Алексей Корепанов - Прорыв
— А у исследователей работа такая: думать, — изрек Спиноза. — Обычному человеку и в голову не придет, а они глубоко копают. Я тут тоже на досуге попробовал. Знаете, наверное, такое древнее выражение: «Истина в вине»?
— А как же, — кивнул Силва. — Приходилось слыхать, еще в училище.
— Вот, — сказал танк. — Принято считать, что, говоря так, мы либо констатируем правдивость мнения нетрезвого индивидуума, имевшего неосторожность высказать его на публике, либо ошибочность, субъективность мнения того же индивидуума, разум которого одурманен алкогольным напитком. На самом же деле, по моему скромному разумению, дело тут в ином. Дело тут в способности алкоголя воздействовать на ум таким образом, что постижение какой-либо истины происходит непосредственно, без логического анализа, в виде некоего озарения, какие неоднократно случались у всяких выдающихся деятелей. Главное — в правильном выборе напитка, дозе, времени суток, погоде и еще очень многих факторах, над установлением которых я сейчас и работаю. Вот, по-моему, прекрасный пример такого воздействия:
Душа мала и мысли легковесны.
Да, это я. Такие всем известны.
И не дано природой мне надменной
Быть Аристотелем, Дидро иль Авиценной.
Увидеть суть вещей мне не дано.
Я мелок — под водою зримо дно.
И чувств глубоких я не испытал,
И неизвестен мне любви накал.
В кругу философов сижу я сам не свой.
Я их не понимаю — я такой!
Хоть тщусь подняться от земли — увы! —
Мне не дано подпрыгнуть выше головы.
Но иногда, испив бокал до дна,
Я чувствую: открылась глубина,
И я глубок, и я горю в огне,
И я витаю в мудрой вышине,
Я рассуждаю умно, как Платон…
Как жаль, что это сон.
Всего лишь сон…
— Недурно, — одобрительно кивнул Силва. — Видно, что автор хорошо знает, о чем пишет.
— Это Алькор, — пояснил танк. — По-моему, один из так и неоцененных по достоинству поэтов Темных веков. Кстати, и прозу неплохую писал: «Вино Асканты»… «Время Черной Луны»… «Заколдованный остров»… «Прорыв»… «Обрыв»… Хотя нет, «Обрыв» — это Гончаров, Алькор жил попозже. Насчет того, что это всего лишь сон, понятно: оставляет лазейку, не хочет раскрываться. Но умный сообразит. Вот такое стихотворение. Тут он бьет в самое яблочко! Могу привести и другие примеры…
— А как у нас насчет «тихого часа»? — осведомился Тангейзер и страстно зевнул. — По очереди, например.
— Не понял? — сурово сдвинув брови, повернулся к нему Дарий. — А что ты ночью делал, боец?
— Так… это… Думал о нашей вылазке… И этот Бундер, зараза, под ухом храпел, как всегда… Я из-за него не высыпаюсь…
— Нет, расслабляться пока не будем, — решил командир экипажа. — Еще и трех часов в пути не провели, а ты уже… О боевой задаче непосредственно думать надо, боец, а не о том, как харю плющить. Кстати, Бенедикт, что там с пройденным расстоянием? Замедление не увеличивается?
— Пока нет, — ответил танк. — Все те же четыре тысячи семьсот тридцать семь метров в час.
— Ну, и то хорошо. — Силва откинулся в кресле. — Может, дальше все и образуется, другая полоса пойдет…
— Жизнь полосками идет, то не прет, а то попрет, — забубнил танк. — Вот и новый поворот, там совсем наоборот…
— Вот такой вот бутерброд, — сонно сказал Тангейзер, влип затылком в подголовник, сцепил тонкие пальцы на животе и закрыл глаза.
— А в туалете с водой нормально? — спросил Дарий.
— Без проблем, — заверил танк. — С душем тоже все уже в порядке. И горючки лет на пять, если экономно…
— Ну, это я знаю… Бантин — не соляра… — Силва почувствовал, как тяжелеют его веки, сел прямо и уставился на обзорный экран. — А ну-ка, прыгни пару раз на подушке, для разнообразия!
Танк прыгнул не пару раз, а три. Наверное, потому, что прыжки — понятие не парное. Прыгнул довольно высоко и далеко, но приземлялся мягко, так что танкисты из кресел не выпали. При третьем прыжке над ближайшей рощицей взвились две Простыни и зависли над деревьями, не удирая, но и не атакуя. Спиноза пролетел мимо них большой розовой птицей, не пуская в ход оружие.
— Боезапас пожалел или чертяк этих? — поинтересовался Дарий.
— Они же не полезли, — ответил танк. — И не собирались, я бы их намерения определил. У них перед атакой цвет слегка меняется.
— Боятся тебя, что ли? — предположил Силва. — Или им просто в лом? Обеденный перерыв?
— А зачем им нарываться? Мы же архамассу не добываем.
Дарий хлопнул себя по лбу:
— Точно! Значит, мы им безразличны?
— Возможно, они и чувствуют, что во мне есть архамасса, но, очевидно, им до нее нет дела, — сказал Спиноза. — А вот когда речь идет о добыче архамассы…
— Это радует, — широко улыбнулся Дарий. — Нападения можно не опасаться. Но расслабляться все равно не стоит — мало ли что…
— Начеку я всегда, не грозит вам беда! — отбарабанил танк.
— Замечательно, — сказал Силва. — Так и продолжай.
— Служу Мезвездному Союзу! — выпалил Спиноза и понизил голос: — Между прочим, консистенция тумана уменьшается.
— Отлично! — Дарий вновь растянул губы в улыбке, но тут же слегка нахмурился. — Что-то уж больно удачно у нас одно с другим складывается… Как бы все это нам…
— Тихо, Дар, не накаркай! — открыл глаза Тангейзер. — Это хорошо, когда все хорошо.
— Да, Тан, ты прав. Пожалуй, помолчу.
Силва некоторое время смотрел на обзорный экран — там открывался очередной овраг. Его противоположная серо-бурая стенка была испещрена трещинами, а когда Спиноза подъехал ближе, стало видно, что внизу, метрах в девяти-десяти от кромки, отвалился целый пласт почвы. И обнажил что-то красноватое и гладкое, напоминающее какой-то искусственный объект.
— Что это? — Дарий, подавшись к экрану, ткнул пальцем в странное пятно. — Тормозни, Бенедикт! И давай туда, вниз. Посмотрим…
— Мне и отсюда видно, — заявил танк, но послушно сбавил ход и, вместо того, чтобы перелететь через овраг на воздушной подушке, опустился в него и завис у пятна. — Показываю результаты сканирования.
На экране появился весь предмет, часть которого высовывалась из земли. Силва и Диони принялись разглядывать его.
— И что это за штуковина? — пробормотал Дарий. — Явно кусок какой-то конструкции…
— Во всяком случае, на природное образование не очень похоже, — согласился Тангейзер. — Обломок какой-то.
— Именно, — подтвердил танк. На экране было видно, что он выдвинул два манипулятора, похожих на костлявые руки скелета. — Я прошелся по базе, и вот результаты.
На соседнем экране в несколько рядов появились цветные изображения рыцарских доспехов и защитных костюмов хоккеистов, полицейских и спецназовцев. Красным был выделен фрагмент, совпадающий с тем, что находился перед танком.
— Ага, понятно, — удовлетворенно сказал Силва. — Кусок нагрудника. Ну и крупный же был его владелец, стрелять-попадать! Богатырь!
— Возможно, это часть обшивки какого-то механизма, — предположил Спиноза.
Его манипуляторы разгребли землю вокруг находки, вцепились в нее и с видимой легкостью выдернули из почвы.
— Прячь в свои закрома, — распорядился Дарий. — Пусть специалисты обнюхают и оближут.
— Я уже обнюхал и облизал, — сообщил танк.
— Не клок ли это наших пропавших роботов? — спросил Тангейзер.
— Нет, состав не такой, — возразил Спиноза. — Есть, конечно, совпадения, но отличий гораздо больше. Тут столько всего намешано… Я могу поплотнее этим заняться, подвергнуть разным анализам…
— Анализы оставим специалистам, — отмахнулся Дарий. — Ясно, что штуковина эта древняя, не наша, и кто-то здесь крепко повоевал. Как ты говорил, Бенедикт? Некроэнергия?
— Да.
— Битва гигантов… Думаю, если запустить сюда специалистов, они тут еще много интересного нароют. А у нас, бойцы, задача другая. Так что суй этот обломок доспехов в контейнер, и поковыляем дальше.
— Тут какой-то значок имеется, — сообщил танк. — Сейчас протру, чтобы вам тоже видно было.
— А ну-ка, ну-ка! — Силва заинтересованно подался к экрану, и Диони последовал его примеру.
Из-под манипулятора потекла коричневая густая жидкость. Суставчатый палец принялся тщательно растирать ее по поверхности находки. Вскоре очиститель превратился в засохшую полупрозрачную пленку. Коготь манипулятора сковырнул ее, и взорам танкистов открылся небольшой, с половину ладони, рисунок, выполненный черными линиями. Из углов ромба, расположенного вертикально по длинной диагонали, во все четыре стороны тянулись наружу стрелки — точь-в-точь графическое изображение вектора. Оба боковых и нижний были одинаковой величины, такими же, как поперечная диагональ, а верхний вектор, направленный на условный «север», — в полтора раза длиннее.
