. Раздался чей-то вопль.
— Быстрее! — Чижиков развернулся к опешившим разбойникам и Лю Бану. — Времени нет, сейчас тут будет еще два десятка гвардейцев! Бежим к лодкам, братья!
— Ты великий воин, младший брат Килэки! — воскликнул Лян Большой.
— Каково состояние благовещего зверя мао? — ошалело поинтересовался Лю Бан.
— Это честь — быть твоим братом! — взмахнул секирой Кун.
— Потом, все потом! — Чижиков бросился вглубь лагеря. Ника устремилась следом. — Поспешите, братья, поспешите!
Рядом с обрывом маялся Сумкин: у ног лежит дорожная поклажа, под мышкой Шпунтик.
— Как все прошло? — спросил он набежавшего Чижикова. — Я так понял, Ника задействовала свою темпоральную фиговину?
— Нормально! — отрезал Котя. — Вон, видишь — лестница? Давай, пошел, пошел!
Спустились к реке быстро, если не сказать стремительно. Потом Кун Разящая Секира дернул за веревку, и лестница упала вниз.
У заросшего тростником берега ждали на приколе лодки — всего несколько штук. Примятый тростник ясно свидетельствовал о том, что совсем недавно лодок было гораздо больше. Лян Большой, похоже, увиденным оказался расстроен: предводитель разбойников со злостью стукнул кулаком по колену и воскликнул:
— Презренные трусы и воры! Пока мы доблестно сражались, они подло уплыли, бросив нас и прихватив с собой все наше добро!
Чижикова расхищение награбленного волновало меньше всего — Котя бросился к оставшимся лодкам, бегло осмотрел…
— Садитесь в эти две!
Никто не стал спорить: в лодках как раз хватило места всем, кто спасся: Сумкину, Чижикову, Нике, Лю Бану, Ляну Большому и Куну Разящей Секире. Ну и, конечно, благовещему зверю мао.
Спешно отчалили, отталкиваясь от берега и дна длинными бамбуковыми шестами — лодки одну за другой вынесло на стремнину и быстро повлекло прочь от дымящегося лагеря.
