Ирина Гостева - Полигон
— Не так! Филин — ну, который сейчас про этого духа рассказывал, — говорил, что это с их группой было. У них один влетел в «воронку», которую даже без детектора, невооруженным глазом видно было. Лишний шаг в сторону — и привет!
— Да ладно тебе! Небось, совпадение. Какой-то мимохожий сталкер вывел группу из опасного места, а у того бедолаги от радости в зобу дыханье сперло, он зазевался, внимание ослабил — и вот вам печальный результат. И кстати, он ведь не один шел — спутники рядом были. Не сумели его вовремя остановить, или сами не обратили внимания, что товарищ прется не туда — и теперь виноватыми себя считают. Отсюда и байка, чтоб свое чувство вины замазать… Психология это, Юрец, а не мистика…
— А Монолит — тоже психология?
— А при чем тут Монолит?
— Ну, если про него тоже врут, то зачем? — не сдавался Завхоз.
— Мечта это! Любой человек хочет, чтоб его желание раз — и исполнилось! Потому и фантазируют…
— Да я не про то, — отозвался Юрка с раздражением. — Вот представь, что ты знаешь такое место, где можешь загадать любое желание, и оно исполнится. Разве ты будешь болтать об этом месте направо и налево? Ты же постараешься туда один, потихоньку… Чтоб никто туда не добрался, кроме тебя, а то вдруг его желание твое перебьет?
Хм… А ведь в чем-то он прав, подумал Ёж.
— А про Монолит болтают все, кому не лень… Что надо туда пойти… Такое впечатление, что байку про него запустили нарочно, чтоб народ к центру Зоны ломился. А на кой?
— Да откуда мне знать, — буркнул Генка и закрыл глаза. — Все, давай спать!
Но сон улетучился напрочь. Завхоз хоть и простак простаком, но иной раз может выдать нечто такое, что никак не укладывается в стандартные рамки. Загрузит — и вот размышляй…
Ноябрь 2010 г. Большая земля
Однажды в самом начале ноября Бен нарочно проторчал в институте допоздна — посидел с методичкой в читальном зале, порешал задачи к следующему семинару, пообедал в кафешке, и вечером отправился на сходку туристического клуба. С наступлением холодов он как-то сам собой превратился из клуба путешественников в клуб любителей песен под гитару, но Бена и это вполне устраивало. Здесь было намного приятнее и уютнее, чем дома.
Народ постепенно сползался; аккуратно расставленные вдоль стен стулья растаскивали по комнате; на партах уже громоздились сумки и рюкзачки. На плечи Бена вдруг легли мягкие ладошки.
— Светка! Привет! Пришла все-таки…
— Ага. Разгреблась с делами быстрее, чем рассчитывала. Сначала лень было опять в институт ехать, но весь вечер при тетке сидеть до того тоскливо…
В тот день, когда начали сгущаться сумерки, с неба посыпались мелкие блестящие кристаллики, постепенно они становились крупнее, их становилось больше, и с наступлением чернильной темноты город уже заваливало охапками первого снега. Под это дело Вовку пробило взяться за гитару; песню про снегопад он обожал, выучил аккорды и из кожи вон лез, чтоб петь ее не хуже автора, старательно выводил слова своим бесцветным невыразительным голосом, но получалось все равно хуже.
Бен покачивался на жестком, и без того расшатанном стуле, глядя за окно, и старался под аккорды вообразить вместо вовкиных потуг голос автора песни — приглушенный глубокий баритон пожилого человека, словно придавленный прожитыми годами. На сдвинутых партах мерцали оранжевыми язычками свечи (купленные в ларьке хозтоваров на ближайшем рынке); светкино дыхание щекотало Бену ухо, за окном неслась снежная карусель, и все было просто замечательно.
Круговерть хлопьев затягивала и кружила голову; несла неведомо куда; и в какой-то момент Бен почти отключился от реальности. Не хотелось думать о том, что через каких-то пару часов щелкнут выключателем, по глазам резанет свет «дневных» ламп, все начнут толкаться и собираться; и придется тоже натягивать куртку и ехать домой. Сначала он, разумеется, проводит Светку, а потом побредет пешком до Центрального шоссе, потому что из ее микрорайона в это время уже не уедешь. Опять расставаться… У нее — тетка, у него — родители… У нее — тахта за шкафом в однокомнатной квартире, у него — мать-домохозяйка, почти не выползающая из своего царства диванов и ковров, так что прогуливать институт бесполезно. Если только созвониться с Димкой и поклянчить у него ключи… Но ведь просто так не даст, куркуль. Ладно, если опять реферат за них потребует, а то ведь в прошлый раз напряг чертежи ему распечатать, а это такие деньжищи!
Бен с грустной ухмылкой поймал себя на том, что мысли все-таки увело далеко в сторону от романтического настроения. А ведь про снегопад — это их со Светкой любимая песня… Бен, чуть наморщив недовольно нос, попытался усилием воли отключиться от нудных житейских забот.
Вдруг в голову полезла еще одна совершенно левая и неуместная в данный момент мысль. О том, что Роману сейчас плохо. Вот именно сейчас. И не просто плохо, а очень плохо.
«Это еще откуда?», — лениво удивился Бен. — «Я-то здесь при чем?»
Мысль не уходила. Она настырно щекотала в голове.
Мало того, в сознании всплыла картинка — Роман лежит на подмокшей земле, и его заваливает снегом. В густо-синей темноте каплей масла маячит фонарь, невесть как уцелевший до сих пор в этом районе; бело-фиолетовая карусель кружит, нет ни верха, ни низа, есть только твердый пятачок между ржавыми боками гаражей, подсвеченный краем желтого дряблого света. Холодно, мокро, у него нет сил пошевелиться, и никого вокруг. А ему нужна помощь…
«Ну, а мне-то до этого какое дело?», — досадливо поморщился Бен.
Честно говоря, он давно уже и думать забыл об этом типе. Ну, столкнулись дважды; ну, обманул — ладно еще, на деньги не кинул… Чего о нем вспоминать-то? Бена встревожило другое. Такие «видюшки» с призывами на помощь у него уже бывали.
Первый раз в девятом классе, когда у соседа по подъезду убежал и пропал полугодовалый щенок. Золотистый ретривер, милое, ласковое создание… Бен по этому псу просто слюни пускал. Очень хотел себе такого же, но мать не разрешала держать в доме собаку из-за своей аллергии. Хозяин неосторожно упустил поводок, щенок обрадовался неожиданной свободе, помчался и пропал. А Бен даже и не знал про это, он сидел себе за уроками, и вдруг возникла в голове картинка, как Тимка в каком-то узком колодце барахтается по брюхо в грязной жиже, встает передними лапами на каменную стенку и жалобно воет, задрав морду вверх. Мысль настырно зудела в голове, сколько Бен ни гнал ее от себя. Что за нелепые фантазии? Наконец он решил выйти на улицу, проветриться. И столкнулся возле подъезда с встревоженным и усталым соседом — тот, как оказалось, уже битых два часа носился по окрестным дворам в поисках Тимки. Соседу Бен о своих видениях ничего не сказал, потому что и сам не был уверен, что это не вымысел и не глюк. Но на всякий случай решил проверить, и пошел в том направлении, что подсказывала его интуиция. И в конце концов услышал вой, доносящийся откуда-то снизу.
Пес провалился в канализационный колодец, на котором была сдвинута крышка. Однако же далеко он успел убежать! Примерно остановки за три от дома. Бен присел на корточки возле колодца: «Тимка! Тимка!» В ответ раздалось радостное гавканье. «Ух ты, я не ошибся!» Бен помчался обратно — за соседом и за веревкой, потому что подняться обратно по металлическим скобам, держа в охапке довольно крупного щенка, не представлялось возможным.
…Естественно, хозяину собаки он сказал, что забрел в тот район случайно, а когда услышал вой и лай, то догадался заглянуть в колодец…
Потом «видюшка» повторилась еще раз, уже на первом курсе. Во время выезда клуба в лес ушел и пропал Гоша. Причем хватились его далеко не сразу… Как оказалось впоследствии, парень решил прогуляться в одиночестве и заблудился. Вышел к поселку, на следующую по направлению от города платформу электрички. В принципе, ничего опасного в этой ситуации не было бы, если бы в нее попал кто угодно другой, а не этот совершенно неприспособленный к жизни раздолбай с вечно отрешенным взглядом. На окраине поселка гуляла подвыпившая местная молодежь. Если из Бена странность наружу не лезла, то Гоша, в отличие от него, своим странноватым видом всегда буквально вызывал желание дать ему по морде. Особенно часто такое желание возникало у пьяных гопников. Так что Бен, найдя Гошу вовремя, можно сказать, избавил его от очень крупных неприятностей…
Но ведь причина беспокоиться о благополучии Гоши у Бена была. Весьма важная, но очень прозаическая. Гоша должен был ему деньги. По студенческим меркам — довольно крупную сумму. Когда Бен еще не знал, что представляет из себя этот раздолбай, он дал ему в долг. И потом который месяц не мог вытрясти всю сумму до конца. В то время Бен еще не подрабатывал, эти деньги он получил в подарок от родителей, и когда они потребовались ему самому — просить еще раз у предков и признаваться в том, как он облажался, было стыдно. Так что Бен как раз был очень заинтересован в том, чтоб Гоша оставался жив-здоров по крайней мере до того, как вернет ему долг.
