Николай Чадович - Особый отдел и тринадцатый опыт
Внутреннее убранство клуба ей не понравилось – сплошь мрамор, бронза, бархат. В понимании Людочки это было примерно то же самое, что пиршественный стол, заставленный одними пирожными. Хоть и щедро, да не мило.
В небольшом зале цокольного этажа, куда её проводила грудастая чувиха с раз и навсегда наклеенной улыбочкой, не было никого, кроме двух боксирующих мужчин. И если один был экипирован как положено – спортивная майка, защитный шлем, трусы до колен, то другой даже на ринге оставался в деловом костюме и при галстуке, разве что перчатки надел.
Людочка решила, что это и есть Мечеев, экономивший время даже на переодевании.
Бой был в самом разгаре, и боксёр в спортивном прикиде нещадно колотил своего соперника, еле успевавшего прикрываться перчатками и уворачиваться. Брать интервью в таких условиях Людочке ещё не приходилось.
Она попыталась стать так, чтобы Мечеев заметил её, но боксёры стремительно перемещались по рингу, чуть ли не ежесекундно меняя позицию. Да и сама ситуация не позволяла им глазеть по сторонам.
Пришлось начинать разговор, обращаясь к спине Мечеева (или, если хотите, к его заду):
– Здравствуйте. Я журналистка, которая условилась с вами о встрече. Можно задавать вопросы?
– Задавайте, – ответил человек в боксёрской форме, серией ударов загоняя соперника в угол. – Лучше будет, если вы подниметесь на ринг.
– Прямо на ринг? – удивилась Людочка. – А я вам не помешаю?
– Стойте за канатами. – Мечеев, нацеливший в соперника сокрушительный хук, промахнулся и сам оказался на канатах.
– Я готовлю большую статью о современном состоянии квантовой механики, – сказала Людочка, не успевая следить за манёврами боксёров. – Вас называют одним из авторитетнейших специалистов в этой области. Попробуйте дать краткое определение квантовой механики. Желательно доступное пониманию широкой публики.
– Это особый вид научного шарлатанства, позволяющий подогнать решения под уже готовые ответы, полученные экспериментальным путем… – Улучив удобный момент, Мечеев хорошенько врезал противнику по физиономии. – Диалог не с природой, как это было принято в классической физике, а со своим собственным изощрённым умом. Любимая забава высоколобых шизофреников.
Бой на некоторое время приостановился. Соперник Мечеева, который на деле оказался всего лишь наёмным спарринг-партнёром, стянул с лица эластичную маску, похоже, изображавшую какого-то вполне конкретного человека, и, сойдя с ринга, стал торопливо переодеваться. Людочка не преминула воспользоваться передышкой.
– Почему же так резко? – спросила она, имея в виду, конечно же, не удары, а слова Мечеева. – Ведь в своё время вы отдали квантовой механике немало сил и энергии.
– Было, – сказал он, утирая лицо перчаткой. – С кем не случается ошибок… Жизнь и наука – совершенно разные вещи. Я выбрал жизнь. Нормальную жизнь.
– Попросту говоря, предпочли мирские соблазны схиме творчества? – Дабы вызвать Мечеева на откровенность, Людочка решила слегка уязвить его.
– Похоже, вы знакомы с господином Саблиным, – молвил тот, энергично растирая скулы.
– Верно, – кивнула Людочка. – Как вы догадались?
– Узнаю его лексикончик. Схима, аскеза, благородная цель…
– И ещё великая сказка, – добавила Людочка. – А вы с ним не согласны?
– Это вопрос для интервью?
– Нет, просто любопытно.
– Есть такое понятие: разговор для бедных. Все разговоры Саблина – для бедных. Для бедных дураков.
– Но ведь сам Саблин не похож на дурака, – возразила Людочка, впрочем, не совсем уверенно.
– Так называемое научное мышление редко соответствует общепринятым представлениям об уме. Большинство гениев в личной жизни были клиническими идиотами, мистиками и неврастениками. Примеров тому тьма.
Слова Мечеева почти полностью совпадали с категорическим высказыванием институтской технички, и Людочка, сдержав улыбку, произнесла:
– Это надо понимать так, что вы сейчас бесконечно далеки от науки?
– Какое-то странное у вас получается интервью. – Мечеев в упор уставился на неё светлыми глазами акулы-людоеда.
– Обстановка, знаете ли, способствует. – Людочка спокойно выдержала его тяжёлый взгляд. – Странное место порождает странные вопросы.
Тем временем спарринг-партнёр Мечеева вернулся на ринг. Сейчас он был одет в синий мундир с нарукавными нашивками, а новая маска смутно напоминала Людочке какое-то знакомое лицо.
– Кто это? – спросила она.
– Начальник департамента налоговых расследований, – ответил Мечеев, уже принявший боевую стойку.
– А кто был раньше?
– Главный аукционер конкурирующего банка. Как видите, в нашем клубе полезное совмещается с приятным. Поддерживаешь физическую форму, а заодно снимаешь стресс.
– Противников надо заказывать заранее?
– Смотря кого. Тут как в ресторане. Есть дежурные блюда – Ельцин, Чубайс, Зюганов, Буш, Киркоров. Ну а остальных, конечно, приходится заказывать… Смешно сказать, но однажды я отколотил здесь даже собственную жену.
Соперники с новыми силами бросились друг на друга, и у фальшивого налоговика сразу затрещала челюсть. Похоже, это доставило Мечееву ни с чем не сравнимое удовольствие.
На сей раз схватка закончилась довольно быстро. Спарринг-партнёр хотя и всячески потакал своему высокопоставленному противнику, но в одной из контратак не сдержался и как бы нечаянно ткнул Мечеева кулаком под ложечку. Тот, болезненно ёкнув всем нутром, рухнул на ринг.
Пришлось Людочке поспешить к нему на помощь. Вдвоем со спарринг-партнёром, оказавшимся безусым пареньком калмыцкой наружности, они поставили Мечеева на ноги и кое-как вывели в соседнее помещение, представлявшее собой некий гибрид бара, массажного кабинета и душевой.
Здесь расслаблялись члены клуба – все мужского пола и все абсолютно голые. Зато красотки, делавшие им массаж, обрабатывавшие свежие ссадины и подававшие прохладительные напитки, были облачены в строгую униформу, сквозь которую их прелести хоть и выпирали, но не просматривались.
Людочка уже хотела махнуть на расследование рукой и податься назад, но Мечеев, которого в этот момент укладывали на массажный стол, слабым голосом произнёс:
– Задавайте свои вопросы. Минут пятнадцать у вас ещё есть.
Стараясь не смотреть на распаренных единоборством и горячим душем мужчин, без зазрения совести демонстрировавших свои детородные органы – крошечные, средненькие, крупные и преогромные, словно батоны варёной колбасы, – Людочка спросила:
– Как вы считаете, способен ли учёный, к примеру, занимающийся квантовой механикой, стать на путь террора?
Реакция на эти слова могла последовать самая разная, и Людочка, между нами говоря, изрядно рисковала, но Мечеев даже бровью не повёл.
– Это смотря в каких обстоятельствах, – сказал он, прихлёбывая сок, который ему поднесла одна из здешних девиц. – Как заметил кто-то из классиков: человек широк, не мешало бы и сузить. А в общем-то от нашего брата можно всего ожидать. Кто-то делал атомную бомбу для американцев, кто-то для Гитлера, кто-то для Сталина. Не сомневаюсь, что кто-то делает её сейчас для бен Ладена.
– Скажем, лично вы могли бы заняться индивидуальным террором?
– Чего ради?
– Допустим, ради денег.
– Я и так человек небедный. А деньги – сами по себе оружие. Причём весьма мощное. Именно деньги помогли Западу выиграть «холодную войну».
– Что вы могли бы сказать о Саблине?
– В смысле террора?
– Да.
– Крыса, загнанная в угол, кусается. Саблин сейчас примерно в этом же положении.
– Как это понимать?
– Он влез в долги. Хотел помочь брату в бизнесе, но что-то не выгорело. Теперь пришло время платить. Вот он и мечется, как шарик в рулетке. Я по старой дружбе предлагал ему беспроцентный заём, да он отказался. У нас патриоты гордые. Так что сейчас он способен и на террор, и на самоубийство.
– Велик ли долг?
– Говорят, раньше было тысяч пятьдесят. Теперь, значит, все сто.
– Долларов?
– Ну не тугриков же!
Людочке очень не нравилось это место, где молодые голые мужчины абсолютно не реагировали на молодых, пусть и одетых женщин, принимая их чуть ли не за предмет интерьера, но и уходить было нельзя – она дожидалась, когда с Мечеева, уже совершенно обнажённого, снимут ещё и боксёрские перчатки.
– Можно ли на базе физико-механического института тайно создать оружие, не имеющее аналогов в современных арсеналах? – поинтересовалась она.
– Институт есть институт, – всё ещё морщась от боли, ответил Мечеев. – Там и самогонный аппарат не создашь. Но теоретическую базу разработать можно. Когда-то я и сам занимался одним сверхсекретным проектом.
– Что вы говорите! И каковы же были успехи?
– Мы свою работу сделали. Но у производственников не хватило финансирования. Потом стране стало не до этого, и всё накрылось сами понимаете каким местом… А ведь хотелось бы глянуть на своё действующее детище.
