Вячеслав Кумин - Легион Цербера
Бронкс тряхнул головой. Вспоминать те времена он не любил. Что приятного в прощании с жизнью, в дрожании коленок, когда видишь, как наставленный на тебя автомат готовится разрядиться огнем и нашпиговать твой живот пулями, но клацает бойком. А потом чувствовать холодный ствол пистолета, приставленного к виску.
Легат Финист использовал его как щит, чтобы подобраться к другим жертвам…
Как же он тогда испугался, когда этот цербер появился снова, вломился в его лабораторию в поиске своей невесты. Нашел-таки, и что еще интереснее — ушел!
Узнав, что при прорыве из Резиденции Финист пользовался его гранатами, Лысый чуть не прибил Бронкса, но вовремя опомнился. Других таких химиков ему было не найти.
«Забудь, забудь все… займись чем-нибудь другим…» — убегал от всех этих воспоминаний Максвелл.
Мысли Бронкса вернулись к фильму.
— А ведь это мысль! — воскликнул он и, засев за стол, стал быстро что-то чертить.
Полчаса, гора исписанной бумаги, большей частью смятой, но результат получился что надо. Бронкс, с улыбкой подхватив листы, поспешил на доклад к Лысому.
На выходе из лаборатории улыбка его померкла, он столкнулся с группой новых хозяев планеты из пяти человек.
— О! Улыбается! — воскликнул один из проходящих негров, указав на Бронкса двумя пальцами с зажатым между ними «косяком». — Что, глиста, в штанах сосиску нашел?!
— Ну, чего молчишь, очкарик? — стал приставать другой. — Или в рыло захотел?
— Если… если…
— Что «если»? Ну?!
— Если Лысый узнает… что вы пристаете, он вас… взгреет!
— Было бы неплохо! — захохотали негры, но как-то вяло. Этот хлюпик все еще неприкасаем. — А то в последнее время довольно холодно!
Покуражившись еще немного, чтобы сохранить лицо, обкурившиеся негры, дав Максвеллу пару затрещин, пошли дальше по своим делам.
— Сволочи…
Стараясь больше ни с кем не встречаться по пути, Максвелл добрался до обиталища Лысого. В дверях его остановила пара амбалов.
— Я по срочному делу…
Охрана интересоваться не стала, по какому именно, зная, что этот хлюпик что-то химичит в своей лаборатории, и пошли докладывать.
— Проходи, — отворил перед Бронксом дверь охранник.
— Чего тебе надо, Химик?
— Э-э… господин… вот… — замялся Бронкс и поло жил свои чертежи на стол Лысому.
— Что это?
— Я придумал несколько типов ружей. Ими можно вооружить тысячи ваших солдат. Их можно сделать из водопроводных труб… они все равно лежат без надобности.
— Там же сечение большое!..
— Мы сделаем пули вроде метательных дротиков для игры в «яблочко»… Это самое простое… Расчетная дальность стрельбы различных типов ружей от ста до двухсот метров. Очень хорошо при массовом использовании…
— Все это глупость, Химик. Вот твои гранаты и ракеты — это да, сила. А вот идея с ружьями, по-моему, полная херня.
— Но почему? Это все равно лучше, чем ничего, а стрелять из пушек по воробьям… я это про ракеты… К тому же я слышал, что боеприпасов к винтовкам очень мало, а мое предложение хоть какая-то альтернатива!
— Мне нет смысла заниматься подобными хреновинами, Химик, — уже раздраженно ответил Лысый. — Через полгода мне привезут настоящее оружие. Автоматы, пулеметы, гранатометы и кучу боеприпасов к ним! Сам понимаешь, что подобные пищали, — смахнул Лысый листы с чертежами на пол, — мне просто без надобности. Только морока одна… Убирайся.
— Да, господин, — закивал Бронкс и, подхватив листы бумаги, поспешил на выход.
43
«Вот и все, — размышляя Максвелл, запершись в своей лаборатории, — еще несколько недель, может, месяцев — и меня спишут. Лысый это сделает в любом случае, как только ему привезут оружие. Оружие?! А кто привезет? Ну да… как же я сразу не догадался… Только и ходило слухов о каком-то сенаторе. Ну-ка… так и есть. Именно после приезда сенатора Лысый стал сквозь пальцы смотреть на мою лабораторию. А когда он получит оружие, я окончательно стану не нужен. Что тогда со мной будет? Они ведь уже знают, из чего и как делать ракеты и гранаты… зачем им я?»
Бронкс затрясся, как от холода, хотя в лаборатории держалась нормальная температура в двадцать два градуса. Представить, что с ним произойдет, не составляло труда. Если уже сейчас негры ведут себя так по-хамски, то что случится, когда он лишится заступничества Лысого?!
«Убьют, как пить дать убьют…» — в панике думал Бронкс.
Он вдруг почувствовал себя попавшей в клетку луговой собачкой.
— Что же делать?.. Как мне быть?..
Солнце, чуть выглянув из-за хмурых туч, окрасилось в багровый цвет, будто предвещая беду, и Максвелл, заметив, что засиделся в Резиденции, не желая оставаться на ночь в ставшем вдруг опасном месте, заспешил домой. Благо он находится не так уж далеко, десять минут быстрой ходьбы — и он дома, под защитой родных стен…
Схватив теплую куртку и прошмыгнув по коридорам, избегая встреч с обнаглевшими неграми, он выбрался из Резиденции и, преодолев открытый участок, когда-то бывший парком, где любили проводить вот такое вечернее время влюбленные парочки, оказался в городской черте.
И словно попал в неведомый мир. Эта вонь не пойми чего, но в основном, конечно, мочи, убивала его. От нее можно было спрятаться только дома, включив кондиционер в режим фильтра.
Но вонь — это меньшая беда. Заходя в улицы, даже по местным меркам благополучного района «Старого города», оказываешься словно в диком краю, точно в джунглях, где за каждым деревом может скрываться смертельная угроза.
Бронкс весь напрягся, настороженно оглядываясь, реагируя на каждую мелькнувшую тень и прислушиваясь к каждому шороху, готовый в любую секунду спринтером сорваться с места. Хотя ему в принципе нечего бояться, ведь у него имелся «волшебный» жетон, дающий право на произнесение не менее волшебных слов — я человек Лысого. И никто его не тронет…
Максвелл однажды уже убедился в действенности сей простой фразы при предъявлении кусочка пластика. Окружившая его с явно не самыми благодушными намерениями шпана при произнесении магических слов мгновенно испарилась.
Бронкс закопошился в карманах куртки и с облегчением нащупал заветный жетон. После чего пошел дальше, уже не выпуская его из рук, готовый в любой момент предъявить сей охранный знак.
Количество жетонов, а значит, и людей, имеющих право произносить заветную фразу «Я человек Лысого», крайне ограничено, не больше ста. Если произнести это без предъявления жетона, разбойники разорвут тебя на части и глазом не моргнув.
Прижимаясь к стенам, Бронкс спешил домой. Солнце скрылось за тучами и наверняка уже коснулось горизонта, вследствие чего на улицах очень быстро потемнело, плюс к этому ни один фонарь не работает, все разбили малолетние негры…
За поворотом, куда нужно свернуть Максвеллу, раздался истошный крик, после чего послышалась какая-то возня, вскрики, хрипы…
Бронкс буквально слился со стеной, боясь двинуться с места. Ноги буквально приросли к земле, не убежать… Вскоре возня прекратилась и послышался топот убегающих людей. И эти люди, выскочив из-за поворота, вдруг оказались прямо перед Максвеллом.
Рука сама выбросила перед собой жетон, а губы выкрикнули:
— Я человек Лысого! Не трогайте меня!
Один из разбойников приблизился к Максвеллу и осмотрел жетон.
— Ну, чего там? — спросил главный. — Не врет трусишка?
— Да вроде все в порядке, Глок…
— Тогда пошли.
Разбойники убежали, а Бронкс осел по стене там, где стоял. Ноги напрочь отказывались держать его. Но нужно идти дальше, и он пошел.
Вот и тело неудачника лежит посреди улицы, окровавленное лицо, темный потек в районе живота. Кто он? Разведчик конкурирующей банды? Человек самого Глока, нарушивший какое-нибудь неписаное правило банды и так жестоко наказанный? Бронкс не имел понятия. Каждый день в городе происходили Десятки убийств. Зачастую трупы не опознавались и хоронились за городом на изрядно выросшем кладбище.
Максвелл стоял напротив лежащего в крови трупа и не мог уйти. В голове так и трезвонила мысль: «Домой, иди домой!» Но он не шел.
«А это шанс…» — вдруг подумал Бронкс.
И плохо понимая, что и для чего он делает, но чувствуя, что это необходимо, Максвелл затащил труп в переулок, стянул с него рваную куртку и стал одевать свою. Остальная одежда у Бронкса была точно такой же, как у негра, он предпочитал не выделяться из общей массы. Только стянул с трупа ботинки. Убивали в подворотнях ни за что. Вполне могли забить и за ботинки… а они у него настоящие, кожаные.
Оглядев труп, обезображенный бандитами до неузнаваемости, и едва сдерживая порывы рвоты, Максвелл бросил рядом свой жетон.
— Все, теперь назад дороги нет…
44
Бронкс, не помня как, добрался до дома. В дверях его встретила мать.
