Дант - Далёкий гром
- Естественно, работу вы там не вели - вот и не пошёл. Кто же пойдёт на рисковое дело за незнакомыми людьми? - констатировал Генерал.
- Так ведь не было никакой возможности! Ничего не помогало. Безразличные они.
Вступил в разговор один из членов горкома, лет тридцати. Интеллигентной внешности - по всему школьный учитель.
- А сколько листовок для флота вы выпустили? - спросил Генерал.
- Но мы же воззвания выпускали. Ко всему народу... Четыре за два года, - заговорил с негодованием третий партайгеноссе - крепкий, лысеющий мужчина лет сорока.
- Воззвания... Ко всем значит ни к кому конкретно, а на территории частей вы их хоть распространяли?
- Ну это...эээ...Как бы правильно сказать, - растерялся секретарь.
- Значит не распространяли... Что же, тогда всё понятно, - констатировал Генерал, - давайте вернёмся к конкретной ситуации на текущий момент, - предложил он.
- У нас мало возможностей, - виновато глядя в сторону, ответил Секретарь - нам известно, что 355-я дивизия фактически разоружена. Оружие на складах, под охраной частей штурмовой гвардии. Морпехов из казарм не выпускают уже четыре дня. Вчера арестовали триста солдат. Позавчера "Кондо" перешёл от пирса на бочку в километре от берега. Что там происходит, мы не знаем, но после этого морские патрули в городе исчезли, а гвардейские удвоились. Что делать в этой ситуации, не знаем, - закончил он.
- Значит, восстание уже началось, - каменея лицом, заключил Генерал. Установилась неловкая тишина.
- Ладно, нам надо уходить, а вы разузнайте о дислокации гвардейских частей и немедленно готовьте забастовку. Везде, где сможете, организуйте к её началу заводские гудки. Собирайте любую информацию о событиях, попытайтесь установить связь с частями на берегу и кораблями. На других кораблях и в казармах сейчас разброд. Люди решают поддержать выступление или нет. Можно проникать туда, агитировать, разведывать ситуацию. Завтра мы придём - доложите обстановку, - сказал Генерал, встал с табурета и, пожав руку секретарю, пошёл к двери. Уже на улице, в трёх кварталах от конспиративной квартиры Дэк, спросил его:
- А они успеют к завтрашнему дню?
- Неважно. Мы идём к старшему нашей группы здесь. Правда, мало их, четырнадцать человек против девяноста этих олухов, но у них хоть какие-то связи на флоте. Плохо здесь всё идёт... Очень плохо. Очень похоже, что выступление спровоцировано Упырём. Наверняка тщательно разработанный план. Посмотри, как своевременно происходят выступления. Сначала только в столице. В других городах чуть позже. В столице уже захлебнулись кровью, а в Ндалатандо только начали. Подавили там - Кинто вспыхнуло - и там задушили, прошло четыре дня - в Большом Камне началось! Всё как по нотам. Ни разу дерьмоед поганый не сбился, - Генерал тяжело вздохнул.
- Если здесь удастся хоть часть людей спасти, хоть треть, хоть четверть - считай хорошо кончилось! Да и то ума не приложу как...
-Так куда же людей уводить? На Северный?
-Да, туда.
На другой конспиративной квартире всё было иначе. Старший здешней группы знал, что творилось в базе, на кораблях. На линкоре "Кондо" позавчера команда, узнав, что ужин приготовлен за счёт корабельной кассы, фактически за счёт корабельных офицеров и адмирала Шингу, через день есть нечего и когда доставят казённое продовольствие неизвестно, сама себе сыграла большой сбор, без приказа развела пары и перевела линкор от пирса на бочку. Целый день офицеры и адмирал уговаривали матросов отказаться от выступления, но вчера вечером начальник местной контрразведки потребовал от командования флота выдать зачинщиков, несмотря на то, что штаб тоже молчал о происходящем на флагмане. Путь назад был отрезан...
Матросы выбрали судовой комитет, решили идти до конца и привели линкор в боевую готовность. Вечер и ночь они связывались с кораблями, береговыми частями, батареями. Сейчас на флоте все в раздумье. Контрразведка и командир 102-й дивизии штурмовой гвардии в отличие от моряков не колебались. В 355-й дивизии морской пехоты "Шторм" арестовали триста солдат - всех, на кого была хоть какая-нибудь информация. Ещё около ста матросов и старшин взяли на различных объектах в городе и пригородах. В ответ в некоторых подразделениях разобрали оружие из ружпарков и усилили караулы в военных городках.
Открытые столкновения могли начаться в любой момент. Но главное - что творится на линкоре. Там назад пойти уже не могут. Всё зависит от них. За час до их прихода связной сообщил не подтверждённую пока, информацию - на авиабазе ВВС, - в двадцати восьми километрах от города, 321-й истребительно-бомбардировочный авиаполк готовится нанести по флагману удар.
- На линкор мы можем попасть? - спросил Генерал.
- Попробуем организовать - наморща лоб, ответил старший местного теневого подполья - охотник 781 - его команда решила примкнуть к восстанию.
- Когда?
- Через сорок минут отходят от пирса.
Они вошли на территорию базы через один из многочисленных КПП. Их вёл Молотобоец - старший подпольщик здесь. Дальше они шли, сопровождаемые дежурным матросом, связанным с подпольем, мимо складов, мастерских, минуя стороной казармы у которых собирались и спорили меж собой вооружённые матросы. Минут через пятнадцать матрос вывел их к пирсу у которого покачивались несколько больших охотников за подводными лодками - 787, 786,785,784,781-й. Небольшие, стремительных и изящных обводов корабли с изогнутыми, приподнятыми носами. На 781-м суетились матросы. Буквально перед ними по трапу, втянув головы в плечи, нехотя сошли четверо офицеров. Среди них оказался командир охотника. На его месте с мостика отдавал приказы главстаршина. Увидев двоих в армейской форме с Молотобойцем, он решительно махнул рукой, приглашая их подниматься на борт без церемоний.
Охотник уверенно шёл по глади залива к "Кондо", главстаршина, стоявший за штурвалом мрачно, глядя исподлобья, коротко бросал приказы. Генерал спросил его:
- Многие примкнут к флагману?
Главстаршина бросил на него короткий, колючий взгляд и сразу уставился прямо перед собой. Охотник шумно резал холодные воды залива, приближаясь к линкору. Наступила тягостная пауза.
- Трудно сказать. Не так всё началось... Большинству всё поперёк горла. И не только матросам. Офицеры, да что там - кое - кто из адмиралов, Сопротивлению сочувствуют. Да вот... не так надо было - не так... Топлива нет. Для нас со всего дивизиона соляр собирали - а в танках ползаправки. Через двое суток кончится. И так за что не возьмись! Не видать нам удачи! Вот офицеры и не решаются. Видели - ушли. А они люди порядочные и не робкого десятка... Так-то! На линкор придём - узнаете. У них там судовой комитет. Вроде штаба, что-ли. Подробней вам всё расскажут, - закончил он и пристально, оценивающе взглянул на Генерала и Дэка. Серая громада "Кондо" приближалась и росла на глазах.
" Какой же он огромный", - подумал Дэк, заворожено любуясь линкором, чудовищные пагода и надстройки которого уже закрывали полнеба. Через минуту охотник, сбавив ход, подошёл к трапу, вываленному за борт. Сверху, с палубы, им крикнули:
-Эй, на 781-м! Давайте пассажиров сюда!
На чистой, почти стерильной, палубе их ждали ежившиеся на сыром ветру одетые в чёрные бушлаты матросы и старшины - члены судового комитета. Едва Генерал вступил на палубу, навстречу ему вышел из чёрной массы бушлатов и бескозырок медведеподобный моряк с погонами старшины и, чётко козырнув, выдохнул:
- Здравия желаю товарищ... Генерал! Рады видеть ... Хоть вы флот не бросили.
Лицо его было мрачней серо-стального неба. Выцветшие голубые глаза пристально прощупывали их обоих. Дэк почувствовал стальное рукопожатие.
- Тогда не будем тратить время зря, - ответил Генерал, - ведите к себе.
- Пошли! - буркнул старшина.
Они шли по просторной палубе с кормы в нос, мимо чудовищных башен главного калибра, кружили в чреве линкора по тесным коридорам, поднимались на лифте вверх и, наконец, оказались на нижнем, ходовом мостике. В большом помещении теснилось всевозможное оборудование, посреди гудящих, мигавших сотнями лампочек устройств стоял металлический стол, застеленный картой Залива и базы. Слева, у прозрачной панели, суетились два матроса-отметчика. С трёх сторон через панорамные иллюминаторы открывался вид на залив с высоты 22-х метров. В передней части рубки по центру находились компас, колонка управления кораблём, курсопрокладчик и машинный телеграф. Чуть сзади, слева, на тумбе распологалось кресло командира. У колонки стоял вахтенный мичман - рулевой.
Они собрались здесь - все одиннадцать старшин и матросов. Судовой комитет линкора, превратившийся нежданно - негаданно, в штаб восстания.
Старшина Дарко Раду, преседатель комитета, заговорил первым:
