Евгений Гуляковский - Огонь Прометея
Танаев надолго задумался. То, что сообщил ему Годвин, было чрезвычайно важно и действительно представляло серьезную угрозу. Его раздирали мучительные противоречия. С одной стороны, его связывали с этой женщиной близкие отношения, и он не мог бросить ее на произвол судьбы, с другой, он превосходно понимал всю правоту Годвина.
С той минуты, когда Лана проснется, они будут жить на пороховой бочке. И даже по ночам им придется по очереди дежурить, чтобы предотвратить несчастье, которое в любую минуту может обрушиться на них. Впрочем, до этого еще далеко. Сначала нужно благополучно приземлиться. И отложив решение вопроса о том, что делать с Ланой, на будущее, Танаев сосредоточился на навигации, стараясь хотя бы приблизительно определить координаты предстоявшей им посадки.
В конце концов это было его специальностью, и даже сейчас, без наземных ориентиров и радиомаяков, используя только рисунок сильно изменившихся созвездий северного полушария и собственную интуицию, он понял, что катер, израсходовав все свое горючее, сядет в тайге где-то в районе бывшего Новгорода.
Узнав об этом, Годвин разразился проклятиями. После начавшегося наступления на материк северных льдов в этом месте должны были установиться очень низкие зимние температуры.
— Какого дьявола мы туда летим! Там нам не выжить! Лучше сразу разбиться при посадке.
— Ну что же, давай вернемся, если тебе не нравится это место! — пошутил Танаев, никогда не терявший чувство юмора. Его ожоги быстро затягивались, и мучительное чувство холода, заменявшее боль, постепенно ослабевало. — А разбиться при посадке мы еще успеем. Здесь нет посадочных площадок. Внизу сплошная тайга.
Они только что пробили плотную завесу облаков, и теперь катер, управляемый автопилотом, время от времени включавшим тормозные посадочные двигатели, несся над сплошным лесным массивом. В котором, несмотря на все приложенные усилия, они так и не смогли заметить ни малейших признаков жизни.
Сплошной снежный покров на встречавшихся кое-где небольших, не занятых лесом пространствах маскировал все детали. Выбрать подходящее для посадки место в этих условиях казалось немыслимым. Они все еще шли на большой высоте, и отдельные ели, торчавшие на опушках, казались отсюда игрушечными. Но оба пилота хорошо понимали, чем может закончиться при посадке встреча с таким, неожиданно возникшим на пути деревом.
У них не было возможности развернуть тяжелый аппарат, неприспособленный для длительных полетов в атмосфере. Катер был предназначен для того, чтобы садиться на космодром по радиолучу, а не рыскать над тайгой, на последних каплях горючего. Выбора у них, в конце концов, не осталось, пришлось положиться на удачу и направить тяжелую машину вниз, как только впереди показалась очередная поляна.
Первые триста метров «посадочной полосы» они преодолели относительно благополучно, — толстый снежный покров смягчал удары о землю, и машина, словно тяжелый раскаленный утюг, неслась по сугробам, окутанная облаками пара и сметая на своем пути неровности, болотные кочки и мелкие кусты. Скорость постепенно снижалась, но была все еще слишком велика, когда впереди, метрах в ста от несущейся со скоростью шестьсот километров в час машины, показалась очередная опушка леса.
Глава 17
Ледяной воздух, беспрепятственно врывавшийся в многочисленные пробоины кабины, в конце концов заставил Лану очнуться. Она приподняла голову, непонимающим взглядом осмотрела картину разгрома, царившую в кабине, и спросила сонным голосом, все еще не до конца придя в себя:
— Где это мы?
Годвин сделал жест, словно приподнимал поля несуществующей шляпы, и хриплым голосом произнес:
— Поздравляю с прибытием на Землю, мадам! — С того момента, как Годвин увидел результат воздействия психомонта на девушку, его отношение к ней резко изменилось. Он не одобрял медлительность Танаева, до сих пор не решившего, как им поступить с Ланой.
— На Землю? Но здесь довольно холодно...
— Действительно, не жарко! Хорошо, что вы это заметили. К тому же здесь водятся дикие звери и даже людоеды. В этих местах очень много нехороших парней, которые мечтают заполучить на обед соблазнительную блондинку вроде вас!
— Я требую, чтобы меня немедленно доставили обратно на карантинную станцию! — До Ланы только теперь начала доходить вся серьезность ситуации, в которой она оказалась. И тут, на какую-то секунду, Танаеву показалось, что Лана играет хорошо отрепетированную роль капризной дамочки. В ее усмешке он увидел несвойственную ей жесткость, а сузившиеся глаза, неотступно следовавшие за всеми движениями Годвина, почему-то напомнили ему глаза удава, следящего за кроликом.
— Счас, мадам! Вот только заправлюсь, подремонтирую двигатели, и мы с вами отправимся в обратную увеселительную прогулку! — продолжал кочевряжиться ничего не замечающий Годвин.
— Ну, хватит! — резко оборвал его Танаев. — Катер разбит. Мы сели в незнакомой местности, вдали от цивилизации, если не будем помогать друг другу, все здесь погибнем. Каждому из нас придется приспособиться к обстоятельствам и взять на себя свою часть обязанностей, которые всем нам придется нести в предстоящем нелегком походе!
— В каком еще походе? Когда этот человек, от твоего имени, уговаривал меня последовать за ним, ни о каком походе не было речи! Он обещал, без всяких проблем, доставить меня в столицу!
— Так уж получилось! Мы сели немного не там. Приношу свои глубокие извинения, мадам! — вновь принялся за свое Годвин.
— И после всего, он еще и издевается надо мной! Если ты немедленно не поставишь на место этого убийцу, я превращу его в фарш для котлет!
— О, как интересно... — протянул Годвин, продолжая разглядывать в осколке зеркала полученные при посадке синяки и ссадины. Недооценить действенность столь серьезной угрозы было ошибкой с его стороны, потому что в следующую секунду Лана стремительно рванулась вперед. Ее старательно разыгранного сонного состояния словно не бывало. Она преодолела расстояние от своего кресла до кресла Годвина одним прыжком, и прежде чем тот успел понять, что, собственно, происходит, нанесла ему единственный, короткий и точный удар в шею, после которого бывший чистильщик, знакомый со всеми приемами защиты в рукопашном бою, захрипел и неподвижно растянулся на полу.
— Если ты повторишь что-нибудь подобное еще раз или попробуешь свои навыки на мне... — начал было Глеб, но она прервала его:
— Можешь не беспокоиться! Мне известна твоя нечеловеческая реакция. В следующий раз, когда этот убийца начнет надо мной издеваться, а ты будешь стоять рядом, ни во что не вмешиваясь, я спрошу у тебя разрешения, прежде чем разбить ему физиономию.
— Судя по скорости реакции, у тебя не меньше второго дана. Где ты училась боевым искусствам?
Было заметно, что вопрос Танаева поставил Лану в тупик. Она надолго задумалась и, в конце концов, заявила:
— Знаешь, я не помню... Может быть, на корабле, во время экспедиции, там у нас было много свободного времени?
— Ни разу не слышал, чтобы в экспедициях занимались подобным спортом. Для того чтобы достичь подобного уровня, нужно многие часы проводить в тренировочном зале. Как же ты можешь не помнить этого?
— Но я действительно не помню! — Лана и в самом деле не могла вспомнить такой, казалось бы, очевидной вещи и выглядела растерянной и искренне удивленной.
— Иногда во мне просыпаются какие-то странные, скрытые глубоко в памяти обстоятельства, о которых я ничего не знаю. Это началось на станции. Во время экспедиции я ничего подобного не замечала.
— Мне кажется, тебя специально готовили к особой миссии, а потом заблокировали память об этом, чтобы раньше времени ты не могла себя выдать.
— Получается, что я сама не знаю того, что хранится в глубинах моей памяти? Но этого не может быть! Я знаю о себе все!
— Тогда скажи мне, каким образом тебе удалось одним ударом лишить сознания бывшего чистильщика, проходившего специальную подготовку рукопашного боя?
— Этого я не знаю... — Лана выглядела совершенно растерянной и потрясенной. — Может быть, ты мне объяснишь, как такое возможно?
— Наверное, тебя подвергли специальной психологической обработке. Вспомни, что случилось с Кирасовым, который неожиданно для себя начал убивать собственных товарищей. Он тоже ничего об этом не знал, пока не настало время действовать. На карантинной станции находился один из психомонтов, или психоделов, как вы их называете. Он ждал моего появления там и готовился к встрече... Мозг этих тварей, только внешне похожих на людей, изменен настолько, что они способны управлять психикой всех, кого коснется их взгляд. Я видел, какую обработку они проходят... Очень немногие умеют сопротивляться заложенным в сознание командам психомонта. Вот, к примеру, мозг Годвина совершенно не поддается внешним воздействиям. Но это природный дар, который проявляется лишь у одного из тысяч. Как я понимаю, именно этот дар и открыл ему дорогу в корпус чистильщиков.
